Артемон без страха подошел к телу. Окинул его проницательным взором, потрогал кровь, стекшую на пол. Нахмурился и произнес:— Кука, запри-ка входную дверь. Чтоб не одна падла не вышла.— Что еще? — с готовностью откликнулся телохранитель.— Веди сюда всех, кто есть в здании. Остальным оставаться на местах. Вы все подозреваетесь в убийстве! 11. Мы сидели в креслах, расставленных по периметру зала. В углу, прикрытый скатертью, покоился труп Вити. Артемон стоял в центре и сверлил глазами каждого из нас.— Значит так. Признавайтесь, падлы, кто замочил Витюху?Все молчали.— Ладно, не хотите признаваться. Тогда, кок говорил Вован Ульянов, мы пойдем другим путем. Ща каждый предъявит алиби. Че и с кем делал… значится так… — он посмотрел на свои массивные золотые часы, — с без пятнадцати 3 и до трех 10. — Позвольте, — вмешался Зорин. — А кто вас уполномочивал…— Я сам себя упл…на… мачивал.— Но ведь вы такой же подозреваемый!— Слушай, толстяк. — Судя потому, как заходили желваки на щеках Артемона, он начал злиться. — Мы с Кукой здесь люди посторонние. Вас всех в первый раз видим. На кой черт нам тут мочиловку устраивать?— Да кто вас, новых русских разберет? Может, вы так развлекаетесь? — выкрикнула со своего места Галина Ивановна.— Лады, — кивнул банкир, смиренно. — Я могу предъявить свое алиби. Все эти полчаса я играл в бильярд. Свидетели перед вами.— Почему полчаса? — встряла Сонька. — Может, его убили гораздо раньше?— Мы разошлись в 2-45. Тогда этот хрюндель был еще жив — я слышал, как он храпел. За это время, кто-то успел его замочить и вернуться туда, где его застал Кука. Так что убийство произошло где-то между 2-45 и 3-15, — Артемон обвел нас не предвещающим ничего хорошего взором. — К тому же, когда мы пришли, кровь была еще свежей, а о чет это говорит? Пра-а-а-льно. Что убили Витюню совсем недавно … Итак. Мы слушаем.— Мы были втроем в библиотеке, — отчиталась Сонька. — Ни одна из нас из комнаты не выходила.— Ясно. Следующий.— Мы сидели в рубке, — почесав косматый затылок, выдал Стапчук. — И тоже никто не выходил.— Мы играли бильярд, — растеряно молвил Суслик. — Ты же знаешь…— Играли-то мы, играли. Тока ты из комнаты выходил… Помню я, — и он погрозил побледневшему Мише пальцем.— Я пописать.— Десять минут писал?— Ну не только… — смешался Суслик. — У меня живот скрутило… Пришлось задержаться.— Ой не верю я тебе, ой не верю! — картинно раскачивал головой Артемон.— А я верю! — Галина Петровна выскочила на середину зала. — У меня тоже живот весь день ноет. И в туалет хочется. Особенно после ужина.— Пра-а-а-льно, — Артемон скривился. — После такой-то жрачки… Мой кореш ваще загнулся. Лежал весь вечер, матерился. На маргарине, говорит, прогорклом баланду сварганили, как в тюряге. А я ему — терпи, сам хотел отдохнуть, как простые люди. Надоели, говорит, эти Альпы! — банкир хохотнул, потом вспомнил о своем долге и посуровел. — Следующий.— Мы смотрели, как вы играете в бильярд, — заблеяла Изольда.— Вы пришли в 3-05. А до этого были?— Мы были в туалете.— Да что вас всех в толчок потянуло?— Естественные надобности никто не отменял! — отбрила приставалу Галина Ивановна.— Кстати, что-то долгонько вы в тубзике сидели, — нахмурился банкир. — Подозрительно это как-то.— Ну так Клотильда красоту наводила, — не удержалась от колкости Ксюша. — Тут быстро не управишься…— Эй, — вдруг возопил Суслик. — Подождите-ка! Вы забыли про своего Санчо Пансо!— Про какого, на фиг, Панчу Санчу?— Про телохранителя, — продолжал орать Мишка. — Он тоже выходил из бильярдной!— Да? — Артемон нахмурился. — Я че-то не помню… Выходил, а Кука?— Выходил, — не стал отпираться телохранитель. — В туалет.— Во, блин! Дизентерия что ли у вас у всех?— Просто здесь отвратительно готовят. Из несвежих продуктов. И как ты сам сказал, на прогорклом маргарине, — он поморщился. — Вот всех диарея и замучила.— Та-а-к, — Артемон нахмурился. — Давайте колитесь, кто еще в тубзик бегал?Сначала все молчали, но секунду спустя Стапчук, как примерный школьник, вытянул руку.— И тебя понос от жрачки прошиб?— Не, меня от другого прошибло. От джина вашего. Мне эта микстура не нравится Я к самогонке привык..— Так не пей.— Как это — не пей? Раз наливают — надо пить. Это закон.— Ньютона? — хмыкнул Кука.— Закон жизни, — глубокомысленно изрек Стапчук и меланхолично засвистел.— Ладно, замяли. Дальше пошли. — Артемон уставился на красного и потного Зорина. — Ты, певец самородок, кино смотрел, так?— Э… Ну да.— И этот с тобой? — он кивнул на Серегу.— Вроде, — промямлил Юрик, еще больше покраснев.— А девушка? — Артемон указал на притихшего Тю-тю.— Сеня был с нами. Мы все кино смотрели… Интересное оно очень…— Тогда почему, когда Кука за вами пришел, вы дрыхли в креслах?— Ну… Задремали малость, — залепетал Серый. — Но мы только под конец.— Короче. Алиби толстого подтвердить сможешь?— К-хе… Ну… я думаю, что если бы он выходил, я бы услышал.— Никуда я не ходил! — возопил Зорин. — Я уснул сразу, как в кресло сел.— Значит, и у толстого и у задохлика нет алиби, так? Так. У девчушки то же нет?— Я тебе, мать твою, не девчушка, — рыкнул Тю-тю непривычным басом. — Я мужчина, хоть и педераст! Ясно тебе?— О! Простите, пожалуйста, — Артемон дурашливо расшаркался. — Только это ничего не меняет! Педерасты тоже людей мочат!Зорин молчал, надув щеки. Серый попискивал, но ничего внятного не произносил.— Значит, три подозреваемых уже есть, — удовлетворенно молвил Артемон.Зоринские щеки достигли угрожающих размеров и, наконец, он не выдержал:— Прекратите на меня наговаривать! — взвыл он. — Это нарушение прав человека! Я буду жаловаться! В ООН!— Хоть Папе Римскому, — беспечно молвил банкир. — И когда в Женеву поедешь, не забудь стукануть, что тебя посадили под замок.— Под какой такой замок? — сразу сник Зорин.— Под обычный. Навесной. Кука! — Артемон подозвал своего оруженосца. — Давай ключи, этих субчиков под замок посадим. На всякий случай.— Вы не смеете… Не смеете… Отстаньте от меня! Хам! Дегенерат! — Юрка начал пятиться, махая руками, как ветряная мельница. Видимо, хотел таким макаром отбиться от неотвратимо приближающегося Куки.Я хотела уже вмешаться, но неожиданно на защиту Зорина встала закаленная в партийных баталиях Галина Ивановна.— Я, молодой человек, вам не позволю самоуправствовать! Ишь чего выдумал, честного человека запирать.— Да это для вашей же пользы! — попытался протестовать Артемон.— Я за Зорина ручаюсь! Никого он не убивал. И за Тю-тю, он мне как дочь!— А за меня? — пискнул Серега.— И за тебя! Чтобы такой дохляк с двумя бугаями-спортсменами справился, это ж надо додуматься…— Мадам, — вмешался Кука, — долбануть одного гантелей по черепу, а другого прирезать, когда тот пьян да еще и спит, тут никакой силы не надо!— Глупости! — топнула своей колонноподобной ногой Галина Ивановна. — И вообще, раскомандовались тут… индюки капиталлистские.— Но мадам, — совсем робко заговорил Артем. — Ведь кто-то убил…— И вообще, — продолжала бушевать женщина. — Почему надо вести разговор обязательно в соседстве с трупом? Разве нельзя было уйти в другое место?От ее воплей заложило в ушах. И не только у меня. На недовольно сморщенных лицах собратьев по несчастью явно читалось раздражение и острое желание, чтоб она поскорее заткнулась.— Заткнитесь, пожалуйста! — озвучила Ксюша мысль «электората»— Что? Что вы сказали?— Я говорю, что от ваших воплей…— Да как вы смеете… — Озлилась Галина Ивановна. — Да вы вообще… не в нашем НИИ работаете…— И слава богу! — Ксения воздала руки к небесам.— Отдыхаете тут на птичьих правах… Понаехали…Она еще что-то бубнила, но ее никто не слышал. Каждый из нас, как загипнотизированный, смотрел на дверь, за которой раздавались чьи-то шаркающие шаги…Шаги приближались. Становились все отчетливее слышны.В комнату вползла длинная черная тень.— Мама, — пробасил кто-то, кажется, Серый.Дверь мерзко скрипнула, раскрываясь на полную. И в зал ввалился косматый, красный, всклоченный громила с лицом маняка-убийцы. Маньяк замер, сжал кулачищи и произнес нечеловеческим басом:— Х-ы-ы!Кука дернулся — его извечная выдержка на этот раз ему изменила. Артемон икнул. А Зорин… Зорин кинулся к громиле со словами:— Лева, друг! Левушка… Они меня… того… Запереть хотят, Лева! На помощь!Блохин несколько секунд тупо таращился на Юрку, потом икнул и спросил:— А?— Лева, скажи им. Я не могу никого убить. Я пацифист, Лева, и ты это знаешь!— А?— Толстый, а толстый, — наконец, отмер Артемон. — Ты бы присел. Успокоился. Никто тебя не запрет. У нас теперь другой подозреваемый имеется.— Кто? — непонимающе мигнул Зорин.Артемон не удосужил Юрку ответом, только хмыкнул и приказал:— Кука, вырубай!Кука молниеносно подпрыгнул, как балерун, вытянув носок, и долбанул этим несерьезным носком Леву по красной скуле.Блохин покачнулся и мешком осел на пол.Любой другой на его месте тут же отрубился бы и провалялся в отключке до утра, на Леву же удар произвел скорее положительное действие. Секунду спустя Блохин приподнялся, помотал, как телок, своей большой косматой головой, и вполне членораздельно произнес:— Что это было?— Кука! — взревел Артемон. — Уволю, на фиг!Кука изготовился долбануть Леву еще разок, но тут Зорин совершил чудеса героизма — закрыл своим телом ошалевшего от стремительности текущих событий Блохина.— Не смей, чертов попрыгун! — заорал он в лицо врагу.Немного опешив от такой наглости, Кука отступил.Тут я поняла, что мне пора вмешаться.— А теперь давайте успокоимся. — Я зыркнула на злого до красноты банкира. — Все успокоимся, Артемон. Кука, только тронь еще Блохина, я на тебя Галину Ивановну натравлю, никакое карате не поможет. А вы, мадам, сядьте, не на митинге. Сядьте, говорю, — прикрикнула я на переполняемую праведным гневом тетку.Галина Ивановна еще малость попыхтела, как перекипающий чайник, но села на место. Дело в том, что в НИИ меня уважают и побаиваются. Так было не всегда, но менее, чем пол года назад (об этом деле я уже вскользь упоминала), я умудрилась не только отбиться от убийцы, оказавшись единственной уцелевшей жертвой, но и сломать ему нос. Чем очень помогла милиции — с залитыми кровью глазами он просто не смог оказать ей сопротивление.Так что теперь я личность в «Нихлоре» знаменитая и почитаемая.— Успокоились? — переспросила я строго. — А теперь, давайте думать.— А че думать? — вскочил со своего кресла-трона Артемон. — Этот хрящ Витюню замочил, больше некому. Он все это время где был?— Где? — доверчиво спросил Лева.— В фойе, так? Типа, спал, типа, на ящиках.— Да. Я спал. На ящиках, кажется…— И ничего не слышал? Ни как кто-то вошел в зал, ни как вышел? — внес свою лепту в допрос Кука.— Я ничего не слышал… А что произошло?— Ты лежал почти перегораживая своими ногами вход в зал, ты не мог не…— Я спал. Я что произошло? Я не понял… что я смочил?— Замочил, даун, замочил, — взвился Артемон.— Я ж не прачка, — хихикнул Левка. — Что мне замачивать?Артемон одним прыжком преодолел расстояние разделяющее его и прикрытый скатертью труп. Рывком сорвал материю и заорал:— Вот что!И вот тут произошло то, чего так добивался Кука — Лева рухнул без сознания на пол.— Ни фига себе! — опешил Артем. — Он что в обмороке?— А ты не видишь? — огрызнулась я.— Не-е вижу, конечно… — банкир как-то смутился. — Но чтоб такой бугай… Срамота-то!— Лева у нас существо нежное, — пояснила я. — И не очень везучее. Он постоянно попадает под раздачу. В прошлом году его даже задержали по подозрению в серии убийств.— Ну? — Артемон аж подпрыгнул от любопытства. — И че?— Отпустили, конечно. Но душевная травма осталась, — нарочито грустно молвила я.— А мокрушника нашли?— Нашли, и все благодаря Леле, — влез со своими неуместными дифирамбами Зорин. — Она у нас женщина героическая. Она маньяка, как вы выражаетесь, отметелила. А потом в милицию сдала. И он теперь мотает, тьфу ты, заразное это что ли… отбывает пожизненный срок в тюрьме строго режима.Артемон с уважением на меня уставился и выдал:— Ва-а-аще!— Все было не так, ты его не слушай, — начала я, но меня Ксюша перебила:— Все было так. Но одна маленькая деталь — обезвреживать маньяка Леле помогали и мы. — Я недоуменно на подругу уставилась — чего это она «пургу гонит», но следующие ее слова все разъяснили. — Особенно отличилась Соня. Она тоже героическая женщина.— Да ну? — не очень поверил Артемон.— Ты что! Она знаешь какая. Если бы не она, Леля бы не справилась…Допеть Ксюня не успела, ибо с пола, как раненный гиппопотам, начал подниматься Лева.— Оклемался, что ли? — насмешливо пробасил Артемон, похоже, он уже забыл, что всего 5 минут назад считал Левку убийцей.— К-к-кажется.— Ну че? Не вспомнил ничего?Блохин аж перекосился от усердия, силясь что-нибудь вспомнить, но…— Не… Я ничего не видел. И не слушал. Я спал.Артемон вопрошающе на меня уставился, видимо, признал меня вожаком этой безмозглой стаи. Не услышав от меня не единого осмысленного, как и не осмысленного, слова, он нетерпеливо произнес:— Может, прям ща попробовать к шоссе прорваться? Пурга-то стихла.— Слушай, осталось каких-то пара, тройка часов. Пересидим.— Стра-а-а-шно, — проблеял Суслик. — С трупом-то под одной крышей…— Че те все страшно? — накинулся на него Артемон. — Липовщик сра…Я недовольно зыркнула — не люблю грубых выражений. Артемон тут же извинился:— Пардон, мадам… Но я не могу на этого хорька смотреть. Да и на остальных тоже… Че у вас за мужики? Один в обморок падает, другой жмурика боится, третий в юбке ходит, четвертый… — Он красноречиво уставился на Зорина. — Четвертый… я ваа-а-аще молчу…Я не дала ему договорить, опасаясь за свои уши, и брякнула первое, что пришло в голову:— А мог кто-нибудь с улицы зайти в здание и убить Виктора?— Ну… — Артемон почесал в затылке. — В принципе мог. Да Кука?— Вполне. Окна не зашторены. Помещение зала очень хорошо просматривается — тут свет, а за окном темно. Ты видишь, тебя не видят. Убийца мог подойти, заглянуть в окно, убедиться, что в зале, кроме Виктора, никого нет— Постойте! — резко вскочила Сонька. — Когда мы вошли сюда — света не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24