Степаныч советовал мне прозондировать почву в этом направлении.Возле подъезда Сперанского торчит черная бээмвуха, в ней сидят два амбала. Это люди генерала. Историка плотно и навязчиво опекают. Стучусь в окошко машины. Быстрым профессиональным взглядом они окидывают меня с ног до головы.Стекло опускается. Называю промежуточный пароль, то есть годный для любого дня. Один из амбалов набирает номер на сотовом телефоне. Удостоверившись, что соединился правильно, передает мне трубку.Здороваюсь с генералом.— Почему сразу не ко мне? — недоволен Старик.— Если бы ты был ранен, то к тебе примчался бы в первую очередь, — смеюсь я в трубку.Генерал бурчит что-то об упавшей дисциплине, потом переходит к делу:— От историка сразу ко мне. Я все время у себя. Передай трубку…Отдаю сотовый охраннику. Тот, выслушав генерала, кивает мне.Прохожу в подъезд и поднимаюсь по лестнице. Навстречу вприпрыжку через три ступеньки сбегает шустрый парнишка лет восьми.— Здрасьте! — приветствует он меня на ходу.— Привет, — отвечаю ему.Дети у нас, оказывается, еще не разучились здороваться со старшими.Юнцы же норовят теперь вместо приветствия заглянуть в карманы своих сограждан. Меняются времена — меняются нравы. Это не я сказал, это кто-то из древних. Наверное, всегда старшее поколение недовольно молодежью. Мне же кажется, что у всех людей есть периоды, причем четко разграниченные определенными отрезками лет. "Вроде бывших у нас в союзе пятилеток. После прохождения одного из периодов начинается как бы новый виток в жизни, и хотя старое не забывается, но многое из ушедшего даже в своем новом поведении — просто не вернуть и не воспроизвести с той искренностью, как это было, скажем, лет десять назад.Открывает мне дверь Афанасий Сергеевич, но за его плечом высится еще и амбальчик. Афанасий Сергеевич в своем стареньком махровом халате выглядит похудевшим еще больше и еще больше осунувшимся.Но жизнерадостности в нем как будто даже прибавилось. Он за плечо втягивает меня в квартиру и начинает суетиться, пытаясь найти затерявшиеся под вешалкой тапочки.— Видите, что вы натворили?! — смеется Афанасий Сергеевич, подавая мне шлепанцы без задников, в просторечии именуемые «ни шагу назад». — Квартира теперь прослушивается и просматривается, и вот такие вот огромные люди чуть ли не ежеминутно деформируют мою хрупкую ауру, — шутит он, кивая на громилу, застывшего в коридоре. Поздоровавшись с охранником, прохожу за историком в его кабинет.— Афанасий Сергеевич, сделать вам чаю? — басит охранник.— Да, Андрюша, если вас это не затруднит, и, пожалуйста, к чаю что-нибудь. Олег, наверное, голоден.— Сейчас все будет, — обещает Андрюша и удаляется в кухню, на некоторое время заслоняя свет в коридоре.— Вот такие теперь тут ходят, — смущенно говорит Сперанский, провожая взглядом охранника. — Как будто я министр какой-нибудь…С Афанасием Сергеевичем мы проговорили допоздна и решили, что завтра же будем собираться в дорогу, — техническое обеспечение экспедиции, а также финансовую сторону предприятия вместе с охраной я беру на себя.Двенадцать ночи, и мне приходится вызывать машину с базы, чтобы в соответствии с приказом явиться пред светлые очи генерала. У меня же сейчас тачки нет, а таксисты даже днем ни за какие деньги не отважатся пилить в карельскую глушь, тем более туда, где нет адреса. Глава одиннадцатая — Значит, ты полагаешь, что Толяныч — один из «смотрящих» и, может быть, одна из особо важных персон? — спрашивает генерал, выслушав мой отчет.Микропленку я ему передал, и позднее Старик сам во всем убедится.— Думаю, что дело обстоит именно так, — подтверждаю я, закуривая.Генерал меряет шагами комнату. Мы уже с час ведем неторопливую и обстоятельную беседу.Мне, если честно, хочется послать его подальше и завалиться спать. Летнее утро, солнце уже начинает золотить верхушки карельских сосен, а разговор наш все никак не может закончиться.— Как там насчет золота? — вдруг спрашивает Степаныч, останавливаясь. — Я, как ты и просил, этого твоего Сперанского ни о чем не расспрашивал. А между прочим, почему это мне нельзя с ним поговорить? — улыбается хитро Степаныч. — Может, ты уже передумал и решил не делиться со стариком?Затягиваюсь и выпускаю в потолок парочку голубых колечек дыма. Откидываюсь на спинку кресла.— А действительно, почему я должен с кем-то делиться? — изрекаю задумчиво. — Каналы у меня есть. Проход в нашем дырявом кордоне я сделаю без проблем. Языки знаем, темой владеем… Слушай, Степаныч, а ведь хорошую идею ты мне подал, черт тебя дери!Генерал садится напротив меня и наливает в чашки кофе.— Когда купишь в Тихом океане остров, не забудь меня, старика, в гости пригласить, — вздыхает он. — Яхту за мной пришли или самолет. Мы ведь за границами не бывали. И золотишка все же отсыпь, а то у нас на базе оборудование уже ни к чер-р-т-ту…Хмыкаю, потому что Степаныч вечно прибедняется, это у него такая манера поведения. У Старика за границей хватит всего, и новейшей техникой в случае чего он может нас обеспечить с избытком, и первоклассных спецов у него роты три наберется легко, ну и так далее. Поворчать по-стариковски он, конечно, любитель, а вот в спортзале с ним до сих пор не каждый, даже из молодых, решится попробовать спаринг.— Нужно обеспечение, Степаныч, — говорю посерьезнев. — Вседорожник, но не бросающийся в глаза, связь на уровне, оружие, в общем по полной программе на небольшую экспедицию.Степаныч качает головой, но тут же начинает притворно кашлять:— Привыкли, понимаешь, на всем, кхе, кхе… готовеньком! «Связь на уровне» им подавай. «Новые русские» по сравнению с вами — нищие. А раньше, между прочим, из глухомани к телеграфу по полмесяца добирались, когда батареи садились. Да еще суток по трое хорошей связи дожидались. А знаешь, во сколько обходится нашим налогоплательщикам минута «спутниковой связи»? — Степаныч поднимает брови, показывая этим значительность той минутки.Хмыкнув, закуриваю новую сигарету.— То-то, — продолжает поучать «батя». — А вы чуть ли не анекдоты по связи этой травите или рассказываете друг другу, с какими женщинами на Елисейских полях или в Майами знакомство заимели…Минут десять приходится слушать разглагольствования генерала о недопустимой расточительности «полевиков», которым созданы сейчас все условия для работы, что они, мол, живут от «вольного» и, слава аллаху, не совсем еще обнаглели и банковских корпораций не учреждают…В общем, все в таком же духе. Я успеваю допить кофе, покурить, подумать о своем, когда генерал, наконец иссякнув, тянется за сигаретами и закуривает, довольный собой, что выпустил пар.— Ну, а в напарники кого возьмешь, кроме своего дохлого архивариуса? — как ни в чем не бывало спрашивает Степаныч.— Никого, — отвечаю решительно. — Там, может, золота тонны на полторы. У людей и не от таких денег крыша улетала.Генерал кивает задумчиво.— Возможно, ты и прав, Герасим, — говорит он, что-то прикидывая. — Проведем ваши документы прикрытия по ФАПСИ, и можете ковыряться где хотите. И все-таки надежный напарник тебе не помешал бы, — гнет он свое.— Ты же знаешь, Степаныч, я ни с кем в паре подолгу не работал. Откуда у меня вдруг возьмется такой надежный и преданный?Генерал загадочно ухмыляется.— Может и найдется. — Он снимает трубку телефона внутренней связи: — Пригласите, пожалуйста, ко мне в 253/а, — говорит он диспетчерше.— Интересно, с каких это пор мой шеф перестал мне доверять? — спрашиваю у него язвительно.— А кто сказал, что я тебе не доверяю? — удивляется Степаныч, продолжая лукаво улыбаться, — наоборот, всегда безоговорочно доверял твоей интуиции.Спорить с ним бесполезно, если уже уперся рогом… Посмотрим, что за типчика он мне навяжет. Хорошо, если это будет кто-то из старой гвардии, например Жорка. Впрочем, и в нем я не могу быть уверен на сто процентов, когда дело касается таких огромных денег.При виде золота утрачивали контроль над собой даже кристально честные люди. А тут речь идет, возможно, о сотнях килограммов. В себе-то я уверен. В Афанасии Сергеевиче тоже. А вот относительно других? Не знаю, не знаю…Открывается дверь, и так же широко я открываю рот, замолкая на полуслове.В комнату входит Катя.Генерал, смотря на меня со стороны, тихо хихикает. Прям пацан какой-то нашкодивший. Этого я от Степаныча не ожидал!— Добрый день, дорогой! — говорит улыбаясь Катя, подходя к нам.Поднимаемся с генералом из кресел, встречая даму, как и полагается джентльменам, стоя.— Присаживайтесь, господа, — разрешает нам Катя и сама устраивается в кресле, закинув ногу на ногу, благо она не в юбке, а в джинсах. — Дорогой, я не успела тебе позвонить, чтобы ты меня встретил, но я не виню тебя за это, — прощает она мне грехи, которых не было.Улететь я тихо улетел, но черт возьми эту Катю!..— Вам кофе? — галантно рассыпается перед ней в любезностях генерал. Мне его поведение непонятно.— Спасибо, Дмитрий Степанович, с удовольствием, — кивает Катя благосклонно.— Да у вас тут чистой воды сговор! — не выдерживаю я их театральных подмостков. — А ну-ка, колись, Степаныч, ты мне ее подсунул с самого начала?! — пристально смотрю генералу в глаза.Он улыбается, но взгляд не отводит.— Что значит подсунул, дорогой?! Разве я вещь какая-нибудь? Ты уж, пожалуйста, выбирай выражения! — обижается Катя.Полностью игнорирую ее слова, смотря все так же на Степаныча. Жду от него ответа на заданный вопрос.— Ну, оружием клянусь! — сдается генерал. — Веришь?Остается только поверить клятве старого вояки. Клятва серьезная. Нахмурившись, молча беру со столика сигареты. Генерал поднимается с кресла.— Пойду я. Вы тут побеседуйте, скоординируйте свои дальнейшие действия… — драпает Степаныч.Иду провожать начальника. Выходим на улицу.— Даже я понимаю, что такая дама в вашей экспедиции может быть просто незаменимой, — начинает генерал, как и положено старшему по званию. — С ее способностями — только у нас и работать.Я прекрасно понимаю его позицию: лучшая защита — это нападение.— Незаменимых не бывает, — отвечаю мрачно.— Не согласен! — возражает он. — Таких, как она — единицы! Ведь все нынешние разрекламированные провидцы и чудотворцы — сплошь и рядом жулье! А тут перед нами настоящий уникум. Она же…— Да я не о том, — перебиваю его. — Она что, у нас теперь в штате числится?— При чем здесь это? — искренне удивляется Степаныч. — Нет, конечно. Да пойми ты, я же мог бы накачать твоего архивариуса сывороткой, он бы тогда мне выложил, как миленький, все, что знает с детства. Ну, а людей у нас хватает — отправил бы за золотом этим дивизию. Да только шуму бы было! Москва, как пить дать, узнала бы об этом деле, а ты сам понимаешь, что происходит, когда в серьезные вещи вмешивается столица…Киваю, с этим доводом я согласен. Там, куда влезают столичные чиновники, пытающиеся контролировать сразу все и везде, хрен что слепишь дельное. А благодаря Кате операцию можно осуществить очень тихо и без лишнего напряга.— То-то и оно, — Степаныч отечески треплет меня по плечу. — Так что не валяй дурака. К тому же девчонка от тебя без ума.Генерал начинает спускаться с крыльца. Я молчу.— Эх, будь я помоложе лет на двадцать, — самодовольно заявляет шеф и, тряхнув седой головой, подмигивает мне. — Так что, давай, лови момент, Герасим… Ладно, отдыхайте. О делах продолжим завтра. Вернее, уже сегодня. В двенадцать ноль-ноль — ко мне. И чтобы не опаздывать! — Он уходит по тропинке к административному корпусу, в котором у него и кабинет и личные апартаменты.Возвращаюсь в коттедж. Катя делает вид, что с увлечением смотрит телевизор. Просто обалдеть можно от этой дамы. Сверхсекретная база, а она когда захочет — тогда и приходит, захочет, уходит. Никаких ей не требуется пропусков и удостоверений. Фантастика. Может, и прав генерал — с ее способностями только и гоняться за мифом. Да бог с ней, пусть' остается, но разговаривать я с ней не собираюсь. Терпеть не могу, когда мне кто-то навязывается в помощники.Плюнув в сердцах, иду в ванную. Помоюсь — и спать. Достала меня эта Катя. Все. Никаких дел. Никаких Кать. Я сейчас только отдыхаю. Глава двенадцатая Через два дня на казенном «жигуленке» едем с Катей в город, чтобы отвезти Афанасия Сергеевича на базу.Генерал приготовил нам необходимые документы, оснащение.Все, что понадобится дополнительно, включая и машину, получим уже в Новосибирске, так как по плану историка в этом городе мы также должны обязательно побывать.Прежде чем выехать, я позвонил и предупредил, что сегодня с его квартиры снимут наружную охрану. Личный телохранитель Андрюша вместе с нами тоже поедет на базу.Выезжаю под арку внутрь просторного прямоугольного двора, в центре которого расположено двухэтажное здание детского садика. Разворачиваюсь, не доезжая метров пятидесяти до нужного нам подъезда.Давняя привычка оставлять машину подальше от «места работы», чтобы она не «светилась» и можно было всегда ею воспользоваться.Припаркованных автомобилей во дворе не так уж и много. Вылезаем из машины и идем к подъезду.Я теперь с Катей разговариваю только по делу. Она, конечно, обижена, но это ее проблемы. Добилась своего, навязалась — терпи… Пусть думает обо мне что хочет, мне без разницы! Лето выдалось жаркое, но я вынужден ходить в пиджаке, так как постоянно таскаю с собой пистолет. С «глоком» я не расстаюсь даже в постели. Надо привыкать к сторожевому режиму. Идем не торопясь по тротуару.— Долго еще ты будешь на меня дуться? — спрашивает Катя грустно.— Не люблю нахальных «инициативников», — отвечаю бесстрастно, а сам тем временем просматриваю территорию возле дома.Дежурной машины возле подъезда нет. Парни, как только получили приказ сниматься, выполнили его мгновенно. Прекрасно их понимаю. Кому охота торчать с утра до вечера в прогретой солнцем машине?Поднимаемся на этаж. Звоню. Проходит минута-другая, а нам никто не собирается открывать. Что за ерунда? Пробую ручку дверей, та легко поддается. Отпихнув Катю к лифту, выхватываю пистолет из-за пояса и, скинув предохранитель, боком по стене просачиваюсь в коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30