Либо они с наветренной стороны от намеченной зоны посадки, либо нет. Пятьдесят на пятьдесят. И только твердая вера в мастерство Стаффорда внушала Клири оптимизм и надежду на благополучный исход. Он напряженно всматривался вниз, но никого больше не увидел. Альтиметр показывал двадцать восемь тысяч футов.
Планом предусматривалось свободное падение до двадцати пяти тысяч футов, где предполагалось раскрыть парашюты, разобраться в воздухе по командам и планировать до зоны приземления. На ближних подступах каждый десантник обязан произвести индивидуальную предварительную процедуру: сначала осмотреться и убедиться, что поблизости никого нет; затем вытянуться и выгнуться назад до предела – насколько позволит гибкость позвоночного столба; найти взглядом и не выпускать из виду репшнур основного парашюта справа от крепления лямки парашютного ранца. И только тогда взяться за шнур и потянуть, глядя при этом через правое плечо и визуально контролируя равномерность развертывания купола. Чтобы полностью раскрыть парашют строго на высоте двадцать пять тысяч футов, необходимо произвести все эти действия примерно за тысячу футов до первой контрольной отметки.
Майор уже зафиксировал близ себя около дюжины тускло мерцающих светлячков-мигалок – по мере уменьшения высоты облака редели и видимость улучшалась. Двадцать шесть тысяч футов. Логическое мышление уступило место технике и годами отработанным рефлексам. Мысленно отдавая команды, Клири выполнял их четко и без колебаний: осмотреться... прогнуться... зафиксировать репшнур... взяться... оглянуться через плечо... потянуть... проверить... еще раз проверить... и еще разок.
Парашют майора открылся точно на заданной высоте и направлении с погрешностью не более нескольких футов. Купол развернулся так мягко и плавно, что он практически не ощутил неизбежного рывка при резком падении скорости от ста пятидесяти миль в час почти до нуля. Теперь Клири висел под крылом упруго надутого параплана, лениво дрейфуя в воздушном океане, как сорванный с ветки сухой кленовый лист.
И сразу умолк назойливо завывавший прямо в уши злобный встречный ветер – как будто вырубили включенную на полную мощность стереосистему. В наушниках под шлемом затрещали помехи, и впервые после выброски из самолета Клири услышал звук собственного дыхания в кислородной маске. Первым делом он задрал голову и тщательно осмотрел каждый квадратный дюйм купола, затем, не обнаружив видимых повреждений, проверил стропы.
– Волшебник, говорит Железный Дровосек, запрашиваю общую проверку, прием, – прозвучал в наушниках голос лейтенанта Гарнета. У каждого бойца на горле был ларингофон, соединенный с рацией.
Клири ответил, инициируя проверку связи по позывным:
– Всем группам! Говорит Волшебник, доложите состояние по очереди, прием.
Облачность не позволяла майору видеть всю свою команду, поэтому приходилось полагаться на командиров подразделений.
Первым доложил Шарпсберг:
– Волшебник, говорит Лев. Высота двадцать три тысячи футов. Вижу всех своих людей, кроме двоих. Начинаю строгать палку для захода на цель. – «Строгать палку» означало выстраивать группу десантников в воздухе в одну цепочку.
– Понял вас, Лев. Действуйте. Конец связи.
– Волшебник, говорит Страшила. – Следующим вышел в эфир Джейкобс. – Высота двадцать четыре тысячи футов, вижу всех.
– Понял вас, Страшила. Приступайте к следующей фазе согласно плану. Конец связи. Последним был Гарнет:
– Волшебник, это Железный Дровосек. Вижу всех, кроме одного.
– Понял вас, Железный Дровосек, – ответил Клири. – Действуйте по инструкции.
Взявшись обеими руками за правый и левый подъемные стропа, майор одновременно потянул на себя оба, разворачивая крыло купола в полный полетный режим. Параплан рванулся вперед, быстро набирая скорость. В наушниках сменялись голоса бойцов – командиры вели перекличку. Клири снова прокрутил в уме план предстоящей операции. Если координатная сетка выброски соответствует заданной, то приземлиться они должны в центре обширного ледового поля близ периметра охраны комплекса. Рельеф посадочной площадки позволит им укрыться и не обнаружить себя, пока вся команда не соберется и не выполнит окончательную проверку снаряжения и оружия перед выходом на рубеж атаки.
Клири ощутил слабое дуновение ветра. Крыло все еще набирало скорость, а это означало, что он движется в одном направлении с господствующими на этой высоте воздушными потоками, хотя и под небольшим углом. На высоте девятнадцать тысяч футов облака впервые разошлись, открыв в просвете обнаженно-белую застывшую пустоту антарктического ландшафта. Впереди кривой лесенкой раскинулись парашютные купола. Сигнальные маячки на шлемах весело подмигивали, напоминая гирлянду лампочек на рождественской елке.
Внезапно в наушниках послышался встревоженный голос Гарнета:
– Волшебник, говорит Железный Дровосек. У меня минус один человек. Повторяю, минус один. Конец связи.
«Черт! – подумал Клири. – Все шло гладко как по маслу, и вот на тебе!»
Майор не стал даже спрашивать имя пропавшего – какой смысл? Если у него отказал основной парашют, он сейчас болтается где-то ниже всей группы на запасном, почти не имея шансов вовремя добраться до места сбора. Клири не допускал мысли о том, что злополучный морпех разбился – такое случается крайне редко. Но парню достанется с лихвой. На земле ему придется полагаться только на свое умение выживать в экстремальных условиях и постараться не замерзнуть до тех пор, пока не будет выполнена задача и выслана поисковая группа. Короче говоря, потеря одной боевой единицы не слишком взволновала майора, а вот отсутствие содержимого его рюкзака могло иметь гораздо более серьезные последствия.
– Железный Дровосек, ответьте Волшебнику. Какой боезапас, кроме личного оружия, имел при себе отставший?
– Волшебник, у нас не хватает одного подрывного комплекта и двух ЛПР.
Майор снова беззвучно выругался. Плохи дела. ЛПР – легкое противотанковое ружье – мощное одноразовое оружие, способное на ближней и средней дистанции уничтожить любую единицу бронетехники. Четыре приданных группе ЛПР распределили между двумя десантниками, так что еще парочка в резерве осталась. А вот подрывной комплект – это уже серьезно. В него входит тридцать фунтов пластиковой взрывчатки «С-4», запальные шнуры и взрыватели-таймеры. Если встретятся баррикады или укрепления, без него просто не обойтись. Черт побери, ну почему более чем из полусотни бойцов должен был пропасть именно тот, который тащил единственный подрывной комплект и два ЛПР из четырех в придачу?!
Ладно, попробуем обойтись тем, что осталось.
– Волшебник – всем группам. До точки посадки восемь миль. Всем погасить маяки и перейти на режим радиомолчания. Держаться как можно плотнее. Конец связи.
Клири посмотрел на часы. Пока что они укладывались в график, имея даже небольшой резерв. Дай бог, чтобы потеря одного человека не оказалась дурным предзнаменованием. В ближайшие полчаса могло произойти все, что угодно, и выход из строя хотя бы еще одного бойца или утрата невосполнимого снаряжения могли привести к критическим последствиям.
Попутный ветер мягко нес параплан, почти не докучая висящему на стропах человеку своим ледяным дыханием. Клири посмотрел вперед и вниз, с удовлетворением отметив, что ступенчатый строй достаточно плотен, а парашюты новой модели по управляемости и устойчивости превзошли все ожидания. Планом предусматривалось зависнуть над точкой приземления на высоте пятьсот футов, свернуть крылья и дальше опускаться вертикально.
Комбинат приближался. Уже можно было разглядеть сквозь разрывы облачности детали зданий. Высота сократилась до восьми тысяч футов. Операция вступила в самую опасную фазу: группа вошла в зону визуального наблюдения и оказалась – вплоть до посадки – в наиболее уязвимом положении.
На высоте семь тысяч футов Клири почувствовал что-то неладное. Он терял скорость. Купол вдруг заполоскало порывом невесть откуда налетевшего встречного ветра, параплан вздыбился и стал вырываться из-под контроля, как норовистый жеребец. Майор интуитивно потянулся к регулирующим клапанам на задней стороне управляющих строп, выполняющим роль триммеров купола и увеличивающим угол атаки крыла при противном ветре.
– Волшебник, говорит Лев. У нас тут жуткий встречный ветер.
– Понял вас, Лев. На моей высоте то же самое. Всем группам, отрегулировать купола триммерами и держать направление. Кровь из носу, но держать!
Клири поглядел вниз. Торосы и трещины на заснеженных просторах по-прежнему уносились назад, но уже намного медленнее. На высоте две тысячи футов снова задул попутный ветер, а встречный стих. На территории комбината майор не заметил ни людей, ни каких-либо признаков их присутствия. И только клубы белого пара обозначали трубы и отдушины для выхода теплого воздуха и дыма из строений. Обстановка выглядела обманчиво безобидной.
И вот наконец в наушниках Клири зазвучали слова, которых он с таким нетерпением ждал:
– Волшебник, говорит Лев. Миновал периметр охраны и приближаюсь к заданной зоне приземления. Можно сказать, уже дома.
– Понял вас, Лев, – с облегчением ответил майор. – Продолжайте в том же духе.
Он завороженно следил, как переднее звено цепочки «дельтовцев» начало смещаться вправо. Парашютисты готовились к последнему этапу – развороту, заходу в наветренную зону и приземлению. Лесенка куполов перед ним повторила тот же маневр, слаженно свернув направо в той же невидимой точке неба, где только что выполнял маневр Шарпсберг.
– Волшебник! – вызвал Лев, не удосужившись назвать свои позывные. – Пятьсот футов, захожу на посадку.
Клири не ответил, да этого и не требовалось. На его глазах первый купол приземлился в заданной зоне и был моментально погашен, за ним второй, третий... Касаясь ногами твердой поверхности, люди тут же сбрасывали все лишнее снаряжение, рассыпались по периметру и спешно занимали оборонительные позиции.
Зависнув на высоте пятьсот футов, майор полюбовался синхронным приземлением команды «котиков» и ювелирной работой Гарнета со своими морскими пехотинцами, совершившими посадку чуть в стороне, чтобы не мешать опередившим их группам рассредоточиться. Теперь пришла и его очередь: Клири достиг той самой воображаемой точки и начал заход на посадку. Потянув левый ведущий строп, он развернулся на девяносто градусов, опустившись примерно на триста футов, затем повторил маневр и оказался лицом к ветру. Встречный поток воздуха встретил его тело мягким толчком, замедлив горизонтальное движение купола. Вернув оба стропа, в нейтральное положение, майор устремил взгляд вниз, на замерзшее ледяное поле, не забывая одновременно сверяться с альтиметром на запястье.
Последние двести футов. Земля стремительно неслась навстречу. Пролетая отметку сто футов, Клири отпустил стропы и перевел парашют в свободное падение, но перед самой землей рискованный маневр, оправданный в данном случае лишь знанием и опытом заслуженного ветерана, – снова потянул их на себя. Крыло послушно развернулось, и он коснулся антарктического льда так мягко, будто сошел с тротуара на мостовую.
Погасив купол и одним движением отстегнув крепления лямок, он сбросил на лед рюкзак и парашют, доставивший его на место в целости и сохранности. Затем без паузы опустился на одно колено и занялся своим «Спартаком Q-99», заряжая все три его ствола извлеченными из набрюшного подсумка боеприпасами.
Гарнет, Шарпсберг и Джейкобс оказались рядом с командиром не позднее чем через тридцать секунд. Они быстро посовещались, уточнили позицию и провели последние приготовления к штурму. Проинструктировав напоследок Шарпсберга, к которому переходило командование штурмовой группой в случае гибели или тяжелого ранения Клири, майор внимательно осмотрел подходы к комплексу через полевой бинокль. Никаких признаков приготовлений к отражению атаки не наблюдалось, и майор отдал группам приказ начать движение по заранее намеченным направлениям. Сам же занял стратегическую позицию в середине фронта наступления, чтобы было легче координировать действия всей команды.
41
Не желая умирать, ветер цеплялся за жизнь, хотя сил у него уже не оставалось. Потом он исчез, улетучился, будто его и не было, и солнце превратило взметенные им кристаллы льда в сверкающую алмазную пыль. Серые сумерки вновь сменились небесной синевой, а «корабль снегов» все так же упрямо полз по леднику. Мощная машина оказалась отличным товарищем. Двигатели работали безупречно, колеса с легкостью вгрызались в снег и лед, и ни разу за все время вьюги «корабль снегов» не застрял и не забуксовал. Бескрайняя ледяная пустыня, окутанная мертвенно-белым безмолвием, нарушаемым лишь приглушенным выхлопом двигателей, казалась преддверием небытия.
Как следует отогревшись между радиаторными решетками. Питт ожил и – снова обрел способность без страха смотреть в глаза реальности. Он принял штурвал у Джиордино. а итальянец, найдя в жилом отсеке веник, принялся счищать с ветровых стекол намерзший лед. Освобожденные из снежного плена дворники очистили их полностью. Горы Рокфеллера как-то вдруг сразу приблизились и с каждой пройденной милей все выше вздымались над горизонтом. Питт обратил внимание напарника на скопление чуть слева по ходу грязно-серых мазков на залитой солнцем палитре ледяной равнины.
– Вот это и есть обогатительный комплекс «Дестини Энтерпрайзес».
– А неплохо мы с тобой выступили, – заметил Джиордино. – Хоть и завязли в метели, но отклонились от курса разве что на милю.
– Еще минут двадцать – и мы на месте.
– Хочешь вломиться на вечеринку без приглашения?
– Невежливо и неразумно навязывать свое общество хозяевам – тем более когда буфет с закусками и выпивкой стережет целая армия охранников, – нравоучительным тоном ответил Питт. – Видишь вон ту низенькую грядочку, торчащую изо льда у подножия гор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81