В последнее время он регулярно посещал это место. Флэш Моран не препятствовал его вторжениям. Чувствовалось, что теперь шулер был даже рад видеть его. Казалось, оба — и Моран, и банкир — жили в смертельном страхе перед Вульфом. Чем же они заслужили такую ненависть метиса?
Тим вошел в шумный зал и, заметив свободное место возле бара, заказал виски. Как обладателя шерифской звезды, его везде и всегда обслуживали бесплатно. Едва Тим осушил свой стакан, как его плеча коснулась чья-то рука. Он обернулся и увидел Флэша Мора на.
На этот раз это был не прежний, воинственный Моран. Перед Тимом стоял запуганный, надломленный человек. Говорил он невнятно, глотая слова.
— Всегда рады видеть тебя у нас. Паркер.
— Приятно слышать, — сказал Тим, заметивший, что Моран пьянее, чем когда-либо.
Глаза, красные от полопавшихся сосудов, изучали Паркера:
— Не держишь обиды?
— Нет, — заверил Тим.
— Хорошо! — сказал шулер с пьяной торжественностью. — Я рассчитываю, что ты схватишь этого сумасшедшего Вульфа. Город рассчитывает на тебя!
— Я знаю.
Моран царственно поднял руку:
— Я думаю, ты получишь вознаграждение — большой куш!
— Благодарю, — сказал Тим сухо. — Я это запомню.
Слегка качнувшись, Моран готов был двинуться дальше, но тут, взглянув на двери салуна, попятился в нерешительности.
Тим заказал вторую порцию, выпил и хотел было уходить, когда к стойке бара рядом с ним присел Сэм Смит.
Старик сказал:
— Как только я тебя увидел, сразу решил угостить тебя.
Тим улыбнулся:
— Я уже пропустил пару стаканчиков… Я ведь помню: выпьешь с тобой — и тут же влипнешь в историю…
Сэм Смит расхохотался:
— Скажешь тоже! — и заказал виски для двоих. Оглядев салун, он спросил:
— Где Моран?
— Слишком пьян, чтобы показываться на глаза, — сказал Тим. — Он только что поплелся отсюда.
Седой старатель скривился:
— Плохи дела! Когда такой парень, как он, ударяется в пьянку, значит у него сдают нервы. А шулер, который потерял выдержку, — мертвец…
— Это страх стать мертвецом толкает его на пьянку, — возразил Тим.
— Да ну?!
Тим кивнул.
— Моран уверен, что Вульф явится и за ним.
Старик хитро улыбнулся:
— Если верить рассказам, то индейцы действуют ловко и аккуратно — ну прямо, как цирюльник, бреющий клиента наголо. Знаешь, как это делается? Сначала — ровный разрез вокруг головы, чуть выше глаз. Прямо через кожу и мускулы проходит нож, и затем индеец слегка ударит по макушке, оторвет здесь кожу, зажмет зубами — и сорвет всю верхушку с головы! — он захохотал.
Тим почувствовал тошноту.
— Я видел их обоих. Твой рассказ напомнил об этом. Безобразное зрелище!
— Краснокожие думают, что со скальпом забирают у врага силу. В свое время я много раз видел, как снимают скальп.
— Я полагаю, у Морана есть причины бояться, — сказал Тим.
— И у жирненького Нильсона! Они мне говорили, что у них есть специальная охрана, — Сэм хихикнул. — Да только это не поможет, если индеец решит расквитаться с ними.
— Как ты думаешь, что толкнуло Вульфа на эти… шалости?
— Разве индейцу нужна причина? Те сиу, что служат мне, ведут себя смирно. Но меня не удивит, если они вдруг возьмут да и прикончат меня.
— Тогда почему ты держишь их при себе?
— Главным образом потому, что не могу уговорить кого-нибудь еще остаться со мной, — сказал старик со смиренным видом. — Кроме того, я — старик, мне уже нечего бояться.
— Не каждый из нас — такой фаталист…
— Я люблю тебя, Тим. И всегда любил. Даже когда ты прислуживал Тренту.
— Это длилось недолго.
— Тебе больше нравится быть помощником шерифа?
— Это значит только то, что я со своим револьвером — на стороне справедливости. Мне нравится, что я с полным правом могу вытащить свой сорок четвертый в любой момент.
— Ты живешь в несправедливой стране, сынок, — заметил старик.
— Были годы, когда я вообще не брался за револьвер, — сказал Тим. — У меня было собственное ранчо…
— Пока индейцы не пришли в твою мирную долину и не прикончили твою жену. Ты говорил мне. И я не виню тебя за чувства, которые ты питаешь к краснокожим.
— Лучше бы я об этом не говорил.
— Извини… Кстати, не могу понять, как ты, при твоем отношении к индейцам, позволил Вульфу смыться?
— Я ничего не мог поделать. Это случилось, когда меня не было.
— Ну что ж, надо бы выпить, раз есть повод. Как же я сразу не постучался в эту дверь!
— Не постучался? В какую дверь? — не понял Тим.
— Это же так просто — почему краснокожий сбежал! — сказал старик, подмигнув, и заказал виски.
Тим встревожился. Если старый золотоискатель догадался, что Сьюзан намеренно освободила Вульфа, «достучаться» до истины смогут и другие. Тогда и Тиму, и Сьюзан придется несладко.
— О чем это ты, Сэм?
— Я знаю, что Сьюзан тебе очень дорога, так что помолчу пока. А ты, когда увидишь ее, передай, что Сэму Смиту известно, почему она не удержала этого полукровку под замком.
— Она не поймет.
— Думаю, поймет, — хитро сказал старик, подтолкнув Тима в бок. — Во всяком случае, попытайся.
Тим вышел из салуна с легким головокружением. Нет, не виски подействовало на него. Старик знает о Сьюзан что-то такое, чего не знает он. Что-то не слишком приятное.
Он быстро закончил обход. Когда он вошел в офис, Сьюзан удивленно взглянула на своего помощника:
— Чем ты взволнован?
— Так сильно заметно?
Он сел на край ее стола.
— Я встретил старого Сэма Смита, и он сказал кое-что… кое-что о тебе.
— Что же он сказал?
— Сказал, что знает, почему ты не стала держать Вульфа за решеткой. И сказал это так, словно тут есть некая тайна.
Она с горечью улыбнулась.
— Полагаю, что есть.
— Он сказал, что ты объяснишь…
Сьюзан поднялась.
— Я должна была сказать тебе раньше… Но я знала: тебе это не понравится.
— Что? — спросил он резко.
— Мое происхождение. Я — на четверть сиу.
Глава двенадцатая
Тим стоял ошеломленный.
— Почему ты не сказала мне это прежде?
Она посмотрела с упреком:
— Я знаю, как ты относишься к индейцам… Ко всем индейцам. Я хотела, чтобы ты полюбил меня.
— Это бы никак не повлияло на мои чувства к тебе. Я должен был знать. И многие в Мэд-Ривер, кроме старика Сэма, знают об этом?
— Не думаю. Сэм был другом моего отца. По крайней мере, отец жалел старика. Однажды ночью, когда они беседовали здесь, папа обмолвился, что его мать была чистокровная сиу.
— Старый Сэм этого не забыл, — обеспокоенно сказал Тим. — Теперь он намекает, что у тебя была причина симпатизировать Вульфу.
— Может, он прав. Я сочувствую индейцам. Я думаю, что переселенцы несправедливы к ним.
— Мы можем лишь надеяться, что Сэм не скажет об этом кому-нибудь еще. Если по городу пойдут разговоры об индейской крови в твоих жилах — трудно сказать, что из этого выйдет…
— Решат, что я помогла Вульфу сбежать?
— Возможно.
— Подождем — увидим.
— Между тем этот сумасшедший полукровка остается на свободе и наводит на горожан страх. Флэш Моран подходил ко мне сегодня. Он настолько боится, что до полусмерти надирается виски.
— Подходящий конец для такого, как он, — сказала Сьюзан.
— Я не переживаю за Морана. Но вот за нас с тобой…
— Сэм не станет болтать. Он сказал только тебе, и то потому, что был слишком пьян.
— Хорошо бы так, — сказал Тим мрачно. Он припомнил, что старый старатель все еще продолжал пить, когда он покидал салун. Трудно сказать, с кем он еще будет болтать и что еще скажет…
В тот день, когда вдова Лайонела Мейсона и ее дети покидали ранчо, проданное синдикату, Тим был вызван в офис банкира Нила Нильсона. Толстяк, последний из дьявольского трио, на которое когда-то работал Тим, был весь в нетерпении.
— То, что я хочу сказать, займет немного времени, помощник шерифа.
— Ничего не случилось?
Толстяк невесело рассмеялся:
— Глупый вопрос. Ты ведь знаешь, что я больше никуда без охраны не выхожу, и еще спрашиваешь!
— Мы пытаемся выкурить Вульфа, — сказал Тим.
— Хотелось бы верить.
— Мы ищем.
— Откровенно говоря, мне надоело ходить вокруг да около. Поговорим прямо. Меня не удовлетворяет нынешний шериф или, скажем, то, как она работает, Я никогда не жаждал видеть ее на этом посту. Курам на смех! А теперь, раз уж она не в состоянии обеспечить нам защиту от индейцев, я целиком за то, чтобы сменить шерифа.
— Понимаю, — сказал Тим.
— Ее должность мог бы получить ты, Паркер. Забудем прошлое. Ты искусно владеешь оружием, и я бы хотел, чтобы ты был на моей стороне. Все, о чем я прошу, — это чтобы ты прикончил Вульфа до конца недели. Достаточно приемлемый срок для тебя. Я уверен, что ты догадываешься, где он прячется. Просто поджидаешь верного случая, да, Паркер?
Тим пытался сдерживать свое отвращение к банкиру.
— Я поразмыслю.
— Я знал, что ты меня поймешь, — сказал, повеселев, Нильсон. — Назначать нового шерифа буду я. Если им станешь ты, могу обещать тебе богатое будущее.
— Каким образом?
— Железная дорога приближается к нашему округу, Паркер. А с ней — более чем достаточно зелененьких для всех нас. Подожди, сам увидишь! Я буду управлять всем округом — вместе с тобой. Ведь ты сделаешься моей правой рукой…
— Соблазнительно.
— Дело всей жизни, Паркер! Не отказывайся.
— А как быть со Сьюзан Слейд? — спросил Тим. — Где она пристроится?
— Об этом я пока не думал. Если ей повезет — отпустим на все четыре стороны. Здесь она мне не нужна.
— Мне не хотелось бы, чтобы с ней что-нибудь случилось.
— Ей-то все равно, что случается с другими! — почти провизжал банкир. — По ее милости я — в списке смертников.
Тим задал тот же вопрос, который задавал когда-то судье:
— Почему? Что имеет Вульф против тебя?
Нильсон скорчил гримасу.
— Он вбил себе в башку, будто мы мало заплатили ему за кое-какую работу. Но, по правде, ему заплатили больше, чем он стоил.
— Ему заплатили столько, сколько обещали? Или нет? Индейцы уважают людей, которые держат свое слово.
— Ты вдруг заговорил так, словно влюбился в индейцев! Кто-то обратил тебя в другую веру?
У Тима кровь прилила к лицу:
— Нет. Просто интересуюсь фактами. Если ты нарушил слово, данное Вульфу, — жди неприятностей.
— Теперь это ничего не значит, — сказал банкир. — Ты и я — мы заодно. Ты покончишь с полукровкой, а я сделаю тебя шерифом.
— Полагаю, что управлюсь, — сказал Тим, поднимаясь. — Это все?
— Все, Паркер. Я заметил, что ты ловкий парень, с той самой ночи, когда впервые увидел тебя в офисе Трента. Теперь у тебя есть шанс доказать это. Нет нужды приводить сюда Вульфа живым. Пуля между глаз — этого хватит.
— Если я что-либо обнаружу, дам тебе знать, — сказал Тим.
Из банка он возвращался в унылом настроении. Нильсон надеялся, подкупив его, перехитрить Сьюзан. Никакие деньги не толкнут Тима на предательство. И подыгрывал он жирному банкиру только для того, чтобы он не сделал такое же предложение кому-нибудь другому. Нильсон затевает грязную игру…
А насчет того, что Тим переменил отношение к индейцам… Тут банкир попал в точку. Жизнь показала Паркеру, что у любого народа — свои негодяи и свои праведники. Нелепо взваливать на целый народ вину за выходки нескольких человек.
Возле миссии Абеля Грея стояла группа опечаленных детей и стариков. Тим подозвал одного из мальчиков и спросил:
— Что тут происходит?
— Священник умер, — сказал мальчик, чуть не плача.
Тим передал Сьюзан горестное известие.
— Как стыдно, — расстроилась она. — Я должна навестить Сабрину.
— Обязательно, — согласился Тим.
— Что же теперь будет? Она не управится без отца.
— Справлялась же она до сих пор…
— Но отец, пусть даже больной, был рядом. Теперь же у нее никого не будет, если… — она осеклась.
— Если — что?
— Если она не найдет себе супруга. И побыстрее. Как насчет тебя, Тим? Я знаю: ты ей нравишься…
Тим вздохнул:
— И она мне нравится. Прекрасная девушка! Но я никогда ее не любил…
— Продолжаешь отгораживаться от чувств?
— Может быть… Нет, не уверен.
Они навестили Сабрину вдвоем. Тим сказал убитой горем девушке, что прихожане преподобного обязательно оплатят ей дорогу обратно на Восток. Сабрина, казалось, была готова покинуть штат, где ее отец провел свои последние дни.
Похороны проповедника собрали удивительно много людей, и Сабрина услышала множество слов сочувствия.
Неделя заканчивалась, а Тим еще ничего не сделал, чтобы продолжить игру, начатую банкиром. Ведь Нильсон ждал известия, что с Вульфом покончено…
Ночью, во время обхода, Паркер решил зайти в банк и поговорить с Нильсоном, который частенько возвращался туда даже ночью. Окна на фасаде были темны, но откуда-то из .глубины офиса пробивался свет.
Тим слез с лошади, привязал ее к столбу и толкнул переднюю дверь банка. К его удивлению, дверь отворилась. Тим постоял в раздумье: где же охранники, нанятые банкиром? Нильсон всегда брал их с собой, едва наступала темнота… Тим бросился к кабинету толстяка.
Луч света пробивался через приоткрытую дверь. Распахнув ее, Тим увидел то, чего следовало ожидать. Нильсон сидел за своим столом и, не мигая, смотрел на вошедшего широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Голова толстяка была аккуратно оскальпирована, и кровь капала на пол. Толстяк только выглядел, как живой.
Вульф свел счеты с последним из троицы. Оставался только Флэш Моран!
Охранников Тим обнаружил во дворе. Оба были пьяны и плели что-то про бутылку с ромом, которую обнаружили в одной из своих седельных сумок.
Сьюзан не пошла в кабинет. Тим посвятил ее во все детали на улице. Когда он закончил, она глубоко вздохнула:
— Хватит, решено! Я готова предъявить обвинение Вульфу.
— Я предупреждал тебя с самого начала! — сказал он.
Сьюзан была бледна.
— Я поверила его рассказу. Он говорил так искренне!
— Не думай об этом, — сказал Тим.
— Я не имела права… Теперь я в ответе за смерть и судьи, и Нильсона.
— Не воспринимай этого так…
— А как? Я не имею права носить значок шерифа. Мне следует сейчас же уйти в отставку.
— Не торопись. Раз нам известно, что убийца — Вульф, я начну искать его. Начну сегодня же ночью!
— Искать — где? Где он скрывается? Ты можешь рыскать месяцами и не обнаружить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12