Лесмистер имел немалое хозяйство: десять коров, две пары коней и с десяток гектаров земли. Иосифу пришлось чистить хлевы, таскать скотине воду, косить сено.Потом его призвали на воинскую службу, и оказался в Моравии. Но пробыл там с небольшим три месяца: фашисты оккупировали Прагу, Чехословакия распалась. А в Вучковом уже объявился новый управляющий — из Будапешта. Для Иосифа мало что изменилось: хозяйство у нового, венгерского, лесмистера было отнюдь не меньшее, чем у прежнего.Вечерами у корчмы хлопцы все чаще заводили разговор о том, как перейти границу, чтобы потом вернуться вместе с русскими, освообдить родные горы. Иосиф Лой тоже готовился «на тычья» Когда жандармы допрашивали пойманных перебежчиков, те оправдывались тем, что, мол, ходили в лес заготовлять «тыч ки» — огородные палки.

, но его призвали в венгерскую армию.В хустских казармах было больше парней из Верховины. Иосиф подружил с одним гуцулом — из Раховщины. Конечно, у них не было друг от друга тайны. Лой как-то сказал:— Хватит нам шушукаться. Мы не понимаем по-венгерски, а они, тем более, не понимают нас. Давай говорить смело — то, что думаем: надо взять винтовки и топать к русским, своим людям.Не прослужив и одного месяца, Лой и его товарищ решили дезертировать. В ненастную осеннюю почь они пустились вверх по течению Рики. Утром вошли в лес у Вучкового. Иосиф наведался в ближайшую окраинную хату — к Василию Литке и попросил известить родных о своём побеге. Василь вернулся с плохой вестью:— У вас там жандармы… От старика-отца допытываются, где он тебя спрятал.— Понятно, — спокойно ответил Иосиф. Литка дал хлопцам хлеба и сказал:— Заправитесь в дороге — вам надо торопиться. И всё-таки советую идти не напрямик через Торунский перевал, а свернуть к полонине Озёрной — там вроде бы тише…У самой границы беглецов обстреляли, и они друг друга потеряли. На советскую заставу Лой пришёл один…
Прошла ещё целая неделя и, как казалось Иосифу, самая длинная за время его прибывания на пограничном пункте: плотно, словно патроны в обойме, были набить: дни этой недели — с напряжёнными тренировками, с обсуждением первого задания. И вот снова вызвал майор Львов.— Ну, как успехи, старшина? Пора за работу. Пора, пора… Осталось одно: придумать вам псевдоним. Вы как-то говорили, что в Карпатах много серн — косуль. Вот на одну, скажем, будет больше — согласны называться Косулей?— Согласен.— Тогда лёгкой вам тропы, товарищ Косуля…
ОКТЯБРЬ 40-ГО: КАРПАТЫ И АЛЬПЫ Лой перешёл границу в районе Воловца. Он счастливо миновал патрульных и утречком уже был в Каноре. Другая ночь застала Иосифа на боржавской полонине Кук. Набродившись по безлюдным взгорьям, он прилёг в заброшенной с осени колыбе — хижине пастухов. Сразу спускаться в Вучковое не рисковал — решил осмотреться. Следующий день выдался солнечным, красивым. Иосиф невольно залюбовался зелёными смерековыми верховинами, серебряными нитями потоков.— Дома! — вздохнул он, переобувая постолы. Одет был по-пастушьи — в грубую серьмягу и старые штаны, на затылке торчала дырявая шляпа, а в перекинутой через плечо торбинке лежала горсть кукурузных зёрен.Пожёвывая зерна, принялся обдумывать полученное задание.Создание новой разведгруппы надо было начинать с Василия Кикины. Иосиф знал, где его искать даже без инструкции. Немало безземельных верховинцев в середине тридцатых годов переселялось с гор в долину Боржавы. Осваивали пустоши, потихоньку строились. Так на Береговщине, вблизи села Мачолы, возник хутор Хуняди. Сюда переехали из Вучкова семьи Юрия Плиски, Василия Кикины…Когда старший лейтенант назвал Кикину, Лой даже вскочил: это же его бывший односельчанин! Орлов и Львов тоже были рады, когда оказалось, что Кикина и Лой — родом из одного верховинского села. Дело решалось проще — Иосиф направлялся к хорошо знакомому краянину.— Кое-какие весточки твой земляк нам подавал, — открылся Орлов. — Вот ты и попробуй с ним поговорить — решится он на большее, руководить на месте целой группой? Особенно, конечно, не дави — ведь не все такие отчаянные и быстрые, как ты. Тут риск большой, поэтому не каждый, пусть и хороший, человек на него пойдёт.— Надеюсь, Кикина пойдёт, — ответил ему Лой. — Тем более, что пугливых я в нашем Вучковом что-то не припомню…По дороге к Кикине поручалось выполнить побочное задание — проехать вдоль Рики — от Вучкового до Хуста — на велосипеде, чтоб понаблюдать за сооружением военных объектов и дислокацией частей. Расположение дороги надо было снимать «Кодаком», который лежал в торбе, завёрнутый в бумагу и засунутый в мешочек с мукой…Вечером Иосиф приблизился к родному селу.В урочище Млаки, на отвоёванных у гор клочках земли бедняки из года в год садили картофель — верховин-ский хлеб. Поле примыкало к лесу фирмы, кишевшему дикими свиньями. Они уничтожали крестьянский урожай, но убивать их, даже заходить в лес строго воспрещалось. И вот, спасая скудное добро, бедняки ночами жгли костры, чтобы хоть таким способом отпугивать животных.Так было и на этот раз.У огня молчаливо коротал ночь Лой-младший — Иван. Ел печёный картофель.— Помощника не нужно?— Брат! — обрадовался парень, вскочил на ноги. — Ты прямо с того света… Живой!Иосиф, подбросив в костёр хворостин, стал рассказывать о том, где был и что видел. Когда Иван его спросил, зачем возвратился, он ответил коротко:— Дело привело…— Так ты идёшь домой, в Вучковое?— Не совсем. Поеду в Хуст, оттуда в Берегово. Только добираться туда на автобусе было бы рискованно:— У нас же есть велосипед, разве ты забыл? Иосиф осторожно разломил горячую картофелину.— Велосипед-то есть, но какой? Спортивный. Он у нас такой — один на всю округу. Велосипед приметный. Понял?— Не беда, достанем неприметный, — пообещал Иван. — Да, вот что ещё…— предупредил Иосиф. — Дома ты пока что обо мне молчи. Буду возвращаться — встречусь я с родными.Под утро братья Лои спустились в село. Иосиф зашёл к родственнику Миколе Шегуте, жившему на отшибе. Там остановился и сразу лёг поспать. Тревожным был этот дневной сон, парень просыпался от каждого шороха…На другой день Иван ожидал брата, как условились, за речкой. Оглядывал старый велосипед, одолженный им у побратима как будто для себя. Иосиф надел тёмные очки, перевязал голову бинтом и покатил по шоссе на Хуст: со стороны могло показаться, что побывал человек в аварии и вот едет в город, к врачу. Но у моста через Рику «раненый» вдруг притормозил и завернул в кусты. Оглядевшись, достал из портфеля фотоаппарат, ловко нацелил объектив на сооружение. Сделал несколько кадров, на время спрятал аппарат и отъехал дальше…В Мачолу-Хуняди Лой прибыл поздно вечером. Там разыскал крёстного отца — Юрия Плиску. Тот устроил гостя у себя на обороге, а сам пошёл к Кикине — в другой конец хутора.Василь разбудил Лоя на рассвете. Прилёг на сене рядом. Покусывая стебель, принялся слушать Иосифа, который сразу же сказал:— Я был за перевалом. Вам большой привет от майора Львова.— Получили, значит, от меня записочку! — не удержал волнения Кикина. — Хорошо, что ты пришёл, я передам ещё. В Берегове у меня знакомый, который служит писарем в полку. Через него удалось узнать состав этого полка, его вооружение…Лой взял Василя за руку:— Это хорошо, но стоит ли идти на такой риск из-за одной записки? Поймите меня правильно: на вашем полку свет клином не сошёлся, хоть он и расположен в самом центре города. Надо создать более широкую сеть по сбору информации — тогда стоит и порисковать.— Что же в таком случае требуется от меня? — отбросил стебель Кикина.— Сначала — ваше доброе согласие возглавить это дело непосредственно на месте. Если согласитесь, то майор Львов хотел бы с вами увидеться…Кикина сказал:— Через два дня буду в Вучковом. Остановлюсь у родственников… А тем временем хотел бы обследовать в Берегове стрельбище, а ты можешь тут недалеко снять лётное поле. Не идти же через перевал в пустыми руками.Лой той же дорогой возвратился в родное село. Попросил Шегуту, чтобы привёл брата и отца. Когда все собрались, начал рассказывать о жизни в Советском Союзе.— Будет и у нас так, непременно будет… Старик вздохнул:— Но ведь в горах столько венгерского войска, кто его прогонит?— Прогоним, — легко поднялся Иосиф. — Надо только начинать. И есть у меня думка…Собственно, первым эту мысль высказал Орлов. При разработке задания он напомнил Лою:— Ты говорил, что брат — мировой парень. Да и отец, наверное, старик боевой…— Вас понял, товарищ старший лейтенант, — перебил Иосиф. — Я и сам хотел, было, просить вашего разрешения включить в группу брата и отца, да как-то не решался.— Думал, обвиыо в семейственности? Это как раз тот случай, когда семейственность на пользу.— Будет сделано! Орлов, подумав, уточнил:— Ну, а что ты поручишь отцу?— Как что? Он — охотник, в осеннюю и зимнюю пору бродит по лесам, вот пусть потихоньку высматривает, что там гонведы строят.— Это слишком просто. В лесу может успешнее действовать лесник… А вот ты упоминал, что отец—мастер на все руки.— Ага, он шьёт… делает красивые поясные ремни, а уж ковровые дорожки ткёт лучше нашей мамки. Да и брат возле отца кое-чему уже научился.— И, следует думать, заезжих туристов интересует на родная верховинская одежда?— Это точно.— Правда, сейчас там бродят туристы, которые скорее охочи к офицерской форме… Но всё равно, если человек приезжий, к тому же при деньгах, можно ему предложить товар.— Вас понял, товарищ старший лейтенант.— Да и хорошо бы, если бы отец с братом поторговывали больше вдоль стратегической дороги, поближе к военным. Только предупреди: там и в самом деле придётся смотреть в оба — на покупателя — кто он? — и на нужные объекты. Надо иметь в виду, что теперь в Карпатах немецких коммерсантов развелось, как мух в базарный день… Впрочем, старик, которому маскироваться легче, может поторговывать и сам, а брату Ивану передай «Кодак», научи снимать…Попыхивая люлькой, отец молча выслушал Иосифа и только одобрительно кивнул головой. А Иван сказал: «Где ты, там и мы!» Не любили в Вучковом долго говорить о серьёзном деле. А когда Иосиф спросил насчёт Поповича, отец и брат, солидно поразмыслив, ответили, что было бы неплохо привлечь к работе и соседа.Иван, который был на два года моложе, всегда считался с мыслями Иосифа, как старшего брата: у них старшинство было в особом почёте. А теперь к тому же обрадовался, что Иосиф, который в его глазах уже был настоящим советским разведчиком, советуется с ним. Потом, Ивану нравился лесник — Федор Иванович Попович, часто коротавший вместе с ними зимние вечера…— Хотя ему четвёртый десяток, а нас с тобой ещё пересилит, — хлопнул Иван брата по широкому плечу.А отец добавил:— У Федора силы на двоих, а смекалки — на троих. Годится, ей-богу, годится…Разошлись поздно ночью. Опасаясь жандармской облавы, Иосиф остался. Заночевал снова у Шегуты. А утречком Иван к нему привёл дядька Федора. Остались с глазу на глаз.— Не буду от вас крыться, — сказал ему Иосиф, — пришёл я из-за гор. Служу в Красной Армии. Рассказывал моим командирам про наше село. Про семью, про соседей. Теперь о вас там знают, как о надёжном человеке. Предлагают помочь в нашем деле…— А как? — прижмурился лесник. — Разве что выкрою дровишек.— Дрова зимой не помешают. Но не об этом речь. Как помогать — вы скоро поймёте, если псов-фашистов ненавидите, как мы…— М-мы, — хмыкнул Попович. — Сколько же вас, таких «ненавистников»?— Сколько есть — я всех вам передам. Сами знаете, как за мной здесь жандармы гоняются.— Напугал. Да, если хочешь знать, я года три тому на Рике двух жандармов так друг о дружку стукнул, что потом их водой отливали. И, конечно, сразу же им перехотелось разгонять забастовщиков.— Драться теперь придётся разве что напоследок, а сначала…И Лой рассказал, чего ждут от Поповича советские товарищи: лесника предполагалось сделать связным Кикины.Вскоре в новом серяке явился отец — было видно, собрался в дорогу. Он объяснил сыну:— Видишь ли, с того времени, как ты бежал за перевал, прошёл целый год. За это время у границы могли появиться новые посты. А ты, наверное, хотел идти по прежней, проверенной дороге.В самом деле, спохватился сын, он об этом как-то не подумал. К тому же на этот раз у него материалы, плёнки. Нужен проводник!— Есть там один человек, — продолжал отец. — Федор Хмиль, лесник. Я как-то шил ему серяк. Помню, говорили о России… Да и живёт под самым перевалом, на хуторе Лопушном.Отец сел в автобус, который шёл из Хуста в Торунь. В горах нашёл Хмпля. Сказал прямо, без обиняков:— Знаю тебя, Федор, не первый день и не первый год — могу тебе довериться. Сын Иосиф и его товарищ хотят уйти в Россию. Не покажешь им свою тропинку?Хмиль, улыбнувшись, молча пожал его локоть.Шумной ветреной ночью Лой с Кикиной перешли границу. На советской стороне дорогу преградили пограничники. Лой назвал пароль:— Я — Косуля. Направляюсь к Орлову…Орлов встретился с ними в коридоре, крепко пожал им руки:— С прибытием, товарищи! Мы, признаться, уже заждались. Ну, заходите, заходите…Лой отпорол подкладку серяка и достал записки, которые приготовил Кикина. Выложил на стол плёнки. Орлов бегло пробежал глазами донесение и сразу же оценил роботу:— Спасибо. Молодцы… Ну, а теперь… Как говорил Кутузов, солдату перед боем надо первым делом хорошенько выспаться. * * * В Гармиш-Пахтеркирхене, бывшей зимней олимпийской столице, погода на этот раз удивила не только заезжие парочки, приехавшие в предгорья Альп из Мюнхена, Дрездена, Лейпцига на собственных машинах полюбоваться видами, посидеть в сказочном гроте, где день-деньской гремели марши. Даже толстяк Франц, владелец известного пивного мабара «Кранц-отец и сыновья», отстегнул фартук и, позабыв о кровяных колбасках, жарившихся на кухне, выскочил на белую, совсем белую мостовую улицы, где забавлялись его внуки. Снег нагрянул необычно рано, а лёгкий морозец позволил трамбовщикам горнолыжных трасс проложить для гостей, отдыхавших в Гармише, удобные маршруты среди тихих серебристых елей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25