ванна чугунная сибирячка
Черч, почуяв свою нужность, побольше развалился и ритуально попросил закурить.Капитан вручил ему «Мальборо» и сказал:— «Современник» и театр Табакова бомбили последнее время немилосердно. И в театрах, и снаружи: я имею в виду угон тачек. Все более-менее приличные иномарки артистов и сотрудников увели. Словно б кто-то войну их хозяевам объявил.Черч подсосал воздух щелью рта, свободной впереди из-за выбитых зубов, и проговорил:— Слыхал кое-что. Сплошняком угоняли, бригада работала.— Вот именно. Не случайные какие-то ухари. А раз команда старалась, то должны быть и слухи.Кеша пощурился, озабоченно поморгал своими когда-то серыми, а теперь бесцветными от пьянки и лихой жизни глазами.— На сто процентов не скажу, но думаю, что действовал Гриня Дух. У него сейчас новая команда. И гляжу, кое-кто из пацанов его нынче щедро гуляет.— Гриня Дух? — стал вспоминать капитан. — Так он снова на Чистяках появился? Летом-то он пропадал куда-то.— Ага. Контачил Дух с пиковыми — кавказцами. Ну и кантовался в их краях, там всегда работы много. Роскошная тачка им важнее жены.— Да берут-то тачки здесь. Что, Гриня на Кавказе представительства своих шаек открыл? И где именно?— А хрен его знает. У Грини полон Кавказ дружбанов, все готовы стол накрыть. Лето же было. Может, просто отдыхал. Точно знаю, что он в Грузии был, вино хорошее оттуда привез.Бывший классный спортсмен-автогонщик Гриня имел кличку Дух, потому что во время афганской войны шоферил на армейских транспортах по афганским дорогам, простреливаемых настоящими «духами» — моджахедами. Да и лихачил на машине так, что у пассажиров дух захватывало.После героического периода своей биографии Гриня, вкусивший азартной опасности, увлекся угонами машин у мирных московских граждан. Сидел за это неоднократно. В последнее время остепенился, то есть перестал, как автомобильный наркоман, лично цепляться за чужой руль. Он занял в этом автобизнесе свою нишу — стал координатором угонов и переброски ворованных машин на Кавказ.Кострецов знал весельчака и балабола Гриню, издавна обитающего на Чистяках. Черноглазый, с волнистой шевелюрой смоляных волос, подвижный, Гриня один к одному походил на хрестоматийного конокрада. Он и машины обожал, будто б кровных скакунов. Мог подолгу стоять, обозревая какую-нибудь великолепную иномарку, едва ли не выдыхая наконец: «Красавица ты моя!».Капитан уточнил:— Парнишки Духа, говоришь, широко гуляют?— Ну да, гордо так: мол, и при деньгах, и при Гринином авторитете.— А сам Дух?— Частенько вижу его теперь на Чистяках. Но не в деле, конечно. А так — разъезжает по кабакам, казино. На заднем сиденье сидит, как босс, с двумя мордами по бокам. Через окно видно: по-прежнему рот у него не закрывается. И прикид у Грини, и верхним стал, а все метла безостановочно метет. Наверное, и на том свете всех заговорит.Сергей улыбнулся.— Вот и в цвет, как блатные говорят. Человек с таким языком всегда что-то лишнее вякает.Черч лениво процедил:— Да понял, понял тебя… Дай-ка еще «мальборочку». — Он снова закурил и назидательно указал: — Кто ж с пахана дело сечет! К Грине просто так не подступишься. А вот пацаны его, пальцы веером, по пьяни могут нужное произнести.Кеша любил подчеркнуть перед Кострецовым свое знание оперативного дела. Был он сыном генерала и мамы — советской барыни. Когда-то изучал с репетитором английский язык, играл на фортепьяно, но после смерти родителей, промотав ими нажитое, снизился до обрубка своего первого школьного прозвища — «Черчилль». Как передовой юнец, состоял когда-то Кеша в комсомольском оперативном отряде. Потому нет-нет, да и вкручивал в разговор с Сергеем своеобразные замечания, словно б намекая, что оперской деятельностью занялся еще тогда, когда Кострецов в милицию и не собирался.— Тебе виднее, — подыграл ему Сергей.Они распрощались. Кострецов зашагал домой, чтобы надеть для следующего рабочего визита свой лучший костюм.
* * * Жил опер в Архангельском переулке, бывшем Телеграфном, выходящем на Чистые пруды церковью, известной в народе как Меншикова башня. Обитал Кострецов на дальнем его конце в старинном доме, где отстоял у «нового русского» хозяина их былой громадной коммуналки комнату с кухонькой, туалетом и ванной.Вынужден был теперь Кострецов забираться к себе через бывший черный ход, по которому обычные жильцы не ходили. Но это капитану было, скорее, на руку.Сергей зашел к себе, открыл шкаф, чтобы одеться для похода в Союз театральных деятелей. Собственно, костюм на шикарные случаи был у Кострецова один, зато не пожалел он на него ни скудной своей зарплаты, ни премиальных. Приобрел двойку парижского пошива, со всеми приметами высшего класса, вплоть до элегантных крылышек от пота на подкладке в районе подмышек. Имелась к костюму и парочка карденовских сорочек, а также носки по немыслимой цене. Были и породистые ботинки, с которых по большей части приходилось капитану лишь обдувать пыль.Над галстуками, собственно, Сергею тоже не приходилось долго ломать голову. Их было три, все шелковые, в тон костюму. После недолгого раздумия остановился на том, что дольше других не повязывал.Кострецов подумал, что к такому костюму ему б иномарка не помешала, чтоб подкатить на ней небрежно. Можно было б напрокат и ее раздобыть. Да ладно.Столько пыли в глаза, и вдруг да попусту? Проведем сначала разведку, а уже потом…Ловить зазевавшихся в СТД капитан собирался на самый закаленный крючок — финансовый.
* * * Кострецов подъехал к парадной здания СТД на Страстном бульваре в такси. Зашел в него и направился по коридорам, посматривая на таблички кабинетов. Ага, вот то что надо: «Главный бухгалтер С. В. Быловский». Можно начинать и отсюда.Сергей без стука отворил дверь, уверенно зашел в комнату и поглядел на хозяина. Мужчина лет пятидесяти, с густыми неседыми волосами, лихо подкрученными усами, поднял на него внимательные глаза.— Добрый день, — сказал капитан, присаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. — Сукнин Иван Афанасьевич у вас был?— Нет, — ответил главбух. — А кто это такой?— Сукнин — мой хозяин. Он собирался побеседовать с кем-нибудь из финансистов вашей организации.— Не был. А что у него за дело?— Сукнин — крупный самарский предприниматель. Хочет Иван Афанасьич спонсорские деньги вложить в какой-нибудь московский театр.Любезно светя карими глазами с полной физиономии, главбух представился:— Семен Викторович Быловский.— А меня можно просто — Сергей. Я у Сукнина вроде секретаря.Быловский словно учуял настоящую профессию Кострецова и уточнил:— Охраняете?— Телохранитель у него другой. А я на подхвате по менеджерской части. И билеты на самолет беру, и в гостинице шефа обустраиваю, да масса дел… Сегодня с Иваном Афанасьичем разминулись, а собирался он к вам. Извините. — Сергей поднялся, делая вид, что собирается уходить.— Сидите, сидите! — воскликнул Быловский. — Может, ваш шеф через несколько минут и появится. А почему, интересно, он решил московскому театру помочь?! В Самаре же свои театральные учреждения есть.Кострецов уселся поудобнее.— Имеются. Но подай Афанасьичу столичный театр… Мы в Москве на несколько дней, потом на бархатный сезон летим отдохнуть в Ниццу. Любо шефу здесь в театре благодетелем побыть. Вокруг артистки и все такое.Быловский качнул пиками ухоженных усов, ласково улыбнулся.— К такому спонсору в любом театре уважение. Ивану Афанасьевичу сколько лет?— Да, наверное, ровесник вам.— О-о, — протянул многозначительно главбух, — самый возраст, чтобы хорошо понимать прим сцены, и особенно молодых, многообещающих во всех отношениях.Кострецов с возбуждением проговорил:— Мы, волжские, все по-старинному стараемся. Вот Островский в пьесах купечество описывал. Загляденье! Должны и современные богатые люди меценатами русскому искусству быть.— А не чувствуется у вас, Сергей, волжского акцента, — произнес въедливый главбух.— Обтесался, — скромно ответил капитан. — Учился в московском вузе, даже женат на москвичке был. Но не прижился у вас, потом Сукнин позвал.— А где учились? — очень вежливо продолжил Быловский.Кострецов мрачно взглянул.— Господин Быловский, вы не очень много вопросов задаете? Дальше, возможно, поинтересуетесь, как Сукнин свои капиталы заработал?Быловский даже привскочил, дернул обеими щеками.— Сергей, да что вы?! Только для поддержки хорошего разговора. Пиво холодное будете?Не слушая ответа, Семен Викторович выхватил из небольшого холодильника у стола пивную банку и протянул Кострецову. Тот открыл и стал пить. Достал главбух и себе.Быловский, прихлебывая, наблюдал за Сергеем. Вдруг озарился широкой улыбкой, отчего стрелы усов поползли едва ли не к ушам, и призвал:— Давайте на «ты»!— Для брудершафта коньяк надо пить, — солидно бросил Кострецов. Семен Викторович моментально водрузил на стол французский коньяк, две рюмки, блюдечко с мгновенно порезанными дольками лимона. Разлил.Они подняли рюмки, зацепились руками, выпили и поцеловались.— Так-то оно попроще, Сергей, — произнес Быловский, со вкусом набивая за щеки лимон. — Давай еще по одной.Снова выпили.— Сеня, — блестя глазами, сказал Кострецов, — давно я в Москве не был. А жизнь, гляжу, у вас все круче и круче. Ночные клубы, казино одно на другом.— Любишь эти заведения?— А как ты думал?! Когда нищим студентом тут скитался, а потом бедным родственником, только слюнки текли. Но нынче с Афанасьичем оттянемся здесь как надо. Да куда ж он запропастился? — Сергей посмотрел на часы.— Посиди, выпей, не торопись, — проговорил главбух и снова налил.Капитан оглянулся на дверь.— Ничего, что в рабочее время мы тут закладываем?— Ничего-о, люди кругом театральные, к этому хорошо привычные. Да и как мне такого парня не угостить?! Зайдет твой шеф, и ему поднесем.— Да уж вряд ли сегодня он здесь появится. В Москве дел по горло. Время-то уж к концу дня. А я не зря сюда зашел. Доложу Афанасьичу, в следующий раз с ним прямо к тебе.Главбух подправил усы, пристально поглядел на капитана.— Что ж, так и пойдешь?— Как? — с провинциальным недоумением осведомился Сергей.— Да несолоно хлебавши. Это не по-старинному, не по-московски, раз ты Островского уважаешь. Надо нам теперь как следует выпить и закусить. Я приглашаю.Сергей поерзал в кресле.— С Афанасьичем надо бы связаться. Может, я ему требуюсь. Хотя… Мы с ним сегодня так и так запланировали вечер на развлечения. В таком деле обойдется и без меня.— Ну! Это и по-волжски, и по-московски. Гуляем.Быловский поднялся, простер руку в сторону загорающегося вечерними огнями Страстного бульвара.— Вперед!Тертому финансисту уже виделся кейс с приличной суммой денег, которые с пользой для СТД можно будет употребить, да и себе отщипнуть малую толику.
* * * Они вышли на улицу к машине Быловского. Сеня сел за руль, развернулся по бульвару и поехал вниз по Петровке.— Уважаю ресторан «Серебряный век», — объяснял он. — Это на территории бывших Центральных бань, напротив «Метрополя». Его и литераторы облюбовали, премию «Антибукер» там празднуют. Есть там и хорошее казино.Он вывел машину на Охотный ряд и вскоре завернул во двор старинных зданий, который начинался с подъездов «Серебряного века».Когда выходили из машины, Сеня глянул на припаркованные авто и воскликнул:— Вахтанг уже здесь! Зачастил сюда, как на работу.Он указал на красный «пежо». Кострецов смотрел на «пежо» и не верил своим глазам. Точно такая иномарка была угнана от «Современника»! Он вгляделся: почти наверняка она, — вмятина на правом крыле, чуть треснуто лобовое стекло… Капитан хорошо запомнил описание того «пежо», потому что машина фигурировала первой в списке угнанных, и еще оттого, что была красного цвета. Обычно «пежо» красят в более спокойные, темные тона.— Красный «пежо» имеешь в виду? — спросил он Быловского.— Ага. Недавно он у Вахтанга появился. Взял какую-то битую. Видишь — и крыло, и лобовик не в порядке.Кострецов не знал, что и подумать. Ездить по самому центру Москвы, недалеко от места угона на не так давно украденной машине мог или придурок, или человек, не подозревающий о ее биографии.Они прошли в зал «Серебряного века». Метрдотель почтительно кивнул Быловскому, провел их к свободному столику. Сеня сел и тут же начал диктовать без меню подошедшему официанту.Когда закончил, бодро сказал Кострецову:— Ну вот, отметимся в лучших традициях драматурга Островского. А вон Вахтанг сидит, — он показал в угол зала.Опер поглядел. Вахтанг был грузином лет сорока пяти. Круглолицый, но с хорошо обозначенными скулами и надбровными дугами. Подчеркивали эти детали его недюжинную силу воли и целеустремленность. А вот лоб был невысокий, скошенный, под пышными курчавыми волосами. Неприятны и руки: широкие грубые ладони с толстыми, как бы притупленными короткими пальцами.По впечатлению Кострецова, грузин мало походил на режиссера. Да и вообще, на деятеля искусства едва ли смахивал. Лицо Вахтанга дышало азартом и чувственностью. Заинтересованным взглядом он провожал каждую юбку в ресторане.— Мужик не первой свежести, но яркого цвета, — проговорил Кострецов. — Вахтанг Барадзе-то?! — оживленно спросил Сеня. — Компанейский и всегда с девочками. Где он их только не ловит! Сейчас один сидит, а уйдет отсюда обязательно с девицей. Причем не с проституткой. Любит нормальных, чем-то собой выдающихся.— Чем?— Да товаром — чтобы побольше торчало.Вскоре их стол заставили выпивкой и закусками. Сеня начал угощать, наливать, произносить тосты. Успевал и весело комментировать появляющихся в зале. Капитан наблюдал только за Вахтангом.Спустя часа полтора грузин расплатился и направился в казино по соседству.Сергей сказал:— Если гуляем по полной программе, надо б попробовать и казино.— Да я сам уже как на иголках. На десерт у меня всегда казино. За этим, в основном, сюда и езжу. Ты что: покер, «блэк джэк» или рулеточку предпочитаешь?— А ты?— Только рулетку! То истинная игра. Карты — это обязательно напрягайся по поводу партнеров. А тут крупье запускает, шарик летит, ты лишь переживай во все удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
* * * Жил опер в Архангельском переулке, бывшем Телеграфном, выходящем на Чистые пруды церковью, известной в народе как Меншикова башня. Обитал Кострецов на дальнем его конце в старинном доме, где отстоял у «нового русского» хозяина их былой громадной коммуналки комнату с кухонькой, туалетом и ванной.Вынужден был теперь Кострецов забираться к себе через бывший черный ход, по которому обычные жильцы не ходили. Но это капитану было, скорее, на руку.Сергей зашел к себе, открыл шкаф, чтобы одеться для похода в Союз театральных деятелей. Собственно, костюм на шикарные случаи был у Кострецова один, зато не пожалел он на него ни скудной своей зарплаты, ни премиальных. Приобрел двойку парижского пошива, со всеми приметами высшего класса, вплоть до элегантных крылышек от пота на подкладке в районе подмышек. Имелась к костюму и парочка карденовских сорочек, а также носки по немыслимой цене. Были и породистые ботинки, с которых по большей части приходилось капитану лишь обдувать пыль.Над галстуками, собственно, Сергею тоже не приходилось долго ломать голову. Их было три, все шелковые, в тон костюму. После недолгого раздумия остановился на том, что дольше других не повязывал.Кострецов подумал, что к такому костюму ему б иномарка не помешала, чтоб подкатить на ней небрежно. Можно было б напрокат и ее раздобыть. Да ладно.Столько пыли в глаза, и вдруг да попусту? Проведем сначала разведку, а уже потом…Ловить зазевавшихся в СТД капитан собирался на самый закаленный крючок — финансовый.
* * * Кострецов подъехал к парадной здания СТД на Страстном бульваре в такси. Зашел в него и направился по коридорам, посматривая на таблички кабинетов. Ага, вот то что надо: «Главный бухгалтер С. В. Быловский». Можно начинать и отсюда.Сергей без стука отворил дверь, уверенно зашел в комнату и поглядел на хозяина. Мужчина лет пятидесяти, с густыми неседыми волосами, лихо подкрученными усами, поднял на него внимательные глаза.— Добрый день, — сказал капитан, присаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. — Сукнин Иван Афанасьевич у вас был?— Нет, — ответил главбух. — А кто это такой?— Сукнин — мой хозяин. Он собирался побеседовать с кем-нибудь из финансистов вашей организации.— Не был. А что у него за дело?— Сукнин — крупный самарский предприниматель. Хочет Иван Афанасьич спонсорские деньги вложить в какой-нибудь московский театр.Любезно светя карими глазами с полной физиономии, главбух представился:— Семен Викторович Быловский.— А меня можно просто — Сергей. Я у Сукнина вроде секретаря.Быловский словно учуял настоящую профессию Кострецова и уточнил:— Охраняете?— Телохранитель у него другой. А я на подхвате по менеджерской части. И билеты на самолет беру, и в гостинице шефа обустраиваю, да масса дел… Сегодня с Иваном Афанасьичем разминулись, а собирался он к вам. Извините. — Сергей поднялся, делая вид, что собирается уходить.— Сидите, сидите! — воскликнул Быловский. — Может, ваш шеф через несколько минут и появится. А почему, интересно, он решил московскому театру помочь?! В Самаре же свои театральные учреждения есть.Кострецов уселся поудобнее.— Имеются. Но подай Афанасьичу столичный театр… Мы в Москве на несколько дней, потом на бархатный сезон летим отдохнуть в Ниццу. Любо шефу здесь в театре благодетелем побыть. Вокруг артистки и все такое.Быловский качнул пиками ухоженных усов, ласково улыбнулся.— К такому спонсору в любом театре уважение. Ивану Афанасьевичу сколько лет?— Да, наверное, ровесник вам.— О-о, — протянул многозначительно главбух, — самый возраст, чтобы хорошо понимать прим сцены, и особенно молодых, многообещающих во всех отношениях.Кострецов с возбуждением проговорил:— Мы, волжские, все по-старинному стараемся. Вот Островский в пьесах купечество описывал. Загляденье! Должны и современные богатые люди меценатами русскому искусству быть.— А не чувствуется у вас, Сергей, волжского акцента, — произнес въедливый главбух.— Обтесался, — скромно ответил капитан. — Учился в московском вузе, даже женат на москвичке был. Но не прижился у вас, потом Сукнин позвал.— А где учились? — очень вежливо продолжил Быловский.Кострецов мрачно взглянул.— Господин Быловский, вы не очень много вопросов задаете? Дальше, возможно, поинтересуетесь, как Сукнин свои капиталы заработал?Быловский даже привскочил, дернул обеими щеками.— Сергей, да что вы?! Только для поддержки хорошего разговора. Пиво холодное будете?Не слушая ответа, Семен Викторович выхватил из небольшого холодильника у стола пивную банку и протянул Кострецову. Тот открыл и стал пить. Достал главбух и себе.Быловский, прихлебывая, наблюдал за Сергеем. Вдруг озарился широкой улыбкой, отчего стрелы усов поползли едва ли не к ушам, и призвал:— Давайте на «ты»!— Для брудершафта коньяк надо пить, — солидно бросил Кострецов. Семен Викторович моментально водрузил на стол французский коньяк, две рюмки, блюдечко с мгновенно порезанными дольками лимона. Разлил.Они подняли рюмки, зацепились руками, выпили и поцеловались.— Так-то оно попроще, Сергей, — произнес Быловский, со вкусом набивая за щеки лимон. — Давай еще по одной.Снова выпили.— Сеня, — блестя глазами, сказал Кострецов, — давно я в Москве не был. А жизнь, гляжу, у вас все круче и круче. Ночные клубы, казино одно на другом.— Любишь эти заведения?— А как ты думал?! Когда нищим студентом тут скитался, а потом бедным родственником, только слюнки текли. Но нынче с Афанасьичем оттянемся здесь как надо. Да куда ж он запропастился? — Сергей посмотрел на часы.— Посиди, выпей, не торопись, — проговорил главбух и снова налил.Капитан оглянулся на дверь.— Ничего, что в рабочее время мы тут закладываем?— Ничего-о, люди кругом театральные, к этому хорошо привычные. Да и как мне такого парня не угостить?! Зайдет твой шеф, и ему поднесем.— Да уж вряд ли сегодня он здесь появится. В Москве дел по горло. Время-то уж к концу дня. А я не зря сюда зашел. Доложу Афанасьичу, в следующий раз с ним прямо к тебе.Главбух подправил усы, пристально поглядел на капитана.— Что ж, так и пойдешь?— Как? — с провинциальным недоумением осведомился Сергей.— Да несолоно хлебавши. Это не по-старинному, не по-московски, раз ты Островского уважаешь. Надо нам теперь как следует выпить и закусить. Я приглашаю.Сергей поерзал в кресле.— С Афанасьичем надо бы связаться. Может, я ему требуюсь. Хотя… Мы с ним сегодня так и так запланировали вечер на развлечения. В таком деле обойдется и без меня.— Ну! Это и по-волжски, и по-московски. Гуляем.Быловский поднялся, простер руку в сторону загорающегося вечерними огнями Страстного бульвара.— Вперед!Тертому финансисту уже виделся кейс с приличной суммой денег, которые с пользой для СТД можно будет употребить, да и себе отщипнуть малую толику.
* * * Они вышли на улицу к машине Быловского. Сеня сел за руль, развернулся по бульвару и поехал вниз по Петровке.— Уважаю ресторан «Серебряный век», — объяснял он. — Это на территории бывших Центральных бань, напротив «Метрополя». Его и литераторы облюбовали, премию «Антибукер» там празднуют. Есть там и хорошее казино.Он вывел машину на Охотный ряд и вскоре завернул во двор старинных зданий, который начинался с подъездов «Серебряного века».Когда выходили из машины, Сеня глянул на припаркованные авто и воскликнул:— Вахтанг уже здесь! Зачастил сюда, как на работу.Он указал на красный «пежо». Кострецов смотрел на «пежо» и не верил своим глазам. Точно такая иномарка была угнана от «Современника»! Он вгляделся: почти наверняка она, — вмятина на правом крыле, чуть треснуто лобовое стекло… Капитан хорошо запомнил описание того «пежо», потому что машина фигурировала первой в списке угнанных, и еще оттого, что была красного цвета. Обычно «пежо» красят в более спокойные, темные тона.— Красный «пежо» имеешь в виду? — спросил он Быловского.— Ага. Недавно он у Вахтанга появился. Взял какую-то битую. Видишь — и крыло, и лобовик не в порядке.Кострецов не знал, что и подумать. Ездить по самому центру Москвы, недалеко от места угона на не так давно украденной машине мог или придурок, или человек, не подозревающий о ее биографии.Они прошли в зал «Серебряного века». Метрдотель почтительно кивнул Быловскому, провел их к свободному столику. Сеня сел и тут же начал диктовать без меню подошедшему официанту.Когда закончил, бодро сказал Кострецову:— Ну вот, отметимся в лучших традициях драматурга Островского. А вон Вахтанг сидит, — он показал в угол зала.Опер поглядел. Вахтанг был грузином лет сорока пяти. Круглолицый, но с хорошо обозначенными скулами и надбровными дугами. Подчеркивали эти детали его недюжинную силу воли и целеустремленность. А вот лоб был невысокий, скошенный, под пышными курчавыми волосами. Неприятны и руки: широкие грубые ладони с толстыми, как бы притупленными короткими пальцами.По впечатлению Кострецова, грузин мало походил на режиссера. Да и вообще, на деятеля искусства едва ли смахивал. Лицо Вахтанга дышало азартом и чувственностью. Заинтересованным взглядом он провожал каждую юбку в ресторане.— Мужик не первой свежести, но яркого цвета, — проговорил Кострецов. — Вахтанг Барадзе-то?! — оживленно спросил Сеня. — Компанейский и всегда с девочками. Где он их только не ловит! Сейчас один сидит, а уйдет отсюда обязательно с девицей. Причем не с проституткой. Любит нормальных, чем-то собой выдающихся.— Чем?— Да товаром — чтобы побольше торчало.Вскоре их стол заставили выпивкой и закусками. Сеня начал угощать, наливать, произносить тосты. Успевал и весело комментировать появляющихся в зале. Капитан наблюдал только за Вахтангом.Спустя часа полтора грузин расплатился и направился в казино по соседству.Сергей сказал:— Если гуляем по полной программе, надо б попробовать и казино.— Да я сам уже как на иголках. На десерт у меня всегда казино. За этим, в основном, сюда и езжу. Ты что: покер, «блэк джэк» или рулеточку предпочитаешь?— А ты?— Только рулетку! То истинная игра. Карты — это обязательно напрягайся по поводу партнеров. А тут крупье запускает, шарик летит, ты лишь переживай во все удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34