Лазерная пушка будет установлена на одном из их старых самолетов, который специально для этой цели оборудовали вращающейся орудийной башней. А сопровождать эту машину будут их самые современные истребители.
Когда русские начнут наземное наступление, самолеты будут действовать в качестве их авангарда. Коммунисты понимают, что наступательные действия в районах, которые находятся под нашим контролем, будут весьма затруднены сильным сопротивлением моджахедов. А лазерная установка сможет разрушить с воздуха основные укрепленные точки наших бойцов и нанести серьезный урон.
Поэтому, помогая вам вырвать это страшное оружие из вражеских рук, я оказываю большую услугу своей стране, чем ожидал. Так что, можете забыть тот список, капитан.
Фрост улыбнулся и покачал головой.
— Почему же? Это полезные вещи и наверняка пригодятся вам. Мое обещание остается в силе.
— Спасибо, — кивнул афганец, — но главное значение сейчас имеет не будущее, а настоящее. Поэтому хочу вас предупредить: если установку удастся похитить, отлично. Но если в этом будут какие-то сомнения, то мои люди — которые будут сопровождать вас — получат приказ: уничтожить лазер, чтобы русские не смогли его использовать для поддержки своего наступления. А если вы попытаетесь им помешать, то — прошу меня простить — вас тоже уничтожат.
Некоторое время Фрост задумчиво молчал.
— Ну, тогда у меня будет встречное предложение, — сказал он наконец. — А что, если мы захватим и установку, и самолет, и сами нанесем удар по советским наземным силам? Это на корню зарубит их наступление. Ведь пушке все равно, в кого стрелять.
— Такая мысль и мне приходила в голову, — ответил афганец. — Но это будет крайне опасное дело. Советские истребители не осмеливаются залетать далеко на территорию Пакистана, но если вы останетесь в небе нашей страны, то наверняка подвергнетесь нападению МИГов. Я думаю, что ваши шансы выжить в таком бою крайне невысоки.
— Не скромничайте, — буркнул капитан, прикуривая сигарету. — Шансов у меня вообще нет. Но я все же рискну.
“Какой я смелый, — с иронией подумал он, — а у самого уже сейчас поджилки дрожат. И зачем я сюда лезу? Тем более, что я и так ужасно боюсь летать самолетом”.
Глава двадцать четвертая
“Ну, по крайней мере, звание соответственное”, — подумал Фрост, облачаясь в мундир капитана советской армии. На гимнастерку он одел кобуру с браунингом, а на другое плечо повесил ремень “Узи”, прикрепив пистолет-пулемет к правому боку кусками клейкой ленты. Магазин он перед этим вытащил и сунул в карман кителя, который одел сверху.
Затем он просунул руки в рукава офицерской шинели, но застегивать ее не стал. Большого зеркала в лагере Мохаммеда уль-Раика не нашлось, но наемник обследовал себя с помощью своего маленького, бритвенного, и остался в общем доволен: ни оружия, ни запасных обойм с магазинами видно не было.
На голову Фрост водрузил офицерскую шапку-ушанку с кокардой; его черная повязка лежала в кармане, а вместо нее капитан надел солнцезащитные очки, которые выменял у одного из адъютантов уль-Раика. Тот, правда, потребовал за очки его любимый нож — “гербер”, но Фрост недолго колебался: в данной ситуации камуфляж был важнее.
Он вышел из палатки и оглянулся. Увидев его, Акбар — уже одетый в форму советского сержанта — лихо приложил руку к шапке и отрывисто произнес по-русски:
— Здравия желаю, товарищ капитан! Фрост наморщил лоб, вспоминая уроки патана, а потом рассмеялся. Проводник последовал его примеру.
— Ну как, Акбар? — спросил наемник. Тот оглядел капитана и кивнул.
— Похоже, очень похоже. Если ты не будешь открывать рот, то у нас есть шанс. К языкам у тебя действительно нет способностей — ты все быстро забываешь.
Фрост закурил сигарету. Для этого он машинально потянулся за своей старенькой “Зиппо”, но вовремя спохватился и взял спички — как принято у русских. Сигарета тоже была советского производства, с фильтром. Она имела отвратительный вкус.
— Да, — сказал наемник, — однажды я уже хотел улучшить мою память.
— Но потом забыл об этом, — со смехом подхватил Акбар.
— Да нет. Просто как-то я увидел объявление в журнале. Какой-то парень гарантировал за три сеанса улучшить память на пятьдесят процентов. Но потом я забыл, что это был за журнал.
Патан снова улыбнулся.
— Ты любишь шутить перед лицом смерти, — сказал он. — Это хорошо. Я уважаю таких людей.
— А кто их не уважает? — заметил капитан. Он оглядел опустевший лагерь — почти все люди ушли в горы, чтобы подготовиться к отражению советского наступления. Но вот появился Мэтт Дженкс. С ним шли Сабхан и пятнадцать его бойцов. Все афганцы были одеты в советскую военную форму, только американец оставался в штатской одежде. Так и было запланировано.
Дженкс остановился перед наемником и оглядел его с ног до головы. Потом улыбнулся.
— Отлично выглядишь, Хэнк.
— Надеюсь, — усмехнулся Фрост.
— Слушай… — Мэтт немного помедлил. — Если ты выберешься отсюда, а я нет, то… скажи Маргарет и моему сыну…
— Хорошо, — кивнул Фрост. — А если выйдет наоборот, то в Атланте живет одна женщина, Бесс Столмен, так вот, скажи ей то же самое. Договорились?
Дженкс кивнул, а потом протянул руки.
— Что ж, — произнес он, — чем черт не шутит — может, все еще удачно закончится.
Фрост посмотрел на Акбара. Патан достал наручники и защелкнул их на запястьях Дженкса.
— Да, недолго мне довелось погулять на свободе, — невесело улыбнулся американец.
— Это уже последний раз, — утешил его Фрост. — В любом случае в тюрьму тебя больше не посадят.

Они долго ехали по горным дорогам на захваченных некоторое время назад моджахедами советских машинах. Снова дул ветер и срывался мелкий снег. Капитан не знал, какое настроение царило в грузовике, который вез Сабхана и его людей, но обстановка в “газике”, где сидели он, Акбар и Мэтт Дженкс в наручниках, была довольно гнетущей.
Когда Фрост закурил очередную советскую сигарету — тоже трофей моджахедов — Акбар внезапно заговорил тихим голосом:
— Наверное, афганцы потому так самоотверженно сражаются, что и раньше им приходилось постоянно иметь дело с захватчиками, но они всех в конце концов изгоняли со своей земли.
В 1839-м англичане завоевали Индию и пришли в Афганистан. Но уже к 1842 году их солдат выбили из Кабула, а гражданских перерезали практически до последнего человека. Британцы вернулись в 1878 году и долго пытались покорить нас, но в 1919-м были вынуждены согласиться на независимость Афганистана. И сейчас наши люди понимают — если они не сложат оружия, никто не сможет поработить их.
Упорство агрессора может иссякнуть, но стойкость тех, кто сражается за свою свободу, никогда не будет сломлена.
Фрост взглянул на Акбара.
— Да ты философ. Почему человек с твоим складом ума… как бы тут выразиться…
— Почему я тоже сражаюсь? — пришел ему на помощь проводник. — Да потому, что я был рожден для борьбы. Ум и способности — это случайность, так бывает. Главное и основное — я патан из племени африди и им останусь навсегда. Возможно, я изменю свое мировоззрение, если отпадет необходимость защищать Хайберский перевал… или сам перевал исчезнет, что скорее. Но мне кажется, что если не будет у меня причины сражаться, то и меня самого не будет.
Фрост усмехнулся.
— Хорошо объяснил. Кстати, а где твой меч?
— А ты заметил, что его нет? Смотри, обшивка на двери этой машины отходит очень легко. Было бы глупо не воспользоваться таким тайником. Так что меч при мне.
Акбар засмеялся, а Фрост повернулся к Дженксу.
— Что с тобой, Мэтт?
— Ничего, — коротко ответил тот.
— Слушай, — капитан положил руку ему на плечо. — Мы же друзья, товарищи по оружию. В чем дело?
— В чем? Да в этом проклятом КГБ! Они там будут, а я не хочу снова попасть к ним в руки.
Фрост выбросил окурок советской сигареты, чертыхнулся и закурил свой “Кэмел”.
— Мэтт, — сказал он, выпуская дым через ноздри, — Мэтт, я все понимаю, но…
Акбар чуть повернул голову и посмотрел на них.
— Капитан Фрост не говорит на нашем языке, — сказал он, — но одно слово знает. Думаю, и вы его знаете, мистер Дженкс. Турел. Смелость. Вы уже проявили ее, когда были в русской тюрьме, и я уверен — еще не исчерпали всех своих запасов. Если вам от этого будет легче, могу пообещать — я сам убью вас в случае необходимости, чтобы вы не попали в руки кагэбистов. Это вам поможет, мистер Дженкс?
Американец не ответил — он только вздрогнул и отвернулся.
Фрост с грустью подумал, что, возможно, в один из дней он и сам станет таким — подавленным и запуганным.
Глава двадцать пятая
За рулем сидел Акбар — не только потому, что он был опытным водителем, но и потому, что патан был одет в форму сержанта Советской Армии. Он остановил машину у контрольно-пропускного пункта при въезде на территорию военной базы.
— Далеко-далеко отсюда, — вполголоса сказал Акбар, — в пустыне дует ветер, черный ветер. Мы называем его Сиабад. Этот ветер несет смерть. Сабхан сказал мне, что точно так же они называют самолеты русских, которые взлетают с этой базы — сиабады. Их тут много, этих самолетов. Все они выкрашены в черный цвет, только на крыльях красные звезды.
— Как “Летучие тигры” в Китае, — сказал Фрост, ожидая, когда кто-нибудь выйдет из будки и займется ими. — Китайцы считают тигра вестником удачи, а японцы ужасно боятся тигровой акулы — это для них плохой знак. Поэтому китайцы рисовали оскаленные морды акул на носах своих самолетов, чтобы пугать врагов.
— Да, я слышал об этом, — кивнул Акбар, опуская стекло в окошке со своей стороны.
Наконец дверь будки КПП открылась и оттуда вышли двое мужчин в военной форме. Из их ртов при дыхании вырывались клубы пара.
— Ну, начинается, — шепнул Фрост.
— Да, — глухо ответил Акбар.
Задачей капитана было добиться того, чтобы часовые открыли ворота. Тогда моджахеды Сабхана предприняли бы атаку и ворвались на территорию базы. Им предстояло удерживать подходы к ней до тех пор, пока не подоспеют основные силы повстанцев под командой Мохаммеда уль-Раика.
На всякий случай в кармане у Фроста был миниатюрный электронный сигнализатор.
А часовой, между тем, подходил к машине со стороны водителя. Хотя говорить по-русски Фрост так как следует и не научился, он — после уроков Акбара — понимал уже достаточно, чтобы следить за ходом разговора. И вот наемник приготовился, чтобы не проронить ни слова — любое могло означать для них смертный приговор.
Часовой попросил Акбара предъявить документы. Фрост тут же полез в карман и достал все поддельные бумаги, которыми их снабдил уль-Раик. Тут был пропуск, удостоверение личности и еще что-то. В документах Фрост именовался Юрием Нижицким, капитаном первого мотострелкового батальона, откомандированным в распоряжение Комитета, государственной безопасности — КГБ.
Наемник передал бумаги Акбару, а тот протянул их часовому. Солдат принялся не спеша изучать документы. Капитан сидел с каменным лицом, ожидая его реакции. Наконец часовой сказал, что все в порядке, но въезд неуполномоченных лиц на территорию базы должен быть санкционирован КГБ в письменном виде, а такого разрешения у них нет.
— Вот дураки, — буркнул Фрост по-русски, неизвестно кого имея в виду.
Акбар заговорил, подчеркивая, что они везут пленного американца, дело очень срочное и у них не было времени оформить необходимые документы. Часовой выслушал его и покачал головой.
— Я не имею права вас пропустить, — сказал он. — Подождите минуту, сейчас сообщу караульному начальнику.
Он забрал документы, повернулся и двинулся обратно в помещение контрольно-пропускного пункта.
— Что будем делать, капитан? — сквозь зубы спросил Акбар.
— Подождем и посмотрим, что будет дальше, — ответил Фрост. — Возможно, разрешение КГБ — это простая формальность, нам сейчас поставят какую-нибудь печать и пропустят. Русские ведь известные бюрократы, так что не стоит пока волноваться.
— Не думаю, что все так гладко пройдет, — покачал головой обеспокоенный проводник.
— Ну, если возникнут проблемы — будем стрелять, — невозмутимо произнес наемник. — Протараним ворота и будем удерживать их, пока не подойдут бойцы уль-Раика. Другого выхода у нас нет.
— Смотрите, — хрипло прошептал вдруг Мэтт Дженкс.
В его голосе был ужас.
Фрост оглянулся на него, а потом проследил за взглядом Дженкса.
— Что слу… — начал говорить капитан и вдруг осекся.
— Это он, — произнес Мэтт. — Этот ублюдок, Исаев. Он лично пытал меня в застенках…
Фрост тоже узнал этого человека. Тот самый, который возбуждал толпу в Кохате, обвинив капитана в изнасиловании и убийстве местной девушки и ее отца. Пласкевич говорил, что это очень опытный агент КГБ и зовут его Кирилл Исаев.
— Черт побери, — пробормотал наемник. Он понимал, что Исаев был, видимо, единственным человеком в Афганистане, который мог определенно сказать, что капитан Юрий Нижицкий это никакой не Нижицкий, а самый что ни на есть Хэнк Фрост, американский наемник и отъявленный антикоммунист, прибывший сюда явно не на прогулку. И надо же такому случиться.
— Ладно, — прошептал Фрост. — Делать нечего. Акбар, считай до трех и дави на газ. Бей прямо в ворота.
Капитан наблюдал, как Исаев огляделся по сторонам и двинулся к их машине. Фрост вытащил свой “Узи”, сбросил шинель, вставил магазин и передернул затвор.
— Три! — гаркнул Акбар.
Двигатель рявкнул, и автомобиль прыгнул вперед, Фроста и Дженкса просто вдавило в сиденья. Все же наемник успел вытащить из мешка гранату-лимонку и швырнуть ее в окно.
Громыхнул взрыв, Акбар что-то прокричал, но его не было слышно. В здании КПП посыпались стекла. Тут же передок машины с огромной силой ударил в металлические ворота с красными звездами. Послышался скрежет и лязг, замок не выдержал, и створки распахнулись. “Газик” вновь прыгнул вперед и оказался на заповедной территории базы.
Фрост пытался удержать равновесие, чтобы открыть огонь. Дженкс уже освободился от наручников и пригнулся на сиденье — оружия у него пока не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19