А теперь — кыш! Ты нам пока здесь не нужен.
Когда он вышел, Кэролайн закрыла дверь и вернулась к Дженни, которая продолжала выжидающе стоять. Она чувствовала себя такой одинокой и никому здесь не нужной… Но это чувство мгновенно исчезло: глаза Кэролайн улыбались, и она ласково сжала обе ладони Дженни, холодные как лед.
— Дитя мое, что с вами? — спросила она, и Дженни заплакала. Но тут же почувствовала, как ее обняли ласковые руки.
— Милая моя девочка! Не надо сдерживаться. Лучше все выплакать! Вам здесь нечего бояться. Я позабочусь о вас. И Ричард тоже. Плакать, право, не о чем. Совсем не о чем! Но вы поплачьте, если хочется, вам сразу станет .легче.
Когда вас призывают плакать, плакать уже совсем не хочется. Коротко всхлипнув, Дженни остановилась.
— Со мной уже все в порядке, — дрожащим голосом сказала она.
— Очень хорошо! Идите сюда и садитесь. Я думаю, вы проголодались. Мы попьем чаю, и тогда вы сразу взбодритесь. Ричард довольно сносно справляется с приготовлением чая.
Они сели на зеленый диван, и Дженни снова посмотрела на сад. Он казался таким счастливым, таким безмятежным…
— Вы очень добры ко мне. Я не знаю, что вам рассказал Ричард.
Кэролайн слегка задумалась. Голубые глаза смотрели очень ласково, в углах губ затаилась улыбка.
— Он сказал, что так и не попал в Элингтон-хаус. Ричард давно мечтал там побывать, посмотреть на портреты и на прочие раритеты. Но, конечно, он не стал бы рваться туда среди ночи. Впрочем, кто его знает, причуды мужчин довольно непредсказуемы. Как бы там ни было, он сказал, что хотел подъехать поближе и поспать в машине, а когда откроется гостиничное кафе, там позавтракать. А после, видимо, рассчитывал на сердечную встречу в родовом поместье Элингтонов. И это в воскресенье утром!
Воскресенье… Дженни казалось, что вчерашний вечер был очень давно, и с тех пор прошло невероятно много времени.
— Ричард сказал, — продолжала Кэролайн, — что, как только он все решил, посреди дороги возникли вы, с поднятыми руками, чтобы остановить машину.
Дженни почувствовала, что она должна все объяснить.
— Я была в отчаянии. Вначале чемодан не казался таким тяжелым, но с каждым шагом становился все тяжелее и тяжелее. Я поняла, что, если меня кто-нибудь не подвезет, я не смогу далеко уйти, и меня точно поймают. Я знала, что они обязательно кинутся на поиски.
Ричард вам сказал, кто я?
— Он назвал ваше имя… Сказал, что вы Дженни Форбс.
— Да, я Дженни Форбс, но до вчерашнего вечера я об этом не знала. Мне было известно, что мой отец — Ричард Форбс, а мать — Дженнифер Хилл, но я не знала, что они были официально женаты. Они держали это в секрете. Вы ведь знаете, была война. Мой отец погиб, а моя мать была сильно контужена во время бомбежки. Она не могла разговаривать. Ее отослали к Гарсти.
— Кто такая Гарсти?
— Она была гувернанткой моей матери. Домик Гарсти находится как раз напротив Элингтон-хауса. Когда приехали Форбсы — полковник Форбс унаследовал Элингтон-хаус, — миссис Форбс пришла поговорить с Гарсти. Потребовала, чтобы Гарсти немедленно уехала и забрала меня с собой. Но Гарсти не захотела.
Слова полились сами собой, и Дженни рассказала все.
О несчастном случае с Гарсти, о письме, которое написал отец ее матери, и о том, что письмо хранилось в шкатулке и что она искала письмо после смерти Гарсти, но не могла найти, потому что Мэк тайно проник в коттедж Гарсти и забрал его.
— Я сама слышала, как он это сказал. Если бы мне об этом рассказали, ни за что не поверила бы. Трудно поверить, что человек, которого вы давным-давно знаете, на такое способен, — правдивые глаза Дженни посмотрели прямо в лицо Кэролайн. — Просто невозможно поверить!
Но я сама слышала, как он это сказал. Понимаете, я сидела на подоконнике за гардиной, Мэк и его мать не знали, что я там. Мэк сказал ей, что он взял письмо, что отец там называет мою мать своей женой.
Кэролайн пристально посмотрела на девушку. Была ли Дженни действительно настолько наивна? И это в наше время! Просто невероятно!
— Он назвал вашу мать своей женой? Но… — Кэролайн запнулась. — Но, может быть, он просто о ней так думал? Из этого не следует, что они были женаты.
— Да, я понимаю. Об этом письме я узнала, когда Гарсти была при смерти. Я тогда подумала то же, что и вы. Но когда я пряталась там, за гардиной, Мэк сказал, что он был в Сомерсет-хаусе и сам видел дубликат свидетельства… они поженились за пять месяцев до гибели моего отца.
— О бедное дитя!
— Это грустная история, — продолжала Дженни. — Моя мать умерла вскоре после моего рождения, в ту же, ночь. Я много об этом думала, и мне кажется, что это было плохо для меня и для Гарсти, но не для них… не для моих родителей. Я думаю, они очень любили друг друга и снова соединились — в другом мире. Так что для них это не было печальным. Как вы считаете, — спросила Дженни, немного помолчав, — Мэк сжег это письмо?
— Трудно сказать, дорогая. Думаю, он поступит так, как лучше для него.
— Я тоже так думаю, — она тяжело вздохнула. — В общем это уже не так важно. Главное, что отец написал письмо и моя мать его получила. Это самое главное.
За дверью послышались шаги, и с подносом в руках вошел Ричард. На подносе стояли большие чашки, большой заварочный чайник, белый с золотом молочный кувшинчик и тарелка, полная печенья и аккуратно нарезанных ломтиков бисквита.
— Я ужасно проголодался, — заявил Ричард.
Дженни вдруг тоже почувствовала, что очень хочет есть.
Настроение ее улучшилось. Все нормально. Ей больше нечего опасаться.
Глава 14

Они как раз покончили с печеньем и бисквитом, причем Ричард допивал третью чашку чаю, когда в дверь постучали.
— О нет! — Ричард поспешно сделал последний глоток и поставил чашку. — Явиться в такую рань! Это просто неприлично. Сказать ей?
— Бесполезно, — засмеялась Кэролайн и повернулась к Дженни:
— Вероятно, это моя соседка, миссис Мерридью. Интересно, какой предлог она изобрела на сей раз.
Ну что ж, пойду открою.
Стук продолжался: три раза и пауза… еще три раза и снова пауза. Кэролайн очень хорошо знала, что за этим кроется: назойливое любопытство и упрямство. Она открыла дверь и сразу поняла — ее соседка успела заметить, что в дом явились еще более ранние посетители, чем она сама. Невысказанные восклицания витали, незримые, в воздухе: «Боже мой! Мистер Ричард вошел в дом вместе с девушкой! В такой ранний час… и не один, привел девушку?!»
У порога стояла миссис Мерридью с кувшинчиком в руке. Она была при полном параде, причесана и даже в шляпке. Небольшого роста, с маленькими серыми глазками, которые замечали все в пределах досягаемости и боялись упустить хоть что-то, что находилось за этими пределами. Она протянула кувшинчик и сразу начала речь, явно заготовленную заранее.
— О дорогая мисс Дэйнсворт, вы уж простите! У меня нет ни капли молока к утреннему чаю, а вы всегда так добры… Это все из-за моего проказника Тимми. Очень непослушный кот. Помните, я вам рассказывала, как ловко он сбивает крышку с бутылки с молоком, чтобы продемонстрировать, что хочет пить?
— Да, вы говорили.
— Он очень умен… и ловок. Но сегодня утром он толкнул слишком сильно, бутылка упала, и все молоко вылилось. Не могли бы вы дать блюдечко молока ему на завтрак… и, может быть, немного для меня — попить утром чаю…
Кэролайн не была подозрительной, но рассказ о проказах Тимми уже использовался раньше, и у нее зародились сомнения в искренности соседки… очень большие сомнения.
Миссис Мерридью переступила порог.
— Ваш племянник вернулся сегодня утром? И так рано, совсем рано…
— Да, вернулся. Входите, миссис Мерридью. У меня много молока.
— Он был один? — спросила миссис Мерридью, по-птичьи склонив голову набок.
— О нет! Он привез Дженни Форбс, она у меня погостит.
— Дженни Форбс? Кто она? У нас тут таких фамилий и не водится. По-моему, шотландская. Ах да, ведь это фамилия Ричарда… Какая же я глупая! Совсем безмозглая!
Она родственница?
— Думаю, это подходящее определение, — с привычным спокойствием и терпением ответила Кэролайн, имеющая долгий опыт общения с неуемной соседкой. — Во всяком случае, родня.
— О, просто поразительно!
Они дошли до кухни, находившейся в глубине дома.
— Лично я не была этим поражена. Правда, я не обладаю столь живым воображением, — не удержалась Кэролайн.
К счастью, миссис Мерридью восприняла это замечание как комплимент. Кэролайн не хотелось ее обижать.
Она вообще предпочитала мир. Правда, она чувствовала себя несколько неловко, так как Ричард не раз обвинял ее в том, что она готова платить за мир любую цену. Кэролайн поспешила в кладовую и взяла большой кувшин с молоком.
— Сколько вам? — спросила она. — У меня много молока.
— О, в самом деле?.. А вы знали, что эта девушка приедет?
— Дженни? Видите ли, такая вероятность была всегда.
Это было самое большее, что Кэролайн могла себе позволить в попытке скрыть истину. И все равно ей было неловко хитрить. Ну что же, хотя то, что она сказала, было не совсем правдой, но очень близко к правде. Ричард всегда умел делать сюрпризы.
— Они, вероятно, очень рано выехали, — заметила миссис Мерридью. — Очень рано. Вы даже еще не одеты!
Сама она была одета полностью. Собралась в рекордный срок; седые локоны аккуратно расчесаны, не то что у самой Кэролайн; надела чулки и туфли; придумала историю про Тимми, взяла кувшин для молока — и все это меньше чем за пятнадцать минут! Она, безусловно, молодец. Как ловко управилась!
— Да, — сказала Кэролайн. — Должно быть, я проспала. Мне пора пойти одеться.
— О да, конечно! Ухожу, ухожу!
Однако миссис Мерридью не ушла. Даже не взяла в руки наполненный кувшинчик. Она, наоборот, подошла еще ближе.
— И все же… такой ранний час, — произнесла она доверительным тоном. — Они… они не помолвлены?
У Кэролайн было две возможности: рассмеяться или рассердиться. Кэролайн предпочла первую.
— Не имею ни малейшего представления! — сказала она смеясь. — И мне бы и в голову не пришло их спрашивать!
Миссис Мерридью взяла наконец кувшин с одолженным молоком, но тут же снова поставила его на стол.
— О нет… нет! Я ничего не имела в виду… только… в такой ранний час… Я не могла не удивиться.
— Не думаю, что здесь есть чему удивляться, — сказала Кэролайн. — Но если хотите, мы можем войти в гостиную и спросить, почему они так рано выехали.
Миссис Мерридью поспешно подняла свой кувшинчик.
— О нет!., нет… Конечно нет! Вы очень меня выручили… И Тимми будет весьма благодарен. Больше не смею вас задерживать. Так опрометчиво с моей стороны… и вы, должно быть, хотите одеться…
Кэролайн проводила миссис Мерридью и закрыла за ней дверь. Затем вернулась в гостиную.
Молодые люди стояли у окна, разглядывая яблони и цветы. Когда вошла Кэролайн, они обернулись.
— Это была миссис Мерридью, — сообщила Кэролайн.
— Ну кто же еще! — раздраженно воскликнул Ричард.
— Да, она ужасно назойлива, и мне очень хотелось осадить ее, но это бесполезно. К тому же с соседями всегда приходится ладить. Наверное, миссис Мерридью и сама не подозревает, насколько она иногда навязчива.
Ну а теперь я должна подняться к себе в спальню и наконец одеться. Я долго не задержусь. Дженни, не хотите ли вы подняться вместе со мной? А ты, Ричард, пока поставь машину.
Глава 15

Мэг проснулась первой. Было очень рано, только половина шестого, и она не могла разбудить Джойс — надо было подождать хотя бы до четверти восьмого. Вообще говоря, она не должна была будить ее и в это время, тем более что вчера, после похода к няне, они поздно легли.
Джойс полагалось поспать хотя бы до половины восьмого, но это было слишком! Пятнадцать минут восьмого — и ни минуткой позже. Но можно попробовать что-то предпринять, чтобы Джойс проснулась раньше… Ведь никто не скажет, что это Мэг разбудила сестру, если она просто откроет ящик комода и потом резким толчком задвинет его обратно. Мэг попробовала этот трюк дважды, но Джойс продолжала спать. Это было ужасно досадно!
Вдруг Мэг вспомнила про Дженни. Что, если она тихонько откроет дверь детской, прокрадется к двери Дженни и войдет! А потом залезет в теплую постель Дженни. А Джойс?.. Если, проснувшись, она увидит, что Мэг нет, то здорово разозлится. Ну и поделом! Так ей и надо!
Мэг поднялась с постели, добралась на цыпочках до двери, потом преодолела коридор. Надо быть очень осторожной, пока не окажется в комнате Дженни. Нужно двигаться медленно-медленно, особенно у самой двери Дженни. Это очень трудно, но ничего, она справится с неодолимым желанием пуститься бегом!
Войдя, Мэг остановилась в половине ярда от двери и, очень осторожно закрыла ее, очень старательно, чтобы поплотнее. Мэг была так сосредоточена на двери, что не обратила внимания на кровать. А она была пуста, она была аккуратно застелена: пуховое стеганое одеяло и на нем ситцевое покрывало. Дженни не было… Мэг медленно подошла к кровати и положила руку на синие розы покрывала. Они были совершенно холодные. В кровати не осталось ни капельки тепла. Значит, Дженни встала очень-очень рано.
Мэг испугалась, сама не зная почему. Если бы она знала почему, было бы не так страшно. Она стояла совсем тихо и думала. Сегодня воскресенье. Может быть, Дженни пошла в церковь? Но тут Мэг вспомнила, что она спрашивала у Дженни, пойдет ли она утром в церковь, и Дженни ответила, что рано не пойдет. Может, она передумала и все-таки пошла?
Нет, Дженни не в церкви. Мэг это знала. Ее взгляд упал на часы, стоявшие на каминной полке. Часы были старинные, в коричневом кожаном футляре и показывали половину седьмого. Утренняя служба начиналась не раньше восьми. Мэг проснулась рано, но Дженни, видно, се опередила. Куда же она пошла?
Мэг вдруг охватила дрожь. Она посмотрела на туалетный столик. Расчески и щетки для волос там не было.
Они раньше принадлежали матери Дженни, и на щетке были маленькие буквы "Д" и "X". Расческа же была в серебряной оправе, зато на ней не было инициалов. Мэг заглянула в ящики. Пусто! В отчаянии она продолжала поиски, но ничего не могла найти. Дженни ушла… Не было ни зубной щетки, ни щеточки и ножичка для ногтей… Туфли тоже исчезли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32