Сумел вычленить троих охранников, контролирующих на улице безопасность партийного схода. На стоянке стояли две машины «Луна-банка» — охранники там скучали у всех на виду. Но это не все. Я смог засечь машину и двух человек, которые вели наружное наблюдение за особняком. Они хотели афишировать свое присутствие не больше, чем я.
Кто такие? Чего им надо?
Это могли быть кто угодно. Контрразведка. Милиция. ЦРУ. Слежка могла вестись за любым участником встречи. Или незнакомцы просто контролируют особняк.
Закончилась партийная «маевка» в полвосьмого. Из особняка вышел первый заместитель Ширшиновского, сел в черный представительский «Мерседес». Следом пристроились три машины с партийцами. Но Депутата с ними не было, Он появился минут через десять. Шел неторопливо, и, зная его хорошо, по походке я мог определить, что он чем-то недоволен.
Тут ребята, которые вели наблюдение за особняком, засуетились. Один из них нагнулся. Знакомая поза. Так сгибаются, когда хотят передать сообщение в микрофон, спрятанный в рукаве.
Что делать? Действительно ли они топчут асфальт за Депутатом?
Я сбежал вниз ураганом. Кинулся к своему «Москвичу», который оставил во дворике, и рванул на нем вперед. Машины Депутата уже след простыл. Но я прилепился к желтой «восьмерке», в которую заскочил наблюдатель. И вскоре впереди замаячил шикарный триста двадцать восьмой «BMW» Депутата.
Вел я их недолго — минут пять. И так было все ясно. За Депутатом тащилась наружка. В нее входили две машины. И одна машина была знакомая. «Исудзу-труппер», быстро его подлатали. В нем я имел возможность покататься. Да, именно в него меня усадили, когда тащили из телевидения оперативники ООУ.
Хватит. Отчаливаем в сторону. Депутат под колпаком. И не удивлюсь, если через него пытаются выйти именнно на меня…
Прошло еще два дня.
Время, отведенное заказчиком, истекало. Все большая нервозность ощущалась в обществе. Теперь Олигарх появлялся на экране раза два-три в день и кому-то многозначительно угрожал.
— А генеральный прокурор, — заявил он в утренних «Известиях», — грязная, бесчестная личность! Путь вспомнит судьбу своих предшественников, которые думали больше о политике и женщинах, чем о законности… Все обвинения — грязная ложь! Если это не грязная ложь, почему меня не арестуют? Почему? Ложь, ложь и еще раз ложь!
Сам Путанин нервничал все больше. И все больше походил на наркомана, который принял дозу, но ее действие уже заканчивается, и он понимает, что впереди ломка и что нужно во что бы то ни стало найти новую дозу. Власть и деньги — точно такие же наркотики. И на последней стадии этой болезни необходимая доза увеличивается с каждым днем.
— Горячий репортаж! — кокетливо повела обнаженными плечами (она была в студии в вечернем платье) ведущая «Времища». На экране она смотрелась доступной, будто готовой отдаться сразу миллионам телезрителей. — Из него вы не узнаете, что основатель известной пирамиды ТТТ Тавроди подал заявку на участие в выборах губернатора одной из областей, и, так как претендент находится во всероссийском розыске, избирательную кампанию будет вести его жена… Также вы не узнаете, что, как считают российские ученые, через три месяца на Землю упадет астероид размером с Москву, и разумная жизнь на планете прекратится, .
Зато вы узнаете, что азербайджанская диаспора потребовала государственной автономии в ряде районов на Юго-Западе Москвы, заявив, что количество их жителей там перевалило за пятьдесят процентов. Гость нашей студии Джемаль Джемалев — руководитель АО «Южный рынок»… Джемаль, вы это серьезно?
— Еще как, — насупился суровый, толстый, усатый азербайджанец.
— А рынки? Их что, признать суверенной территорией Азербайджана? — развязно хихикнула ведущая.
— Неплохо было бы, — веско уронил Джемаль.
— Как посольства? — ведущая хихикнула еще веселее.
— В какой-то мере они и есть наши посольства.
— Мысль интересная…
— Вообще великодержавный шовинизм должен быть изжит, Москва — это не русский город. Это интернациональный город… Это наш город.
— А мы кто? — неожиданно обиделась ведущая.
— А вы? Покупатели на рынке.
Что ж, такая точка зрения имеет право на существование…
Тут заверещал компактный спутниковый комплекс, стоящий на столике. В машине, оставленной во дворе Марианны, стоял ретранслятор, перекидывающий информацию с микрофона в ее квартире и с телефона вот сюда.
Послышались гудки. Марианне звонили по телефону. Интересно, дома ли она?
Послышался глубокий, ставший мне уже таким родным женский голос;
— Алло.
— Марианночка, это я, — а вот этот голос — определенно издерганного жизнью мужчины,
— Витюшенька? — нотки суровости моментально растаяли в голосе Марианны.
— Да, ласточка моя. Я.
— Ax, выдавила она.
— Ну, не падай в обморок.
— Ты где был? Где ты был, спрашиваю ? А ведь обещал.
— Обстоятельства.
— Я так ждала. — всхлипнула она.
— А я о тебе только и думал.
— Правда?
Ответом было сбивающееся дыхание в телефонной трубке. М-да, а если это любовь?
— Я прилечу на крыльях, моя ласточка.
Стокиллограммовая ласточка больше походила на грузовой самолет.
— Да, да, — сбивчиво произнесла она. Было заметно, что и ее обуревают жаркие чувства, ей не хватает кислорода. — Когда?
— В три часа буду.
— Так долго?
— Я примчусь…
— Жду, милый…
Она ждет… А, я как жду!
Глава двадцать первая

На этот раз в город вышел «работяга Вася». Под такой дичиной я уже примелькался около дома Марианны.
Мои новые друзья самозабвенно забивали козла, доламывая костяшками дощатый столик.
— Леха, присоединяйся! — крикнул Марианнин воздыхатель Володя, жадно глядя на мою висящую через плечо сумку — мол, не забыл ли, брат?
Я ничего не забыл и осторожно вытащил из сумки беленькую, кристалловскую.
— Ну ты ваще, — протянул Пенсия, отложив фишки. Он смотрел на сумку, рассчитывая, что появится и закусь.
Закуси там не было. А был там приемник, замаскированный под плейер, пистолет-пулемет с глушителем и еще парочка нужных вещей.
— Закусь сейчас баба моя даст, — Володя встал, приосанился и с решительным видом отправился за закусью. Пришел через пять минут, на щеке отпечаталась пятерня. — Чего я на ней женился? Вон, Надька из гастронома за мной увивалась, а я…
— Бабы — это вообще не люди, — рассудительно произнес Пенсия.
— А кто? — заинтересовался Володя.
— Если бы знать, то с ними бороться можно было бы…
— В гастроном, — я протянул Володе два червонца.
— Страна гуляет, — хмыкнул, потирая щеку, Володя и отправился в гастроном.
Застучали костяшки. Я играл вместе со всеми, попутно приглядываясь к окружающей обстановке. Меня больше всего интересовало — один ли я жду Инженера. Я надеялся, что моим противникам неизвестно это место его возможного появления.
Через полчасика я сориентировался в обстановке. И понял, что я не один томлюсь в ожиданиях.
Неприметная желтая «Нива» стояла поодаль, на другой стороне двора.
В машине сидели двое. У одного руки были синие от наколок. Другой — лет сорока, в светло-бежевом костюме, здоровенный, неприлично мордатый, однако, несмотря на это, интеллигентный с виду.
Впрочем, они могли ждать кого угодно. Могли вообще быть киллерами, наблюдавшими за жизнью какого-нибудь не выплатившего долг коммерсанта или неверного мужа. Могут быть менты. Хотя у того, в наколках, морда не ментовская, но ведь менты ныне разные встречаются. Однако выбрали они именно такую точку, откуда отлично просматривался зияющий чернотой, развороченный Марианнин подъезд.
Надо определяться с ними. Меньше часа до появления Инженера, и мне необходимо знать наверняка, один ли я его дожидаюсь, или мне опять мешают жить конкуренты.
Сегодня в домино играли четыре человека. На мое везение бутылки хватило очень ненадолго. Сперва игроки оживились, но последняя капля водки вогнала всех в тоску.
— Надо скидываться, — решительно сказал Пенсия.
— Моя выдра все карманы вывернула, — вздохнул горько Володя.
— У меня завалялись, — сказал я.
— Леха, ты… — Пенсия не нашел слов, чтобы выразить свои чувства.
— Пошли, вместе сходим, — предложил я Володе.
— Ага, — с готовностью поднялся тот с места. Путь наш как раз шел мимо той самой «Нивы». Я озадаченно похлопал по карманам и спросил:
— Курева нет?
— В гастрономе куцим, — произнес Володя.
— Не вытерплю. Вон у тех спросим, — и я потащил его к «ниве». На подходе я качнулся пьяно и развязно осведомился:
— Э, мужички, огоньку не найдется? Татуированный за рулем окинул меня уничижительным взглядом и заявил:
— Искра найдется… У тебя из глаз, когда двину!
— Леха, нет, ты глянь на мурло буржуйское! — всплеснул руками Володя и стал закатывать рукав.
— Мы как к людям, а вы… — я качнулся и оперся о машину,
Татуированный распахнул дверь и стал вылезать. Володя был ему по плечо, а я и того ниже. Но алкаш угрожающе сжал сухонький кулачок и изрек:
— Ща будет море крови!
— Мы уходим, — поспешно сказал я, качнулся. Ноги заплелись, и я упал на землю прямо рядом с «Нивой», заработал от татуированного нелестное матерное выражение на свой счет и по мягкому месту ботинком «Саламандра»,
Володя что-то пробормотал, правда, менее решительно, про «кучу костей», которая здесь будет, но я поволок его прочь.
Уходя, я слышал, как «Бежевый костюм» одергивает татуированного.
Эти парни несдержанны. Для наружки у них поведение нагловатое. Наблюдатель должен сливаться с окружающим, быть хамелеоном, а не лезть напролом. Эти двое по манерам и комплекции больше походили на боевиков.
Бутылку Володя все порывался купить у столетней бабки, торговавшей рядом с гастрономом такой водкой, от запаха которой мухи дохнут, но я уговорил купить в магазине приличную, дороже в три раза.
— Разор один, — вздохнул Володя. — От бабкиной водки кайфа больше.
Я не стал ему объяснять, что левую водку гонят с меньшим градусом, зато с добавлением клофелина, отсюда и кайф, от которого порой отлетают навсегда.
Мы вернулись на скамейку, и веселье под стук костяшек пошло дальше.
— Давай, я спою, — неожиданно предложил свои услуги по культурному досугу Володя.
— Нельзя, — поспешно воскликнул Пенсия.
— Ты чего, против, чтобы я пел? — насупился Володя.
— Против.
— Тебе не нравится, да? — Володя начал приподниматься. — Ща будет море крови!
— Да ладно, — подал веский голос толстый молчун, сурово посмотрев на Володю, и тот сразу чуток присмирел.
— Не, я хочу знать, — усевшись на место, сказал он.
— Выпей, — я дал ему стакан. — Смочи горло.
— Ты хороший мужик, Леха, — Володя опрокинул стакан и упал мордой о доски со стуком не хуже, чем от костяшек домино.
— Слабак, — сказал Пенсия.
— Пойду, прислонюсь. Что-то повело слегка, — сказал я, вылезая из-за стола. Я присел на ящики около кирпичного гаража и прислонился спиной к влажному кирпичу. — Музыку послушаю.
Я вынул из сумки плейер и нацепил наушники.
— Ща вздремну, и снова за беленькой отправлюсь, — пообещал я.
В плейере все слышно было отлично.
— Ну, где эта рожа интеллигентская? — донесся хрипатый голос, в котором трудно было не узнать татуированного. Прилепленный мной в пылу разбора с татуированным микрофон работал прекрасно.
— Скоро будет, — произнес «Бежевый костюм». — В три часа.
Так, значит, они все-таки по душу Инженера. И еще это значит, что не я один слушал Марианнины телефонные разговоры.
— Эх, прибить бы его, — с томной мечтательностью произнес татуированный.
— Нас Алибаба самих прибьет.
Так, соперники понятны — подчиненные Алибабы. Пришли вернуть в стадо беглую овечку. Чтобы, не исключено, потом зарезать ее на шашлык.
— Интеллигенту не поздоровится, — сказал «Бежевый костюм». — На сей раз Алибаба его задавит.
— Сука он, — вздохнул татуированный.
— Кто?
— Алибаба — сука.
«Бежевый костюм» ничего не ответил, а татуированный горячо, заводясь, продолжил:
— Фраер дешевый, а корежит из себя пуп земли. Ненавижу.
— Это верно, — вздохнул «Бежевый костюм».
— Майор, поверь, самые лучшие мои годы, когда я комиссионки грабил. Вот это жизнь была! Полет души… «Лежать, это ограбление! Кто дернется — пуля в фанеру!» И мордой о стену. Мне это нравилось, майор. Я любил свою работу.
— Не один ты… Представляешь, соберутся враги на кухне. И давай власть ругать. А не знают, что из пятерых двое стукачей, и все на магнитофон пишется. Здорово. Все вокруг — стук-стук… Стук-стук…
— Да, были времена.
Грусть о прошедших временах у обоих в голосе была неподдельная.
— Первый говорит, — неожиданно послышался глухой голос — явно из динамика рации. — Движение.
— Появился интеллигент! — воскликнул с угрозой татуированный. — Ну, все…
Я посмотрел на часы. Инженер на крыльях страсти прилетел на полчаса раньше.
— Откуда идет? — спросил майор.
— От остановки, — голос донесся приглушенный, но различимый. Микрофон у меня чувствительный, даже дыхание сечет.
— Конкурентов не видать? — спросил татуированный,
— Нет, — ответили им по рации.
— Его берем мы, — сказал майор. — Вы обеспечивайте прикрытие. И контроль.
— Поняли…
Через пару минут у выезда во двор я увидел Инженера. Высокий, нескладный, с роскошной гривой волос. Торопится. В руках большой неряшливый букет цветов. И морда мечтательная.
— Все, вот он. Наш, — сказал майор, — Принимаем… «Нива» тронулась. Я поднялся и тоже направился в ту сторону. Я шатался из стороны в сторону, и у меня был вид человека, которого вот-вот стошнит. Кроме омерзения, я никаких чувств и интереса вызывать был не должен.
— Ну, пошли, — сказал майор.
Я видел, что «нива» приближается к Инженеру, и татуированный тянет за ручку, открывая дверь и готовясь выпрыгнуть из салона. Видел, как испуганно отшатнулся Инженер, поняв, что это за ним, как он оглянулся и вперился глазами во вторую машину. Так близко знакомый мне роскошный темно-синий «исудзу-труппер» перекрывал выход со двора.
Тут я нажал на кнопку плейера.
Под днищем «Нивы» ухнуло, и татуированного швырнуло на землю. Ничего, очухается. Не так много пластита с радиовзрывателем присобачил я им под днище, когда падал около машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35