Не знаю… Я задумался, но голос Охары вызвал меня из забытья.
— Что с вами, шеф? Вдруг замолчали как рыба. Совсем на вас не похоже.
Не отрывая взгляда от стакана, я ответил:
— Я абсолютно нормален.
— То есть?
— С температурой тридцать восемь кто угодно умолкнет.
— Ну, тогда вам лучше пойти домой. Вы же собирались пропустить только стаканчик…
— Эй, — услышал я голос Майка. — А ты вообще кто?
Охара представилась.
— А это мой начальник, — добавила она.
— Вон как! — усмехнулся он. — Стало быть, Мари-тян? Смотри, этот дядя тебе совсем не пара. У такой красавицы — и такой буйный шеф. Вы друг другу совсем не подходите…
— Спасибо. Я тоже так думаю.
— Одинокая?
— Ну что вы… У меня муж есть.
— А лет тебе сколько?
— Столько же, сколько твоей сестре.
— Ха! — воскликнул он. — Смотри-ка — сразу поняла, что мы брат и сестра. Такие остроглазые нечасто попадаются…
— Но у вас же столько похожего!
Я посмотрел на парочку за стойкой внимательнее. Один родитель у них явно был разный. Но теперь я тоже заметил, насколько они похожи. А в прошлый раз даже в голову не пришло… Что ни говори, по наблюдательности Охара явно круче меня.
Нами-тян рассмеялась вслед за братцем — звонко и непринужденно. Что ж, подумал я, в наши дни таких братьев-сестер можно встретить все чаще. Но это еще не повод приставать к ним с вопросами о личной жизни. Охара, впрочем, тоже ничего не прибавила.
Одним глотком я осушил стакан. Даже не спрашивая, Нами-тян забрала его и снова наполнила до краев.
— Небось тот же вопрос пришел задавать? — спросила она.
Я сделал глоток и вспомнил, как читал некролог в газете. И как раздумал ехать домой у турникета метро. Ни на что я особенно не надеялся. Просто было досадно, что так и не встретил Дзюнко Кагами на поминках.
— Ты права, — кивнул я. — Никак название вашего билдинга из головы не выходит. Вот и решил кое-что уточнить.
— Что именно?
— Когда вы открылись?
— Два года назад. А до нас это помещение три года подряд пустовало.
— Значит, ты все-таки наводила справки?
— Немного, — сказала она. — Сегодня звонили риелторы. Вот я у них заодно и спросила. Они заведуют этим зданием только последние три года. Что было раньше — не знают. И кто такая Дзюнко Кагами, им тоже неизвестно.
— А что за риелторы? Посредники для контракта?
— Ну да. «Недвижимость Нисии».
— А хозяин кто?
— Фирма «Ёсинага», — ответил Майк, вклиниваясь в разговор. — Владеет чуть ли не десятком зданий в этом районе. Сплошные бары да рестораны…
— Значит, ваш контракт об аренде подписывал их представитель? Если это крупная фирма — кто-нибудь не меньше начальника отдела, так?
— Так, — кивнул он. — Их президент, Норио Сугино. Небось хочешь их адрес и телефон?
— Хочу. Экий ты проницательный.
— Забота о клиенте — основа торговли…
— Пожалуй, ты прав. Хотя из твоих уст это звучит немного странно.
— Смотри-ка, папаша, — засмеялась Нами-тян. — Наш малыш к тебе неравнодушен!
— Ну вот еще, — буркнул я. — С какой это стати? Теперь уже засмеялся Майк:
— Может, потому, что ты у нас слишком романтичный для своих лет?
— Раньше ты другое говорил.
— Ну что ж! Видать, настроение поменялось. Пока он доставал из кармана блокнот, Охара спросила меня:
— А кто такая Дзюнко Кагами?
— Моя мать…
У Охары вытянулась физиономия. Поглядев на нее, Майк хохотнул, а потом зачитал мне адрес и телефон конторы в Минатоку. Я записал их себе в блокнот.
— Только учти, — добавил он, — этот их Сугино — натуральный бык!
— В каком смысле?
— Да я с ним встречался недавно. Вообще-то у нас срок аренды только наполовину истек. Но времена меняются, цены падают… В общем, я наплевал на посредников, пошел прямо к нему и потребовал снизить арендную плату.
— Хм-м… — протянул я. — Ну и как, получилось?
— Надеюсь, скоро получится, — решительно кивнул он. — Эта «Ёсинага» — цирк, а не контора! Здоровенными билдингами владеют, а в простых расчетах ни одна собака разобраться не может. Я уже и сам за них все рассчитал, на компьютере подбил, изложил как можно понятнее. Бесполезно! Только щеки надули и повторяют: дайте время подумать, мы вам позвоним. И опять все свалили на фирму-посредника. Сегодня их риелторы из «Нисии» уже звонили. Ну, я отобрал у сестры трубку и залепил: дескать, не хотите цены сбрасывать — мы немедленно закрываемся и съезжаем отсюда ко всем чертям. Погодите, кричат, мы не можем решать такие вопросы без домовладельца. Но других желающих сюда въехать за такие бабки они в жизни не найдут! Так что скоро эта «Ёсинага» сломается, я уверен. А в будущем — так и вообще разорится. Слишком у них с математикой все запущено. А может, и вообще с головой.
— Погоди-погоди! — вклинился я в его болтовню. — А что ты за них рассчитал-то?
— Ну, взял первоначальную стоимость помещения, разделил на срок ее амортизации до сих пор, добавил процент с учетом налогов и прибыли риелтора — и получил оптимальную арендную плату…
— И как же ты считал?
— Это здание построено восемь лет назад. То есть когда цены были на самом пике, верно? Берем официальные цены в этом районе на тот период. Площадь здания — сто восемьдесят квадратных метров. Умножаем на четыре этажа и подвал. Получаем, что по официальным ценам на тот период это здание стоило примерно одиннадцать миллиардов. Но с тех пор его реальная стоимость чуть не в пять раз упала. А дерут они за него только на двадцать—тридцать процентов меньше! Вот я и пытаюсь им доказать, сколько этот подвал должен стоить сегодня, чтобы его вообще кто-нибудь снимать захотел. А они заладили как попугаи: средний уровень цен сейчас такой-то, бла-бла-бла… Своей головой подумать, что происходит, совсем не хотят!
— Так ты что же, босс этого заведения?
— За босса у нас сестренка. Я — так, на подхвате…
— А лет тебе сколько?
— Восемнадцать.
— М-да. Похоже, ты не только клиентов за локти хватать научился.
— Ну, в общем, да… Отец мне всегда говорил: пока люди шевелятся, между ними всегда будут денежные отношения. Ну, и научил меня кой-чему. Времена сейчас такие: не научишься Системой вертеть — она тебя сожрет с потрохами. Что хорошо, что плохо — рассуждать уже не приходится. Я неправ?
— Может, и прав… Так что же, твой отец — экономист?
— Да нет. Когда-то в Беркли защитил кандидатскую по экономике, но потом ушел в чистый бизнес. Сейчас портфолио-менеджер. Проталкивает в рекламные агентства восходящих звезд шоу-бизнеса…
— Диссертацию, говоришь? Считай, без пяти минут профессор! Уж покруче магистра по деловому администрированию…
— Это верно. Только он решил, что быть ученым — слишком глупо. И еще в Лос-Анджелесе открыл свою инвестиционную компанию. Громадные фонды поднял. Вечно у него журналисты толпятся — то из «Уолл-стрит Джорнал», то из «Файненшл Тайме». Преуспевающий афроамериканец, куда деваться! Журналюги на таких падкие. В общем, вот такой человек. Сейчас я с ним, правда, только е-мейлами перебрасываюсь иногда. Немного подумав, я спросил:
— Значит, в открытие этого бара тоже отец вложился?
Он склонил голову набок:
— Ну, можно и так сказать.
— Слушай, Майк, — вставила Охара, — а как твое полное имя?
— Майк Яманэ Вильямc.
— Надо запомнить. Того и гляди, в журнал «Форбс» попадешь. В список самых богатых людей мира.
— Будем стараться!
— А кстати, — вмешался я, — этот Сугино из корпорации «Ёсинага»… Почему ты его быком назвал?
— Ну, он так выглядит… Здоровенный и взгляд как у быка. Кажется, так у вас раньше якудзу называли? Такой мафиози из комиксов. Того и гляди, кому-нибудь шею свернет.
— Так, может, он и правда якудза?
— Если и так, то скорее бывший. В японской недвижимости таких пруд пруди. Хотя бог его знает… А ты что, пойдешь с ним встречаться?
— Не знаю еще. Но за телефончик спасибо.
Он улыбнулся, как ребенок. Я подумал, что в этом парнишке, помимо мозгов экономиста и мышц боксера, скрывается еще немало талантов. Во всяком случае, интуиции ему точно не занимать.
— Шеф, — сказала Охара, — а чего вас это здание так заинтересовало? И зачем вам общаться с каким-то якудзой? Ничего не понимаю…
— Ну я же тебе объяснял: век живи…
Она открыла рот для ответа. Но тут овал ее губ расплылся, и перед глазами у меня потемнело. Я встал с табурета.
— Ну ладно… Теперь мне пора.
На этом я потерял равновесие. Тонкие руки, мелькнув перед глазами, подхватили меня под локоть. Маленькие и на удивление сильные руки. А еще через пару секунд эти руки хлестали меня по щекам. Совсем недавно Какисима проделывал со мной то же самое. Ну и денек! Каждый так и норовит залепить мне пощечину.
— Господи… Да он весь горит!
Голос Охары звучал точно с другой планеты. Меня опять усадили на табурет. Я просидел так довольно долго. Замечательный финал для похода в бар, рассеянно думал я. Наверное, возраст. До сих пор я еще ни разу не простужался настолько, чтобы пальцем не пошевелить. Постепенно очертания предметов вокруг стали резче. Я снова поднялся, но Охара была тут как тут.
— Я провожу вас! С такой температурой вы сами не доберетесь…
— Да уж, так будет лучше, — подал голос Майк. — А то наш дядя вбил себе в голову, что ни годы, ни болезни его никогда не догонят.
— А разве именно таких людей не называют романтиками? — не удержался я.
— Таких людей называют «фонтан, который никак не заткнется», — добавила Нами-тян, выписывая счет. — Хотя, надо признать, у тебя есть одна хорошая черта.
— Это какая же?
— Ну, ты же сам в прошлый раз сказал: каждая каракатица по-своему пятится. Я смотрю, у тебя это жизненный принцип.
— Ты ужасно любезна.
Я махнул им рукой и вышел за дверь. В коридоре подвального этажа было тихо. Я поглядел на часы. Одиннадцать с мелочью. Куда позже, чем я рассчитывал.
— Послушай, — повернулся я к Охаре, — ты, кажется, на Асагая живешь? Поезда еще ходят. Нечего на такси разъезжать, пора экономить. Фонд социальной помощи у нашего профсоюза уже на нуле.
— Спасибо, что предупредили. Только я все равно вас провожу!
— Женщина! Перестань ко мне приставать.
— Ох, да нужны вы мне больно! Довезу и у дома высажу. Оставлять вас одного на улице сейчас просто опасно!
— Я в порядке. Лягу, высплюсь, а утром все пройдет.
— Да вы и до постели не доберетесь!
— Ну тогда на такси поеду. Скажу водителю номер квартиры, а он меня и до дверей донесет, если что… Что поделаешь — придется посорить деньгами в последний раз.
— Вот и хорошо. Я тогда поймаю машину и посажу вас.
— Я протестую! Слишком ужасная картина.
— Вы о чем?
— Молодая девушка грузит в машину шефа-каракатицу. Что люди подумают?
— Да то же, что всегда. Просто вы, как обычно, ни черта не помните. Скорей уж наоборот — это мне надо стыдиться такого начальника.
— Ладно, — вздохнул я. — Делай как хочешь. Мы поднялись по лестнице. Подъезд «Кагами-билдинга» выходил в переулок. Прохожих почти не было. В какой-то полусотне метров отсюда сверкал неон, и по большим улицам разгуливали толпы людей. А здесь — тишина, как в могиле. Я вгляделся в конец переулка и вспомнил:
— Эй, Охара!
— Что такое?
— Своего шефа-каракатицу тебе осталось терпеть всего пару недель.
Она склонила голову набок и улыбнулась:
— Ага, шеф. Если вы так говорите, значит, что-то задумали. Сейчас какую-нибудь гадость попросите.
— Мозги у тебя что надо. Не зря ты метишь в президенты большой компании. Боюсь, эта сказка вполне может стать былью…
— Да-да, вы мне уже посоветовали наняться в сыскное агентство. Кончайте лицемерить и выкладывайте, что вам нужно.
— Ступай обратно в бар.
— Это еще почему?
— Нипочему. Посиди там хотя бы полчаса и поболтай с этой парочкой о чем угодно. Что бы здесь ни происходило — носа на улицу не высовывай. И ни в коем случае в полицию не звони.
— Да о чем вы? Ничего не понимаю!
Я опять огляделся и посмотрел на нее. Времени почти не оставалось.
— Ступай обратно! — сухо приказал я. Вздрогнув от моего голоса, она помолчала, потом спросила:
— Только одно объясните.
— Что?
— Почему нельзя звать полицию? Во что вы хотите ввязаться?
— Об этом не спрашивай.
— Тогда я не двинусь с места! Я отвел глаза.
— Я увольняюсь по собственному желанию, — медленно сказал я. — И не хотел бы закончить карьеру за решеткой.
Охара не отрываясь смотрела на меня еще секунд пять. Потом отвернулась и молча спустилась в бар.
10
Проводив глазами фигурку Охары до самой двери, я вышел на дорогу и огляделся. Метрах в двадцати от меня темнели ограждения с табличкой: «Дорожные работы». Я медленно двинулся туда.
Несколько фигур, вынырнув из темноты, приближались ко мне, сужая кольцо. Первым заговорил тот, кто был дальше всех; приемчик такой старый, что я чуть не расхохотался.
— Господин Хориэ? Давненько не виделись! Судя по голосу, он был явно моложе меня. Да и манера речи не та, что во времена моей молодости. Все теперь утонченнее. Я бы сказал, даже в его профессии речь прогрессирует с каждой новой эпохой. Бот только душок от таких, как он, с годами не меняется. Даже бляха на груди сияет все так же ярко. Identity, как говорят американцы. Такое не пропьешь.
— А если и так, что дальше?
— А дальше, может, вместе прогуляемся?
— Извините, друзья. Я тут насморк схватил. Как-нибудь в другой раз.
— Если нужны пилюли — у нас их сколько угодно.
— Паленых пилюль не принимаю. А лучшее средство от насморка — здоровый сон. Тебе мама в детстве не рассказывала?
— Что это с тобой, папаша? Приличный салариман, а так грубишь…
Последняя фраза принадлежала кому-то из молодых. Судя по голосу — совсем новичок. Видать, пацана еще не коснулась лингвистическая эволюция. Я оглянулся на него:
— Много ты знаешь о салариманах. Уж им-то потяжелей, чем тебе…
«Хэ?!» — выдохнул парень. И вдруг ухватил меня между ног. Хватка неплохая, но по силе Майку не чета. Я отшвырнул его и бросился к ограждениям ремонтной площадки.
Куски разломанного асфальта. Кучи вырытой земли, вбитые колы, тонкий деревянный настил… Проломив фанеру каблуком, я принялся пинать деревянный кол. Чтобы выдернуть его из земли, мне понадобилось всего несколько секунд. Есть такой особый секрет — как вытаскивать из земли плотно забитые колы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38