— Галя, вы нам в туалете все залили! — запричитал я.
Как я слышал вчера из переговоров, эта квартира некоей Галки.
— Нет Гали! — крикнули из-за двери.
— И что теперь, утонем?
— Я не знаю.
— Ну тогда я милицию вызываю. Тут дверь открылась. На пороге стоял танцор — Лева Бландинц!
Я бесцеремонно вошел в квартиру.
Танцор тонко ойкнул, поняв, что пришли за ним. Он быстро отскочил назад, потом подпрыгнул и с криком «кийя», больше испуганным, чем грозным, попытался влепить мне ногой в грудь.
Двигался он легко и свободно — профессия обязывает. Но танцор — это все-таки не боец. И задом дергать у Бландинца куда лучше получалось.
Я отпрянул в сторону, придал нападавшему нужную траекторию, и тот приземлился мягкой точкой на линолеум. Я подстраховал его, чтобы он ненароком не убился, и врезал под дых, на время выбив дух.
— Полежи, — велел я.
— Пошел! — в панике вскрикнул Ростик. Художник выглядывал из кухни, в руке он держал графин. Этим графином он и запустил в меня, по-бабьи взмахнув рукой.
Я уклонился, сблизился с графинометателем и, схватив его за шею, устроил на полу в коридорчике, уронив прямо на танцора,
— Ну-ка, тихо, — я вытащил пистолет и ткнул Ростику в лицо.
— Не надо! — всхлипнул он.
— Вот что, голуби мои сизокрылые, — я ткнул носком ботинка в танцора, к которому начало возвращаться дыхание. — Поговорим спокойно? Без стрельбы и убийств?
— О чем? — обиженно произнес Ростик.
— Можем и не говорить, — я поднял пистолет.
— Поговорим, — поспешно исправился Ростик.
— Тебе сюда, — я втолкнул его в ванную и запер ее на задвижку.
Поднял Бландинца, прислонил спиной к стенке в коридоре, встряхнул:
— А с тобой будет разговор.
Танцор наконец продышался. Он был симпатичен и мужествен на вид. И он вовсе не походил на голубого. Это у него вывих не в теле, а в голове.
— От кого прячешься, балерун? — спросил я почти ласково. — Тебя уже почти два месяца поклонники но дождутся.
— Ни от кого я не прячусь! — возмутился он.
Я взвесил в руке пистолет.
— От кредиторов, — тут же заявил танцор.
— Да? А я думал, ты мне о встрече в «Кукарачче» расскажешь… Зря пришел. Шлепну обоих — и в дорогу. Мне сегодня в Нью-Йорк еще лететь, — я отступил на три шага, поднял пистолет и прицелился ему в лоб…
— Мишуню похитили! — вдруг всхлипнув, сказал танцор.
— Зубовина, кивнул я. — Твой кавалер?
— Ну… Да. Мы не афишировали нашу любовь. У него была квартирка в Марьино. Мы там встречались. Он приводил туда и других, но я ничего не имел против. Я не ревновал, — Бландинц замолчал и присел на пол в коридорчике, обхватив голову руками.
— Свободная любовь?
— Ну…
— Не стесняйся, голубь, — улыбнулся я. — И не такое слышали. Что дальше?
— В тот вечер в «Кукарачче» я к нему так и не подошел. Там было слишком шумно. Слишком много народу. Там был Ширшиновский, у меня от него начинает болеть голова.
— Не у тебя одного.
— Мы тогда с Мишуней только обменивались взглядами. Но полный страсти взор может сказать куда больше, чем холодные и ничего не говорящие слова…
Как же они любят цветистости!
— Он улыбнулся пару раз, — помолчав, продолжил танцор. — Но как-то рассеянно. Я чувствовал, что он, несмотря ни на что, хочет провести вечер со мной. Что он нуждается во мне…
— Как чувствовал?
— Сердцем, — танцор ударил себя кулаком по груди.
— Он тебе платил за свидания?
Бландинц покраснел.
— Замнем, — сказал я. — Что дальше?
И тут он начал выговариваться. Путано, сбивчиво, но он выложил все, что знал, и все, что думал.
Получалось, что Бландинц дождался, пока Михаил Зубовин выйдет из клуба и вышел за ним. Они перекинулись парой слов, кумир пригласил танцора в Марьино.
Телеведущий сел в свою машину. Танцор уселся в свою. Пока ехали по городу, Бландинц поотстал, а когда вывернул на улицу, на которой располагалось их уютное тихое трехкомнатное гнездышко, издалека увидел, что около «Тойоты-лендкруизера» телеведущего стоит инспектор госавтоинспекции.
Танцор остановил машину за одиноким безжизненным рейсовым автобусом, который давно забыли на этой улице, и видел, как инспектор проверил документы у Михаила Зубовина. И как потом повел его к черному джипу «Мерседес».
— Милиционер усадил Зубовина в «Лендровер» ? — удивился я, зная, что эта машина для богатых людей.
— В него. Грубая такая машина… И я почуял недоброе… Я не знал, что делать. Завел мотор и поехал вперед. Я хотел остановиться и спросить, что они хотят от Мишуни. Но не смог… Да, я испугался. Кто меня упрекнет в этом? — с вызовом спросил он.
— Никто.
— Так что я только прибавил скорости. Я знал, что Происходит что-то плохое. Но я не мог. Не мог…
— Кто был в «Лендровере»?
— За темными стеклами я не разглядел. Я разглядел лишь водителя. Такая грубая бандитская рожа. Он сидел, облокотившись. И руку высунул. Фонарь светил, я четко увидел рисунок на его предплечье.
— Татуировку?
— Да.
— Что на ней?
— Змея кольцами свилась. А на голове ее — кепка с длинным козырьком.
Из дальнейшего рассказа танцора выяснилось, что после этого Михаил Зубовин пропал. Танцор промучался пару дней. Он то хотел бежать в милицию. То хотел спрятаться в дальний пыльный угол и не высовывать оттуда носа. Неожиданно кумир нашелся.
— Я пытался с ним встретиться, — тараторил танцор. — Я звонил ему, он не брал трубку. Я ждал его у квартиры — он не приходил. Я приезжал к нему на телевидение — меня не пускали к нему. Не пускали, и все!..
— Что дальше? — осведомился я.
— Я пытался прорваться к нему в кабинет. А мне дали по лицу. Больно так дали. Его все время сопровождали такие гориллы. Такие грубые мордовороты. Такие мерзкие животные…
— Кто они такие ?
— Поговаривали, Мишаня взял себе охрану. Но я не поверю, что он нанял таких грязных животных. Он любит изысканность и тонкость… Он никогда бы не нанял грязных грубых животных!
— Он сильно изменился после того дня?
— Он стал совершенно не тот. Это все отмечали. И еще эти грязные животные… Это какой-то заговор, Я чувствую, тут замешана политика.
— Политика? — удивился я.
— Мишаня же участвовал в создании фонда в защиту сексуальных меньшинств. Это все наши недоброжелатели затеяли. Убрать знаковую фигуру.
— Заговор против голубых?
— Во-во.
А что, занятная мысль. Я представил, что скажет Кухенбаден, если я ему пришлю отчет с такими выводами. Но я не пришлю такой отчет.
— Что было потом? — спросил я.
— Во мне вспыхнула обида на него. Я не находил себе места. И однажды тоскливым, нескончаемым вечером написал ему письмо… Я погорячился. Написал много лишнего. Я угрожал. Я обещал рассказать все.
— Что все?
— Ну, не знаю. На меня будто помутнение нашло. Конечно, ничего такого я не знал… Отослал письмо и потом раскаялся. А через три дня спускался утром по лестнице своего дома, выглянул в окно и увидел их…
— Кого их?
— «Лендровер», из которого вышли те самые грязные животные. Одного я узнал. Он был на дороге, когда похищали Мишуню. Тогда на нем была форма инспектора.
— Точно это был он?
— Конечно!.. Я убежал от них через чердак. Если б я не убежал, — он всхлипнул. — Две недели прячусь, Я им нужен. Они меня боятся. Они меня убьют, — он всхлипнул еще сильнее и вытер нос.
Я не стал его успокаивать словами, что если бы его хотели убить, то нашли бы давно. Эти ребята умеют доставать людей из-под земли. Не хотели они его убивать. Хотели просто отвезти в контору и разузнать, что же такое собирается разглашать этот парнишка и действительно ли он что-то знает.
— Вот, — Бландинц показал трясущиеся руки. — Трясутся.
— Бедолага, — улыбнулся я ехидно. — Я бы тебя пожалел.
— Правда? — с надеждой посмотрел он на меня и съежился, будто мечтая, чтобы его погладили по голове.
— Потом пожалею, — заверил я с желанием дать ему слегка по уху,
— Я прячусь, — пожаловался он, — А тут контракты по пятьдесят тысяч баксов предлагают. И за что такие напасти?
— Ничего, Все перетрется.
Я потрепал его по щеке, и он застенчиво потупил глаза. Нет, с голубыми не соскучишься.
— Выпусти своего друга из ванной, — сказал я напоследок. — Он извелся.
— А, может, потом ему откроем, — он хотел придвинуться ко мне поближе.
— Э, танцор, это не мой танец, — и направился к двери.
В машине я подмигнул себе в зеркало заднего вида. Все прошло на редкость успешно. Теперь я знал, где искать. И, что важнее, я знал, кого искать.
Глава четырнадцатая

— Они говорят, что я псих? Они сами, сами, сами психи! Они коварно обвиняют меня в том, что я контактирую с Высшим Разумом! — слюна изо рта городского головы Приморска капала на микрофон, от чего в эфире слышалось шуршание. Многострадального мэра неделю назад в пятый раз отстранили Указом Президента от должности за получение взяток и продажу японцам в прошлом году угля, предназначенного для отопления города. Он относился к непотопляемым политикам, от которого, как пинг-понговые шарики от бетонной стены, отскакивали многочисленные честно заработанные им статьи уголовного кодекса, обвинения в растратах, мздоимстве и разврате за казенный счет. Такие люди как заговоренные. Их не сдвинешь даже динамитом.
— А вы не контактируете? — поразилась корреспондентша.
— Контактирую, — зло произнес мэр.
— Что вам насоветовал Высший Разум?
— Как победить на прошлых выборах.
— И как?
— Вот я и победил. Я на своем месте. А против меня — мафия! Мафия! Я каждого знаю! — погрозил он пальцем видеокамере.
— А что сейчас советует Высший Разум?
— Идти в президенты.
— И что?
— Я и буду президентом.
Ачем черт не шутит? Может, и будет. Похоже, Высший Разум все-таки есть, и у него безграничное, хоть и извращенное, чувство юмора, которое он по каким-то своим сверхразумным причинам оттачивает именно на нашей державе.
На этом передача «Политинформбюро» закончилась,
«Ой, мамуся, чурка там», — запел Федор Укоров маловразумительную, но страшно модную песню…
Ладно, леший с ними со всеми. Мне надо думать, что делать со «змеей в кепке».
Змея в кепке. Я даже не стал ломать голову над тем, где я ее видел. Она была на руке, которая держала автомат, нацеленный мне в спину. И случилось это не так давно. И происходило все в доме Банкира, куда я нанес такой неожиданный визит.
Я залез в компьютер. Нашел папку с досье по делу «Жулик-3». Открыл файл «Служба безопасности».
Вот он, «змея в кепке». Рецидивист по кличке Бульник, который подловил меня на мушку.
Я нажал на клавишу ввода, и на экран выползла фотография — воистину протокольная морда. Обычно добропорядочные граждане горят желанием добровольно отдать свой кошелек таким типам еще до того, как те изрекут привычное в их устах; «кошелек или жизнь». Чистый гоп-стопник по виду. Татуированная туша, и глаза — злые, цепкие и настороженные, как у всех уголовников, отмахавших на зоне лучшие годы жизни.
Досье его состояло по большей части из утомительного перечисления отсидок и освобождений, мест отбывания наказаний, а также криминальных авторитетов Москвы и Подмосковья, с которыми у негo были связи,
Бульник происходил из рода потомственных бандитов. Еще его прадед с батькой Махно поезда грабил. Сам же Бульник до такого не дорос, хотя одно время специализировался на междугородных автобусах. «Сидеть, уроды, на месте. Это налет», — в его устах такие слова звучали убедительно.
Банкир выкупил разбойника из тюрьмы, где сидеть ему было еще семь лет, для своих дел, и теперь тот служит не за страх, а за совесть…
Все правильно, вот она татуировка — та самая. «Змея в кепке». Больше я таких татуировок ни у кого не видел. Это его личное чувство юмора.
Выходит, люди Банкира участвовали в первом похищении Михаила Зубовина, после которого тот стал сам не свой и разонравился своим фанатам.
Это что же, Банкир что-то утаил от меня., . Вряд ли. Я чувствую момент, когда люди выжаты полностью. Все, что знал, он мне сказал. Значит, знал он не все. Значит, Бульник подрабатывал на стороне?.. Стоп, пока выводы делать рано. Возможны, как пишут в газете интимных объявлений, варианты.
Я перелистал досье на Бульника. Там имелся адрес хазы, которую он снимал и, может быть, снимает до сих пор.
Дальше я начал работать с моей базой данных. Работа была кропотливая. Я прогонял всех лиц, с которыми был связан Бульник, по моему компьютеру.
Прошелся по его связям. Кое-что удалось отыскать. На это потратил пару часов. Когда посмотрел на часы, те показывали уже восемнадцать тридцать. Взяв трубку, я нащелкал номер домашнего телефона бандита.
Долгие гудки зудели один за другим. Я уже думал дать отбой, решив, что ворюга охраняет драгоценные банкирские телеса, или, что куда хуже, сменил место жительства, когда трубку подняли,
— Алло, — послышался из трубки надтреснутый голос. Таким же голосом говорили мне в тот вечер «на колени».
— Копытина позови, — растягивая гласные завопил я в трубку.
— Кого?
— Копытина Леху. Из третьего цеха.
— Ты куда звонишь?
— Автобаза?
— Ты, опарыш! Сначала грабли выпрями, чтобы номер правильно набирать! Отбой.
М-да, на зоне хорошим манерам не обучают. Даже то воспитание, которое было, без следа растворяется в агрессивной среде…
Я принялся облачаться.
Через двадцать минут из зеркала смотрел плюгавенький, работягского вида мужичонка, одетый в старенькие, хотя и глаженые брюки и кургузый пиджачок. Его жиденькие волосы тщательно приглажены, и на морде написано пристрастие к спиртному. То, что надо.
— Дядя Федя с автобазы, — сказал я. Да, это была маска «дяди Феди», существа спокойного, иногда работящего, когда не занят перекурами, в свое время вместе с другими такими же работягами вынесшего половину родного предприятия через неизменную дыру в заборе и теперь подрабатывающего где только можно. Он сшибает копейки на пропой, а что останется — идет на прокорм сопливых чад и козы — жены. Один из самых распространенных образов России.
Я сел в машину и за час добрался до Ясенево. Особенно не торопился. Сегодня Бульник вряд ли куда подастся. Рабочая смена не его. А по природе он домосед, Из дома вылезает только в крайнем случае, и шлюх вызывает только по телефону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35