— Ты чего это в сортир зачастил? — подозрительно окликнул его старшой.
— Так это… — Ванька вымученно улыбнулся. — Брюхо подвело.
— А вот я тебя сейчас дыхнуть заставлю! «И гляди у меня! Ежели опять за старое взялся…
В этот момент, отвлекая от Ваньки внимание, на въезде во двор нетерпеливо забибикал самосвал, с водителем которого мужики сговорились пару часов назад на трассе. Тогда он был пустой, а теперь стал полный, загрузившись под завязку красным кирпичом. Воспользовавшись паузой, Ванька беспрепятственно наведался к тайнику, шраючи опустошил бутылочку, зашвырнул её подальше и незаметно вернулся на площадку, где шли нудные переговоры между бригадиром и несговорчивым водителем самосвала. Он не желал выгружать кирпич, пока ему не заплатят. Пришлось дожидаться хозяйских охранников, которые через некоторое время вышли из дома.
Комиссар, на взгляд Ваньки, смотрелся ещё куда ни шло. Мрачный, конечно, весь ощетинившийся и мятый, но в остальном вполне представительный.
Суля явно не выдерживал никакого сравнения с товарищем. Опух он страшенно, передвигался отрывисто, прятал глаза от людей и солнечного света. Как будто парень в своём спортивном костюме всю ночь совершал кросс по пересечённой местности и лишь теперь добрался до финиша, вымотанный до предела.
Даже не сам прибежал — его приволокли за ноги.
Инициативу взял на себя Комиссар.
— Топай сюда, — скомандовал он водителю. — Или я твою задницу отрывать от сиденья буду?
Водитель глянул на него одним глазом, вставил в зубы сигарету, прикурил и только потом выбрался на подножку, двигаясь подчёркнуто неторопливо и важно. Ванька догадался, почему он ведёт себя так степенно: в кабине грузовика сидел шкет, наверняка шофёрский мальчонка, напросившийся прокатиться с батей. Если бы у Ваньки был сын, он, Ванька, тоже не побежал бы при нем на повелительный зов парня, который хотя на две головы выше, но зато и на двадцать лет моложе. Подумав об этом, Ванька машинально бросил взгляд на свёрток, в котором дожидалась его вторая чекуха водки.
— Нет, ну я не просекаю! — повысил голос Комиссар, задетый медлительностью шофёра. — Ты моё терпение собрался испытывать?
Водила уже шёл к нему, все ещё изображая самостоятельность, но непроизвольно ускоряя шаг. Остановившись напротив, перебросил сигарету в угол рта, сунул руки в карманы и как бы весело произнёс:
— Ты, чем орать попусту, лучше деньги готовь, командир. Тут три тысячи штук.
— Чего? — взвился Суля, рыжий охранник в спортивном костюме. — Ты оборзел, в натуре! Какие три штуки?
— Я про кирпич, — растерялся водитель. — А не верите, так полезайте в кузов и считайте.
Рыжий аж подпрыгнул от негодования:
— Нет, ты только погляди на него, Комиссар! Я его сейчас самого заставлю кирпичи грызть, поштучно! Будет тут нам всякое чмо указывать!
Водитель сделал едва заметный шажок назад и сказал:
— Кирпич стоит пятьдесят копеек. Тут три тысячи штук. Берете? Если нет, так я дальше поехал.
— Не суетись, дядя, — дружелюбно ухмыльнулся Комиссар. — Покупаем мы твой товар. Цену все слышали? — Он обвёл взглядом присутствующих, а потом обратился к приятелю:
— Суля, выдай мужику полтинник.
— Чётко ты его на слове поймал, — расцвёл тот, доставая из кармана бумажник. — Держи! — это было уже адресовано водителю. — Для такого хорошего человека и рубля не жалко…
В воздухе сверкнула кувыркающаяся монета, которую водитель машинально поймал и зажал в кулаке.
— А теперь будем сгружать товар, — заявил длинный парень с революционной кличкой Комиссар. — Э, пролетарии, кто из вас кузов опрокидывать умеет?
Ванька и остальные мужики нерешительно перетаптывались в сторонке, избегая встречаться взглядом с водителем. Если бы они знали, чем все закончится, то ни за что не тормознули бы его самосвал.
Теперь было поздно, хотя водитель, похоже, этого ещё не понимал. Швырнув рубль на землю он направился к своему грузовику.
— Куда?! — вызверился рыжий. Схватив уходящего за плечо, он развернул его к себе и угрожающе процедил:
— Ты цену назвал? Назвал. Тебе уплачено? Уплачено. Что ж ты, недоделок, уговор нарушаешь?
— Папка! — звонко крикнул шофёрский мальчонка. Он стоял на подножке самосвала и призывно махал рукой:
— Поехали отсюда, папка!
Водитель рванулся к нему, отчего рукав его рубахи затрещал по швам. Рыжий Суля мгновенно перехватил его понадёжнее — пальцами за шею, после чего водитель жалобно вскрикнул, затрепыхался.
— Ах ты, ворюга, — выговаривал ему Суля, усиливая хватку. — Натырил где-то кирпичей, а теперь права вздумал качать? Да я тебя удушу, гнида такая! Гланды через уши повылавливаю!
Мальчонка кинулся выручать отца, но долговязый Комиссар поймал его за ухо, покрутил, выжимая пронзительные вопли, и посоветовал, наклонившись:
— Не путаться у взрослых под ногами, сопляк!
С заячьим криком мальчонка отлетел прочь. Отчаянно матерясь, его отец ухитрился вырваться из лап Сули и перешёл в контратаку, бестолково размахивая кулаками. Все кончилось тем, что Суля звезданул ему ногой в живот, а Комиссар добавил сцепленными в молот руками по затылку.
— Сейчас, — приговаривал водитель, которому никак не удавалось подняться с земли. — Сейчас, гады, вы мне ответите.
А рядом суетился его сынишка и горько плакал.
Не от боли. Оттого, что папка оказался вовсе не самым сильным на свете, а помочь ему в беде не было никакой возможности.
* * *
Р-рунг! Это негодующе взревел самосвал, и все разом повернулись к нему. В кабине, небрежно выставив локоть наружу, сидел тот самый мужчина из соседского дома, с которым Ваньке совсем не хотелось встречаться взглядом.
Самосвал ещё раз предупредительно рявкнул, а потом из кабины донеслось:
— Прочь с дороги!
Работяги попятились, освобождая проезд, а охранники остались на месте.
— Ты, ковбой недоделанный! — возмутился Комиссар. — А ну вылазь! Без тебя разберёмся.
Никакой реакции. Самосвал дёрнулся пару раз на месте и тяжело покатил прямо на охранников, вынудив обоих отпрянуть в стороны. Комиссар попытался пнуть ногой проплывающий мимо борт. Суля такой активности не проявил, заворожённо наблюдая за манёврами самосвала, поднимающего на ходу кузов.
Уф-ф! Грузовик остановился. На мгновение груда кирпича зависла в неустойчивом равновесии, но вот сдвинулась, поехала вниз и с равнодушным грохотом обрушилась прямо на лакированную крышу иномарки, стоявшей во дворе. Легковая машина запоздало вздрогнула и тут же осела, наполовину погребённая под кучей кирпичей. Когда они выдавили лобовое стекло и шумно посыпались внутрь салона, Ванька с сожалением подумал, что теперь уже никогда не узнает, как называлась эта красивая заграничная машина с олимпийскими колечками на радиаторе.
— Забирай пацана и уезжай! — велел водителю мужчина, спрыгнувший с подножки самосвала. По пояс голый, в стареньких джинсах, он даже не повернул головы, чтобы полюбоваться последствиями своей выходки.
Комиссар и Суля с топотом неслись на него. Мужчина невозмутимо поджидал их и лишь в самый последний момент слегка сместился влево. Это был почти незаметный шажок, но кулак Комиссара, вместо того, чтобы свернуть противнику челюсть, гулко впечатался в дверцу самосвала. Два стремительных удара, нанесённые мужчиной, смотрелись не так эффектно, но зато оба достигли цели. Сначала Комиссара согнуло пополам, а потом, наоборот, распрямило, да так резко, что его подбородок вздёрнулся выше колючей макушки.
Тут подоспел и Суля, которого увлекала вперёд не столько отвага, сколько инерция, набранная грузным телом. Этому вообще хватило одного-единственного удара — такого короткого, что Ванька его даже не заметил. Суля напоролся лицом на невидимый сук.
Только голова запрокинулась да руки сокрушённо всплеснули в воздухе: батюшки! И вот он уже спешил на пятках в обратном направлении, а губы у него были красные, как будто парень вишни на ходу жевал или малину в рот запихивал пригоршнями.
Мужчина в джинсах вёл себя так, словно не имел ни малейшего отношения к происходящему. Ни утирающихся охранников особым вниманием не баловал, ни водителя с мальчонкой, которые, позабыв поблагодарить, поспешно забрались в кабину самосвала Он прикуривал. И только покончив с этим важным занятием, произнёс, обращаясь, наверное, к выпущенному в воздух дыму:
— Кое-кому было дано двое суток, чтобы прибрать за собой. А они, как я погляжу, и в ус не дуют.
— Двое суток ещё не прошло! — запальчиво выкрикнул Суля.
— Поздновато за дело браться, — заметил мужчина, сверившись прищуренным глазом с солнцем. — Все равно не успеете.
— А никто и не собирается, — подключился Комиссар, который только теперь сумел принять горизонтальное положение.
— И не надо. Вы мне — щебень. Я вам — кирпич. Мы квиты.
— Квиты? — заорал Комиссар, наклоняясь, чтобы поднять с земли забытый рабочими ломик. — Да ты хоть знаешь, сколько эта «Ауди» стоила?
— Нет, — равнодушно признался мужчина. Казалось, он с гораздо большим вниманием прислушивался к шуму отъезжавшего самосвала за своей спиной, чем к адресованному ему обвинению.
— Семь штук баксов! — Комиссар взял свою железяку наперевес, как палицу. — Есть у тебя такие бабки?
— Нет. — Голос, повторивший это короткое слово, был бесцветен, как выпущенный следом сигаретный дым. Саму сигарету небрежный щелчок отправил на землю, мужчина повернулся к присутствующим спиной и зашагал прочь.
— Так, берём его, садим в подвал, и пусть он перед шефом за тачку отчитывается, — решил Комиссар, устремляясь вслед за противником. С ломиком в руках он выглядел очень грозно.
— Сейчас, — приговаривал Суля, который крутился возле полузасыпанной кирпичом машины, дёргая поочерёдно все перекосившиеся дверцы. — Помповик достану и сквозняк этому ковбою в башке устрою. Он у меня попля-аашет.
Комиссар не стал дождаться напарника — он уже перешёл на бег. Ломик взвился в воздух и, гудя растревоженным шмелём, устремился вперёд, метя в беззащитный затылок незнакомца. Комиссар на все сто был уверен, что на этот раз не промахнётся, и очень удивился, когда лом, отдавшись болью в правой руке, врезался в металлический столб ограды.
Ещё до того, как затих этот гулкий звук, Комиссар угодил в тот же самый столб ещё раз — собственной башкой. Вечерний звон, бом, бом.
Как и когда противник увернулся, а потом ещё и оказался у него за спиной, Комиссар сообразить не сумел, потому что удар напрочь отшиб все мысли.
Просто вдруг обожгло болью ребра — это безжалостно охаживали по бокам его же ломом. Слева и справа.
По туловищу, по спине, по подставленным рукам.
Рухнув на колени, Комиссар зажмурился, ожидая завершающего удара по темени, но мужчина неожиданно остановился, а лом, вращаясь в воздухе, улетел в кусты.
Власть дам ему над язычниками… И будет пасти их палкою железной…
Ванька вздрогнул, как будто эти загадочные слова были произнесены ему прямо на ухо. Ему стало не по себе. Он видел, что светлоглазый мужчина заставил себя остановиться в самый последний момент, через силу. И остановиться ему было явно труднее, чем расправиться с двухметровым амбалом.
Суле тоже было не по себе. Обдирая босые ноги о кирпичи, он все ещё бродил возле останков «Ауди», изображая готовность извлечь из салона помповик и немедленно пустить его в ход. Но всем было ясно, что он просто старался держаться подальше от опасного соседа, отгораживаясь от него искорёженным корпусом машины.
— Кончай этот цирк!
— Чего-о?
Перехватив взгляд светло-серых глаз, раскалившихся чуть ли не добела, Суля попятился, потерял равновесие и со всего маха сел на кирпичную кучу. У него возникло ощущение, что ему целятся прямо в переносицу.
— Вы меня достали, — донёсся до него голос, готовый вот-вот взорваться яростью. — Собаководы, собакоеды… Кажется, вас пора отстреливать. Всех подряд. Хочешь записаться в очередь, парень?
Суля торопливо мотнул головой из стороны в сторону, давая этим понять: нет, он не хочет. Когда мужчина зашагал прочь, он смотрел ему вслед и не спешил подниматься на ноги. Только теперь Суля понял, почему этот человек внушает ему необъяснимый животный ужас. Он был совершенно спятившим, как киборг из фантастического боевика. Он действительно был готов калечить и убивать. Не из-за денег. Не по приказу. Просто повинуясь какой-то своей безумной прихоти. От такого лучше держаться подальше. Вне пределов досягаемости его прицельного взгляда.
Глава 17
ДЕНЬГИ ДОРОЖЕ УГОВОРА
После металлообработки Комиссар вставал с земли медленно и осторожно. Все его большое тело казалось собранным из плохо подогнанных деталей, которые повиновались импульсам мозга запоздало и неохотно. Переставляя ноги, как протезы, Комиссар доплёлся до крыльца, почти упал там в тени навеса, позвал Сулю и стал ждать, уронив голову на колени.
Было заметно, что он плох, очень плох, но Суля на всякий пожарный случай умостился на ступеньке таким образом, чтобы в любой момент можно было отскочить в сторону. Он понимал, что во время схватки вёл себя далеко не геройски, но признавать этого не собирался, готовя фразы для встречных обвинений.
— Видал, как он меня? — невесело усмехнулся Комиссар, приподняв голову. — Ушлый, гад. Не ожидал.
— А я при чем? — отозвался Суля, гнусавя сильнее, чем обычно. — Ты сам подставился. Я бы ковбоя этого продырявил на фиг, да только дверцы в тачке переклинило.
— Тебя тоже переклинило, а?
— Это что, наезд? Говорю тебе: помповик я доставал.
— Да ладно, не гоношись. — Комиссар выпустил себе под ноги длинную нить красноватой слюны и спросил:
— Что дальше делать будем? Хряк за «Ауди» спросит. Хорошо ещё, что этот псих его «Паджеру» не угробил.
Суля поскучнел.
— Джипарь, между прочим, лично я в дальнем конце участка поставить догадался. А доверенность на «Ауди» на тебя выписана.
Комиссар хмуро взглянул на него, и Суля умолк, но всем своим видом продолжал изображать человека, на стороне которого правда. От этого его физиономия приняла слегка плаксивое выражение.
— Кончай тут целку из себя строить, — разозлился Комиссар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48