Он знал, что Чиун имеет весьма смутное представление о том, что за организация КЮРЕ, поскольку раз она выполняла основное требование Чиуна к работодателю, то есть исправно ему платила, то его совершенно не интересовало, чем именно она занимается. Он называл ее «император», поскольку в Доме Синанджу существовала традиция служить императорам.– Значит, мы найдем другого императора и станем служить ему, – невозмутимо заметил Чиун. – Теперь ты оценишь мою мудрость. Если верой и правдой служишь одному императору, то без труда найдешь работу у другого.– Но я больше не желаю ни на кого работать!Уста Чиуна извергли целый набор корейских слов. Римо знал, что они не являются законченными предложениями, а всего лишь довольно мягкими ругательствами, из которых он понял такие, как «белый человек», «голубиное дерьмо», а также выражение, которое на английский можно перевести приблизительно как «тухлые желудки диких свиней». Речь эта содержала также традиционные сетования относительно метания бисера перед свиньями и неспособности даже Мастера Синанджу превратить рисовую шелуху в дорогое угощение.– А как же с твоей подготовкой? – спросил наконец Чиун. – Как быть с ней? С долгими годами постижения мудрости, прикоснуться к которой до тебя не было позволено ни одному белому человеку? Ты об этом подумал? Должен признаться, ты неплохо начал. Да, я могу твердо об этом сказать. Неплохо. Тебе удалось достичь достаточного мастерства… для начинающего.– Спасибо, папочка, – поблагодарил Римо. – Но ты никогда по-настоящему не понимал, для чего я это делаю.– Нет, понимал. Но не одобрял. Ты говоришь о патриотизме, любви к родине. Но кто раскрыл перед тобой секреты Синанджу – Америка или все-таки Мастер Синанджу?– Америка за это платила.– За эти деньги я мог научить тебя кунг-фу, айкидо или каратэ, и никто даже не заметил бы разницы. Они бы не уставали удивляться, как ловко ты разбиваешь рукой кирпичи и работаешь ногами. По сравнению с Синанджу все это – жалкие игрушки, и ты это прекрасно знаешь.– Да, папочка, верно.– Мы с тобой наемные убийцы, а те, другие, – лишь жалкие плясуны.– Мне и это известно.– Доктор Смит был бы в восторге от такого танцора, но я научил тебя Синанджу, тебя, белого человека, и сделал это честно, от всей души, так что теперь даже каменная стена может рассыпаться в прах при одном лишь звуке твоих шагов. Этому научил тебя я, Мастер Синанджу.– Да, папочка.– А теперь ты собираешься выкинуть дарованные тебе знания на помойку, как ненужное тряпье!– Я никогда не забуду, что ты…– Забыть! Да как у тебя язык поворачивается сказать, что не забудешь? Неужели ты так ничему и не научился? Если не вспоминать ежедневно, приходит забвение. Знание – это не то, что ты не забыл, а то, что ты постоянно вспоминаешь – всем своим телом, своим разумом, каждым нервом. То, о чем не вспоминаешь каждую секунду, теряется навсегда.– Папочка, но я больше не хочу никого убивать.Потрясенный последним заявлением, Чиун некоторое время молчал, и Римо понял, что сейчас услышит все, что Мастер Синанджу думает по поводу великодушных учителей и неблагодарных учеников. Он заново прослушает всю историю Синанджу, этой бедной деревушки, которая, будучи не в состоянии прокормить себя, отправила своих мужчин служить наемными убийцами при дворе китайского императора, и если бы Мастер Синанджу не справился со своею задачей, младенцев деревни пришлось бы утопить, ибо такая смерть лучше смерти от голода. Это называлось «отправить детей домой». Римо слышал эту историю уже тысячу раз. Суть ее заключалась в том, что у наемного убийцы есть лишь одна альтернатива: убивать людей, неугодных императору, или ни в чем не повинных младенцев Синанджу – третьего не дано.Римо покорно выслушал все и, когда Чиун кончил, сказал:– Папочка, мне не нравится убивать людей. И никогда не нравилось.– Чушь, – отозвался Чиун. – Кому нравится убивать? Как ты думаешь, нравится ли хирургу, например, печень? Или механику – мотор? Конечно, нет. Я и сам был бы рад любить все человечество.– В это трудно поверить, Чиун. Боюсь, не поздоровилось бы тому, кто рискнул бы отвлечь тебя от дневного сериала…– Речь сейчас не о моих скромных удовольствиях, – гневно проговорил Чиун. Уж если корейцу было приятно представлять себя нежным цветком, напоминание о том, что он один из самых опаснейших убийц, считалось грубейшим нарушением этикета. И Римо это было прекрасно известно. – Я бы тоже с удовольствием больше не покушался ни на чью жизнь, – продолжал Чиун. – Но это невозможно, и я делаю то, что на моем месте стал бы делать любой.Каждый занимается тем ремеслом, какое знает. И так, как умеет. Я здесь не исключение.– Мы никогда не придем к согласию. По крайней мере, в этом вопросе.И вопрос был закрыт ровно до тех пор, пока просмотр ночных новостей не объяснил Римо, почему он получил вдруг сигнал тревоги. Он наблюдал, как репортер допрашивает помощника президента, и, услышав слово «Фолкрофт», пришел в бурный восторг.– Хотел бы я видеть лицо Смитти, когда он смотрел эту пресс-конференцию, – со смехом воскликнул он.Но смех его тут же оборвался, потому что он увидел-таки лицо доктора Харолда В. Смита. Телерепортеров не допустили в святая святых санатория Фолкрофт – доктор Смит попал в объектив, когда шел, заложив руки за спину, по направлению к Лонг-Айлендскому проливу. Лицо его было, как всегда, невозмутимо, но Римо знал, что за этим скрывается глубокая печаль. Увидев главу КЮРЕ таким слабым и беззащитным, Римо вдруг пришел в страшную ярость. Сам он мог сколько угодно недолюбливать Смита и даже ругать его на чем свет стоит, но ему не нравилось, когда это делают другие, а тем более страна, жители которой даже не подозревали, чем они обязаны этому человеку. Римо смотрел на экран, пока фигура Смита не скрылась за стеной главного здания. Тогда он произнес:– Чиун, я хочу кое-что с тобой обсудить. У меня для тебя небольшой сюрприз.– Я уже уложил вещи, – отозвался Мастер Синанджу. – Не понимаю, почему тебе понадобилось столько времени, чтобы изменить решение! Глава 5 В аэропорту округа Дейд стояла такая жара, что Римо с Чиуном показалось, будто их завернули в горячие полотенца.– Ух, – произнес Римо, но Чиун не издал ни звука. Он отчетливо дал Римо понять, что в 11.30 должен сидеть перед телевизором, и если это удастся, то его не волнует, ни где они остановятся, ни как туда доберутся. Он предпочитал хранить молчание в предвкушении любимых передач.Вся одежда Римо уместилась в слегка раздувшийся «дипломат», но багаж Чиуна пришлось долго ждать в душном здании аэропорта. Специальное отверстие выплевывало чемоданы на вращающийся транспортер, вокруг которого сгрудились пассажиры в ожидают своих вещей.В этой толкучке Чиун умудрился пробиться к устью транспортера, и, хотя он выглядел хрупким перышком в собравшемся здесь человеческом стаде, никому не удалось даже на миллиметр сдвинуть его с места, не говоря уж о том, чтобы оттолкнуть.– Кто поможет этому бедному старичку? – вопросила пышнотелая дама с сильным бронкским акцентом.– Не беспокойтесь, – произнес Чиун. – Я и сам справлюсь.– Мадам, он не нуждается в помощи, – вмешался Римо. – Не волнуйтесь.– Это мой юный отпрыск, полный сил: он заставляет престарелого отца нести столь тяжелый груз, – пожаловался Чиун даме.– Он на вас совсем не похож, – заметила дама.– Приемыш, – шепнул Чиун.На ленте транспортеры показался огромный красный лакированный сундук с блестящими медными застежками.– Это наш, – сказал Чиун даме.– Эй, вы! – гневно выкрикнула дама. – Поможете вы наконец своему отцу или нет?Римо отрицательно покачал головой.– Ни в коем случае. А вот вы можете. – И, повернувшись спиной к транспортеру, он небрежной походкой направился к газетному киоску. И только тут понял, как привык рассчитывать на поддержку КЮРЕ при выполнении заданий.Теперь он не получит информации, где кого искать и что делать, не узнает, кого можно шантажировать прошлыми грешками. У него не будет нового имени и новых кредитных карточек, не будет надежной крыши над головой.Не будет грамотного анализа происходящего, которым всегда снабжал его Смит… Купив две местные газеты, Римо вдруг почувствовал, насколько он одинок.Организация под названием КЮРЕ погрузилась в летаргический сон. Римо прочел заголовки. Газеты называли скандал «аферой с Лигой».Из газет Римо понял, что каким-то образом сведения о том, чем на самом деле занималась Лига по благоустройству Флориды, попали в руки мелкого местного деятеля, функционера избирательной комиссии. От него и исходили все обвинения.Как следовало из его заявлений, эти секретные сведения свидетельствуют, что тайная организация под назвавшем «Фолкрофт» занималась в Майами-Бич политическим шпионажем. Шпионская деятельность финансировалась федеральным правительством и имела целью привлечь к суду мэра и всю нынешнюю городскую администрацию.«Это будет почище Уотергейта», – заявил он журналистам, сообщив также, что имеет доступ к секретным документам и в свое время обнародует их.Звали его Уиллард Фарджер.Римо отложил газеты – они вечно городят всякую чушь. Невозможно определять степень достоверности или вероятности напечатанного. Они не проводят проверок, никогда ничего не перепроверяют, поэтому не дают никакой положительной информации. Итак, что же ему известно наверняка?Что Уиллард Фарджер, сторонник нынешней администрации, который уже много чего наболтал, по всей видимости, действительно имеет доступ к документам, компрометирующим КЮРЕ. Римо пожал плечами. Что ж, неплохо для начала.Он снова взялся за газету. Убийство сотрудника Лиги. Шериф не исключает возможности, что это сделали агенты Фолкрофта. Так, передовая статья «Нами правит правительство наемных убийц?».Надо бы показать это Чиуну, подумал Римо. Тот всегда считал, что идеальное правительство – то, где заправляет самый талантливый из наемных убийц. Римо улыбнулся. В своих взглядах на правительство Мастер Синанджу мало чем отличался от бизнесмена, который считал, что правительство должен возглавлять бизнесмен, или от служащего социальной сферы, полагающего, что государство следует превратить в одну большую социальную программу. Точно так же генералы считают, что лучшие президенты – это военные. И даже философ Платон, размышляя об идеальном государстве, утверждал, что управлять им должен царь-философ."Уиллард Фарджер, – мысленно произнес Римо, – раз уж за свою политическую карьеру ты так научился трепать языком, то расскажешь кое-что и мне.С тебя и начнем". Он зажал газеты под мышкой. Если бы КЮРЕ продолжала функционировать, он мог бы сейчас по первому требованию получить журналистскую аккредитацию.«Здравствуйте, мистер Фарджер. Я хотел бы взять у вас интервью».Н-да, журналистская аккредитация. Эта мысль понравилась Римо, заставив отказаться от первого порыва нанести Фарджеру ночной визит. Фарджера, должно быть, одолели репортеры. Римо вновь обратился к газете. На седьмой странице красовался портрет. Семейство Фарджера в домашнем кругу. А вот и толстолицая миссис Фарджер: втягивает в себя щеки и старается повернуться к фотоаппарату под таким углом, чтобы казаться стройней.И конечно же, вылезла вперед, чтобы попасть на первый план. На первый план, впереди мужа, отметил про себя Римо. Значит, путь к Уилларду Фарджеру должен лежать через его жену.Римо сунул газеты в контейнер для мусора и бросил взгляд в сторону транспортера. Как он и ожидал, пятеро отпускников, обливаясь потом и громко стеная, тащили огромные сундуки, хранившие в себе Чиуновы кимоно, его видеомагнитофон и спальную циновку, а также фотографию Рэда Рекса, звезды сериала «Пока Земля вертится» с автографом, и особого сорта рис, которым питался Чиун. В шести сундуках было в общей сложности 157 кимоно. А ведь Римо просил Чиуна много с собой не брать.Полная дама, надрываясь под тяжестью одного из сундуков, сказала какому-то юноше:– Вот он, приемный сын этого старика. Не хочет помочь несчастному после всего, что тот для него сделал! – С этими словами она опустила сундук. – Животное! – крикнула она Римо. – Неблагодарное животное! Вы только посмотрите на него! Это животное заставляет старика-отца нести на себе неподъемный груз! Все, все смотрите на него!Римо обаятельно улыбнулся присутствующим.– Животное! Только взгляните на него! – повторила дама, указывая на Римо.Чиун стоял в стороне, делая вид, что все происходящее не имеет к нему ни малейшего отношения, что он всего лишь скромный старый кореец, живущий надеждой достойно провести осень своей жизни. Чиун мог бы, если б захотел, взять все эти чемоданы и добровольных носильщиков в придачу и зашвырнуть их одним пальцем назад, на ленту транспортера, но он считал, что носить вещи – это работа для китайцев, абсолютно не достойная корейца. Наряду с китайцами ее, впрочем, вполне могут выполнять белые и черные.Однажды он пожаловался, что японцы не любят носить свои вещи из-за слишком высокого самомнения. Когда же Римо заметил, что сам Чиун тоже не очень-то это любит, тот сказал, что между японцами и корейцами существует большая разница в подходе к данному вопросу.– Японцы высокомерны: они воображают, будто такая работа ниже их достоинства. Мы, корейцы, вовсе не высокомерны: мы просто знаем, что такая работа действительно ниже нашего достоинства.И вот теперь Чиун собрал целую команду туристов, которая выполняла «китайскую работу».– Иди же сюда, сынок, и помоги своему папочке! – продолжала неистовствовать дама.Римо покачал головой.– А ну, давай сюда, – подхватили остальные добровольные носильщики.Римо вновь отказался.– Ты животное.В этот момент на сцену вышел Чиун, передвигающийся несколько медленнее, чем обычно. Он поднял свои тонкие руки, устремив вверх пальцы с длинными ногтями, словно для молитвы.– Вы добрые люди, – начал он. – Добрые, хорошие, заботливые. Поэтому вам так трудно понять, что не все в мире столь же отзывчивы и добры, как вы, не все столь благородны – многие просто не могут быть такими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20