А она тем временем вышла из своей роскошной каюты и отправилась на палубу, где ее отец, маршал Дворшански, грелся на солнышке.Она была уверена, что его заинтересует этот звонок, и не ошиблась.– Он предложил тебе сто тысяч долларов?– Да. Но я пока не дала ответа.Маршал хлопнул в ладоши, довольный.– Ты должна согласиться. Этот именно тот, кого мы ждем, и вот он сам идет к нам в руки. Замечательно! – засмеялся он. – Просто замечательно.Соглашайся!– Но как я за это возьмусь? Всего неделя для предвыборной кампании!– Дорогуша, ты ведь веришь в силу рекламы и общественного мнения. Хотя в данном случае имеет значение лишь мнение одного человека. И ты знаешь, кто этот человек. Кампания, считай, закончена. Ничто уже не может помешать мэру Картрайту победить. Так что можешь делать для этого мистера Римо, что твоей душеньке угодно.– Но какой смысл браться за это, если он не представляет угрозы?– Потому что он враг, и всегда неплохо знать, что у противника на уме.Несколько минут спустя Дороти Уокер уже звонила Римо из своей каюты.– Мы приняли решение, – начала она.– Мы? – переспросил Римо.– Я решила, что фирме «Уокер, Хэндлман и Дейзер» пора расширять свою деятельность и выходить в сферу политики. Мы проведем замечательную кампанию, на которой, кстати, проверим наши новые разработки в области средств массовой информации. В частности, идею о том, как донести оптимальную информацию до максимального числа людей за…– … максимальную оплату, – перебил Римо. – Мне кажется, мы неплохо понимаем друг друга. Давайте продолжать в том же духе. Вы делаете все, что необходимо, и хватит об этом.– Как вам угодно, – сказала Дороти Уокер н, поскольку ее страшно заинтересовал противник отца, добавила:– Может быть, обсудим финансовые вопросы сегодня же. За ужином, например.– О'кей, – согласился Римо. – Выберите ресторан, где у вас есть кредит. Кажется, вы должны хорошенько потчевать нас, богатых эксцентричных клиентов?– De rigeur, – ответила она.У Римо был богатый опыт в том, что касается газетных фотографий, поэтому он не ждал многого от Дороти Уокер. Он бы не удивился, если бы она оказалась похожей на какую-нибудь Машу Успенскую, только что выпрыгнувшую с цыганской кибитки.Но он совсем не был готов к тому, что предстало его взору в ресторане гостиницы «Ритц», где он в ожидании встречи потягивал минеральную воду.Первой появилась Дороти Уокер, неотразимая загорелая блондинка сорока лет, которой на вид было не больше двадцати. За ней следовала ее двадцатилетняя копия – с таким видом, словно уже не меньше сорока лет заставляла мужчин страдать. Обе были одеты в похожие платья для коктейля.Пока они шли по залу, сидящие за столиками по очереди замолкали, а по учтивой предупредительности метрдотеля было ясно, что это весьма важные птицы.– Мистер Римо? – спросила дама постарше, приблизившись к его столику.Римо встал.– Мисс Уокер?– Миссис Уокер. А это моя дочь Тери.Официант помог им сесть, и Дороти произнесла:– Итак, что же вы хотите от нас, предлагая такую кучу денег?– Если я признаюсь, боюсь, вы позовете полицию.– Кто знает, – засмеялась она. – Кто знает!Дамы ели жареные устрицы, шипящие в растопленном масле, Римо играл с кусочком сельдерея. За это время они с миссис Уокер обо всем договорились. Сто тысяч за неделю работы, к тому же Римо оплачивает все дополнительные расходы, включая место для рекламы в газетах, эфирное время и производственные издержки.– Я – могу попросить своего адвоката составить контракт, – предложила миссис Уокер.– Достаточно скрепить нашу договоренность рукопожатием, – ответил Римо. – Я доверяю вам.– Я тоже вам доверяю, и хотя мы никогда прежде не занимались предвыборными кампаниями, я кое-что в этом смыслю, – заметила Дороти Уокер. – Только прошу – деньги вперед. Вдруг, упаси Бог, ваш кандидат проиграет… и откажется платить.– Это хороший стимул для того, чтобы твой кандидат всегда побеждал. – Римо сунул руку во внутренний карман пиджака. – Хотите получить деньги сейчас?– Никакой спешки нет. Завтра меня бы вполне устроило.Дамы ели салат эскарноль с рокфором, Римо хрустел редиской.– Вами будет заниматься Тери. Из-за своего положения я не могу взять это на себя официально. Но заполучить Тери – все равно что заполучить меня. – Ее глаза улыбались Римо. Интересно, имеет ли она в виду только деловые отношения, подумал он. – Вы меня понимаете? – добавила она.– Конечно, – ответил он. – Если мы победим, это будет считаться исключительно вашей заслугой, но вы не хотите, чтобы ваше имя связывали с провалом.Миссис Уокер рассмеялась.– Вы правы. Кстати, я навела справки. У вашего мистера Полани нет ни малейшего шанса на успех. В городе сумасшедших он был бы главный псих.– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось… на Мэдисон-авеню, – сказал Римо.Дамы ели телятину «cordon bleu», Римо ограничился рисом. Миссис Уокер делала вид, будто ничего не замечает, а Тери заинтересовалась.– Почему только рис? – спросила она.– Дзэн, – объяснил Римо.– А-а-а, – протянула Тери.– Только в наши дела вы вмешиваться не будете, – сказала Дороти. – Иначе мы отказываемся работать.– Другими словами, вы полностью берете на себя рекламу в газетах, рекламные плакаты и ролики?Дороти кивнула.– Конечно, – согласился Римо. – Зачем бы я стал к вам обращаться, если бы собирался делать все сам?– Вы не поверите, сколько клиентов не разделяют подобное мнение!Когда подали кофе, миссис Уокер вышла в дамскую комнату.Римо наблюдал, как Тери Уокер пьет кофе; когда она шевелилась, все мышцы ее прекрасного загорелого тела приходили в движение.Она без умолку трещала об идеях относительно городского управления, характера Мака Полани и о чем-то еще, что она называла «контроль за проведением данной кампании».– Это ваша первая кампания? – поинтересовался Римо.Она кивнула.– И моя тоже, – признался он. – Будем учиться вместе.Она допила кофе и спросила:– Кстати, а почему вы выбрали именно нас?– Кто-то мне сказал, что у вас и у вашей матушки роскошный бюст. Я и выбрал вас – чтоб было, по крайней мере, приятно смотреть на своих сотрудников.Тери Уокер расхохоталась, громко и от всей души.– Дедушка был бы от вас без ума, – произнесла она.Уиллард Фарджер снял в мотеле «Майа» шестикомнатный номер. Он назвал это штабом кампании и посадил туда трех девиц, которые выглядели так, будто последнюю свою кампанию проводили в кордебалете Лас-Вегаса.– Это секретарши, – настойчиво объяснял Фарджер. – Ведь кто то должен печатать и отвечать на телефонные звонки.– Понятно, – сказал Римо. – Где же, в таком случае, пишущие машинки и телефоны?Фарджер щелкнул пальцами.– Я так и знал, что чего-то не хватает!Римо поманил Фарджера в одну из дальних комнат и закрыл за собой дверь.– Садитесь, – прорычал он и толкнул Фарджера на стул. Сам он сел на кровать к нему лицом. – Мне кажется, вы меня плохо понимаете, – продолжал он. – Я здесь, чтобы победить. Не просто быть в двух шагах от победы. Не просто красиво стартовать. Победить! У вас же, мне кажется, возникло желание получить денежки – и в кусты.Слова Римо прозвучали как обвинение, и Фарджер счел нужным ответить на него.– А вам не пришло в голову, – осторожно начал он, стараясь не раздражать Римо, – что мы просто не можем победить.– Но почему? Все наперебой уверяют меня, что я не могу победить. Может, кто-нибудь все-таки объяснит мне, – почему!– Потому что у нас нет ничего, что работало бы на нас. Нет денег, кандидата, нет поддержки. У нас ничего нет.– А сколько денег вам надо на неделю кампании?– На буклеты, рекламные фильмы, потом еще расходы в день выборов, например, автомобиль с громкоговорителем и все такое… Понадобится сто тысяч, – подытожил Фарджер.– Отлично, – сказал тогда Римо. – Вот вам двести тысяч. Наличными. И чтоб я больше не слышал, что нет того, не хватает другого и что, мол, будь побольше денег, все бы пошло иначе. Надеюсь, с двумястами тысячами в кармане вы сможете решить все ваши проблемы?Фарджер моргнул. Он уже прикидывал в уме, сколько денег от этой заранее проигранной кампании можно будет положить себе в карман. Что ж, этому научила его жизнь в большой политике. Прошла минута, прежде чем он смог сосредоточиться на чем-то другом.– Нам нужна реклама, – объявил он. – По радио, телевидению, в газетах; нужны брошюры, опросы общественного мнения и т.п. – Все это уже есть. Я нанял лучшее рекламное агентство в мире. Их представитель будет здесь сегодня днем. Что еще?Фарджер вздохнул. Неплохие природные задатки боролись в нем с благоприобретенной жадностью. Но в конце концов положительные качества взяли верх, и он решил сказать Римо всю правду, даже если тот тут же заберет назад деньги и вообще свернет всю кампанию.– Да мы хоть на уши встанем – все равно не сможем победить! В любой избирательной кампании имеют значение только три вещи: кандидат, кандидат и еще раз кандидат! А у нас его нет!– Чушь! Во всех кампаниях, какие я видел, имело значение лишь одно: деньги, деньги и еще раз деньги. А деньги у нас есть, и я разрешаю вам тратить их на свое усмотрение. Главное – правильно их использовать.– Но общественное признание… респектабельность?– А откуда это берется у других политических деятелей? Подкупите газетчиков, тележурналистов!– Но ведь нас никто не поддерживает! – упорствовал Фарджер. – Где народные массы? Рабочие? Где подписи общественных организаций? Ничего нет! Вы, я да эти три цыпочки. Да и то, если б не триста долларов аванса, и духу бы их здесь не было! Я, кстати, не уверен, что сам Мак Полани с нами, – он такой чокнутый, что на выборах может проголосовать за другого кандидата.– На этот счет можете быть спокойны, – заверил его Римо. – Мак не голосует.Фарджер застонал.– А какие народные массы нам нужны? – поинтересовался Римо.– Лидеры. Профсоюзы. Политики.– Дайте список!– Никакие разговоры с ними не помогут. Все они на стороне Картрайта.– Подготовьте список! Я умею быть очень убедительным.Римо остался в штабе, чтобы убедиться, что Фарджер решил всерьез заняться установкой телефонов, пишущих машинок и копировального оборудования.Час спустя, когда приехала Тери Уокер, Фарджер подготовил Римо список имен, отправил одну из своих девиц за Маком Полани, а сам уединился с Тери, чтобы обсудить ход кампании, до завершения которой оставалось всего шесть дней. Глава 15 Маршал Дворшански смотрел, как перекатываются в стакане кубики льда, повторяя мягкое покачивание яхты с боку на бок, н слушал жалобы мэра Картрайта.– Фарджер ушел, – говорил мэр. – Неблагодарный ублюдок! И это после всего, что я для него сделал!– А что именно вы для него сделали? – поинтересовался маршал, поднося стакан ко рту, отчего его плечи под лимонного цвета шелковой рубашкой взялись буграми мышц.– Что я сделал? Не выгнал этого жалкого тупицу! Долгие годы терпел его в своей избирательной комиссии, вместо того чтобы выкинуть на улицу, как он того заслуживал!– И делали это из чистого альтруизма? – продолжал расспрашивать маршал.– Можно сказать, что так, – ответил Картрайт. – Хотя он был мне предан. К тому же незаменим для черной работы.– Ага, – произнес Дворшански. – Значит, вы давали ему работу, а взамен получали его преданность? Я бы сказал, честная сделка. А теперь он решил разорвать контракт. Возможно, получил более заманчивое предложение.– Это верно. Но уйти к Маку Полани! Разве это серьезно? – Картрайт помолчал, затем усмехнулся собственным мыслям. – Наверно, решил, что Полани назначит его казначеем. Полани всем предлагает эту должность.– Он снова хмыкнул. – Мак Полани – кандидат на пост мэра. – И Картрайт громко заржал, найдя эту мысль в высшей степени забавной. – Мак Полани мэр.– Вы считаете его смешным? – спросил Дворшански.– Маршал, в политике есть старинное правило, и оно гласит: нельзя побить кого-то никем. Так вот, Мак Полани – никто.– Но он обратился в очень хорошее рекламное агентство, – мягко заметил маршал.Картрайт снова засмеялся.– Какой сумасшедший из Нью-Йорка согласился взяться за кампанию Мака Полани? – фыркнул он.– Моя дочь, – заявил Дворшански. – У нее очень хорошее агентство. Возможно, даже лучшее в мире.Картрайт нашел этот довод достаточно веским, чтобы прекратить смех.– И вам лучше унять свое веселье, – продолжал Дворшански. – Потому что дело принимает серьезный оборот. – Он отпил немного водки и посмотрел в иллюминатор каюты, прежде чем снова заговорил. – Нам удалось уберечь вас от тюрьмы благодаря дымовой завесе. Чтобы ее установить, пришлось избавиться от того идиота из банка, и вы, насколько я помню, тогда не смеялись. Я предупреждал, что правительство не будет сидеть сложа руки и наблюдать, – их тайная организация попытается нанести ответный удар. Мы сделали Фарджера козлом отпущения, и вы опять воздержались от смеха. Теперь им удалось запугать Фарджера, как до этого они запугали Московитца, которого нам пришлось успокоить. – Одним глотком Дворшански осушил стакан. – Фарджер мне больше не нужен, но он первая брешь в нашей защите. И если наши враги решили использовать мистера Полани в качестве инструмента возмездия, то я искренне советовал бы вам прекратить смеяться над ним, поскольку очень скоро может случиться, что он будет плясать на вашей могиле.Картрайт выглядел уязвленным, поэтому Дворшански поставил стакан, поднялся с места и похлопал мэра по плечу.– Ладно, – сказал он. – Не отчаивайтесь. Мы сумели внедрить нашего человека к ним и можем гарантировать, что этот мистер Полани не победит. А самим нам пока лучше затаиться и ждать, что предпримут наши враги.Картрайт взглянул на Дворшански и вновь надел маску важного политика.– Вы настоящий друг, – произнес он. – Вы даже не представляете, как я вам доверяю. Да, сэр, вы мой истинный друг. – Но гораздо важнее, – заметил Дворшански, – что я еще и падежный партнер, и вы сможете в этом убедиться, как только станете мэром. Я уверен, вы не забудете обо мне, как и о том, что у меня в руках записи Буллингсворта.Картрайт принял обиженный вид.– Маршал, я не забуду вашей помощи. Даю вам честное слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20