Из-за этого я едва не лишился работы. Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему лошадь надо ставить головой к кабине?— Понимаю.— Как я уже не раз замечал, лошади — существа сложные, капризные и непредсказуемые. Прямо как бывшие жены. — Тут Стрейт снова рассмеялся.Веб помахал у себя перед носом ладонью.— А запашок-то от ваших трейлеров идет довольно густой.— Разве это запах? — Стрейт похлопал Бобби Ли по шее, выпрыгнул из кузова на землю и запер задние двери трейлера. — Вот пройдет часа три-четыре, тогда из трейлеров действительно начнет тянуть навозом. Интересное дело, собакам нравится запах лошадиного навоза, а людям — нет. Должно быть, это влияние цивилизации. По этой причине алюминиевые полы заменяют деревянными — они быстрее просыхают. Кроме того, полы посыпают опилками, которые лучше впитывают влагу, чем солома. Выгреб старые опилки, засыпал новые — и опять все чисто и почти никакого запаха.Они отошли от трейлера, где находился Бобби Ли, и вернулись к Билли.— Вы подготовили документы на лошадей для санитарной инспекции штата? — спросил Билли.— Да, сэр. — Стрейт посмотрел на Веба. — При пересечении границы штатов полицейские имеют право остановить караван и потребовать предъявить коммерческую лицензию или медицинский сертификат на ту или иную лошадь. Им совершенно ни к чему, чтобы какая-нибудь лошадиная болезнь получила распространение на их территории.— И винить их за это не приходится, — сказала Гвен, подходя к мужчинам.— Совершенно верно, мадам, — сказал Стрейт, прикладывая два пальца к полям своей ковбойской шляпы.Забравшись в кабину одного из трейлеров, Стрейт подал знак к отправлению. Веб и Кэнфилды в полном молчании наблюдали за тем, как караван, тронувшись с места, проехал по главной дороге и выехал за пределы Ист-Уиндз. Взглянув на Гвен, Веб увидел печаль в ее глазах.— Вы в порядке? — спросил Веб.— Я всегда в порядке, да и впредь не собираюсь сдаваться, Веб. — Она скрестила руки на груди и пошла в противоположную от большого дома сторону, в то время как ее муж, напротив, зашагал к дому.Веб стоял и наблюдал за тем, как муж и жена удалялись друг от друга, следуя каждый своей дорогой. 38 Романо подобрал Клер в назначенном месте и повез ее в Ист-Уиндз, время от времени поглядывая в зеркало заднего вида, чтобы выяснить, нет ли за ними слежки.Клер бросила взгляд на руку Романо и спросила:— И когда же вы окончили колледж при Колумбийском университете?Романо удивленно поднял брови, проследил за ее взглядом и увидел, что она смотрит на кольцо у него на пальце.— В наблюдательности вам не откажешь. Я действительно окончил колледж при Колумбийском университете. Но это было так давно, что я уже начинаю в этом сомневаться.— Я тоже там училась. Хорошо все-таки быть студентом и учиться в Нью-Йорке, верно?— Уж чего лучше, — согласился Романо.— Какая у вас была специальность?— Какая разница? Я с трудом поступил в колледж, с трудом его окончил и все уже забыл.— На самом деле вы, Пол Амадео Романо, поступили в колледж в возрасте восемнадцати лет и окончили его через три года в числе лучших учеников по специальности «политология». Ваша дипломная работа называлась «Основы политической философии в работах Платона, Гоббса, Джона Стюарта Миллза и Фрэнсиса Бэкона». После этого вы были приняты в Академию политологии им. Кеннеди при Гарварде, но занятия не посещали.Романо окинул ее ледяным взглядом.— Терпеть не могу, когда обо мне наводят справки.— Врач должен знать не только своего пациента, но и людей, которые составляют его ближайшее окружение. Если уж Веб послал за мной вас, то вы, должно быть, пользуетесь у него безусловным доверием. По этой причине я села за компьютер и, несколько раз щелкнув мышкой, кое-что о вас узнала. Но не беспокойтесь — допуска к секретной информации у меня нет.Романо продолжал посматривать на нее с подозрением.— На свете найдется не так много людей, которые отказались бы продолжить образование в Гарварде.— А меня никогда к большинству и не причисляли.— Так почему же вы отказались от Гарварда? Насколько я знаю, вам была назначена стипендия, значит, деньги тут ни при чем.— Я не пошел в Гарвард, потому что мне надоело учиться.— И решили посвятить себя военному делу?— Ну и что? Разве я такой один?— На военную службу поступают люди, которые не имеют возможности получить высшее образование. Но те, кто с отличием окончил колледж и получил государственную стипендию в Гарварде, этого обычно не делают.— Я родом из большой итальянской семьи, и у нас свои приоритеты. Традиции, если хотите, — негромко сказал он. — Жаль только, что некоторые люди слишком поздно о них вспоминают.— Значит, вы старший сын в семье?Романо снова одарил ее не слишком любезным взглядом.— Опять мышкой щелкнули? Знали бы вы, как я ненавижу все эти компьютеры!— Компьютер здесь ни при чем, мистер Романо. Обыкновенная дедукция. Вы вот упомянули о большой итальянской семье со своими приоритетами и традициями. Но забыли добавить, что в таких семьях на старшего сына возлагаются определенные надежды, которые он должен оправдать. Поскольку вы сказали, что некоторые люди слишком поздно вспоминают о традициях, я сделала вывод, что вы учились в колледже против воли отца, но, когда он умер, вас стала мучить совесть, и вы ушли из академии, чтобы заняться тем, к чему готовили вас родители. Кольцо с гербом колледжа у вас на пальце, возможно, свидетельствует о том, что вы не до конца склонились перед отцовской волей и до сих пор не оставили мечты о какой-то другой, лучшей жизни.— Ох, не нравятся мне ваши хитрые подходцы, док...Клер некоторое время молча его рассматривала.— А вы не замечаете, что временами разговариваете как совершенно необразованный человек?— И опять вы не на те кнопки давите.— Извините, если что не так сказала, но вы ужасно меня заинтересовали. Веб тоже человек очень интересный и необычный. Полагаю, это напрямую связано с вашей профессией. То, чем вы зарабатываете себе на жизнь, требует неординарного характера.— Вы тоже необычная, док. Так и норовите в душу залезть. Но я не ваш пациент. Тогда какого черта вы так стараетесь?— Из любопытства. Да будет вам известно, что любопытство к внутреннему миру людей, которые меня окружают, является неотъемлемой частью моей профессии. Я это к тому, что обидеть вас ни в коем случае не хотела.Некоторое время они ехали молча.— Мой старик, — сказал Романо, — больше всего на свете хотел стать копом.— Он служил в полиции Нью-Йорка?Романо покачал головой.— В том-то и дело, что не служил. Он ведь всего девять классов окончил, да и сердце у него было неважное. Поэтому он всю жизнь вкалывал в доках, выгружая с траулеров контейнеры с мороженой рыбой, но работу свою ненавидел. Полицейская форма его буквально завораживала, и он ни о чем другом думать не желал.— И по той причине, что он не мог носить ее сам, он хотел, чтобы вместо него в нее облачились вы?Романо мельком взглянул на Клер и кивнул.— Но мать имела на меня другие виды. Она не хотела, чтобы я работал в доках, но точно так же не хотела, чтобы я стал полицейским. К тому же и необходимости такой не было. Я хорошо учился в школе, потом поступил в колледж и начал даже подумывать о том, чтобы со временем заняться преподавательской деятельностью.— А потом ваш отец умер, верно?— Да, его мотор окончательно сдал. Я навестил его в госпитале перед смертью. — Романо сделал паузу и взглянул в зеркало заднего вида. — Отец посмотрел на меня и сказал, что я его опозорил. Так прямо и сказал, а потом отвернулся к стене и умер.— И с его смертью умерла ваша мечта стать преподавателем?Романо кивнул.— Но я не смог заставить себя поступить на службу в полицию Нью-Йорка и завербовался в армию. Потом меня перевели в элитную группу «Дельта», а уже оттуда я попал в ФБР и, несколько позже, в ПОЗ. Никакие трудности не могли меня остановить. Чем больше меня старались прижать к ногтю, тем больше я петушился.— Но вы все-таки стали полицейским — правда, своего рода.Он внимательно на нее посмотрел.— Положим, стал. Но я пришел к этому сам и своим путем. — Он немного помолчал. — Не поймите меня неправильно, я любил своего старика. И я не опозорил его памяти. Но я каждый день думал о том, что он сказал мне перед смертью. И от этого мной овладевала такая безысходность, что мне оставалось только кричать — или пойти и кого-нибудь убить.— Я в состоянии это понять.— Неужели? Этого вам не понять никогда.— Вы, конечно, не мой пациент. Тем не менее примите от меня дружеский совет: уходите со службы и живите так, как вам хочется. В противном случае подспудная обида на отца, которая постоянно вас гложет, и другие негативные факторы могут отрицательно сказаться на вашей психике. И тогда в один прекрасный день вы поймете, что причиняете боль не только себе, но и тем, кто вас любит.Он посмотрел на нее с такой печалью, что это не могло ее не тронуть.— Боюсь, ваш совет, док, маленько запоздал, — сказал он. — Но насчет кольца вы верно заметили. * * * Романо высадил Клер у гаража, а сам отправился в большой дом, чтобы узнать, как обстоят дела у Кэнфилдов. Теперь Клер и Веб сидели в маленькой гостиной на втором этаже и испытующе смотрели друг на друга.— Что ж, давайте поговорим о гипнозе, — сказал Веб.— Хотя вы и отказались подвергнуться гипнозу у доктора О'Бэннона, он, надеюсь, объяснил вам, что это такое?— Он что-то мне об этом говорил, но я уже забыл что.— Прежде всего вам нужно научиться расслабляться и плыть по течению, а не против него. На мой взгляд, вы относитесь к тому типу людей, которые не умеют расслабляться и постоянно напряжены.— Вы и вправду так думаете?Она улыбнулась и отпила кофе, который он для нее приготовил.— Для того чтобы это понять, Веб, не обязательно быть психиатром. — Она посмотрела в окно. — Какое, однако, здесь чудесное место.— Да, это так.— Полагаю, вы не можете сказать мне, чем здесь занимаетесь?— Я и так уже нарушил все правила, пригласив вас сюда, но Романо наверняка обнаружил бы слежку, если бы она была, — сказал Веб, а сам подумал, что людям, которые хотят прикончить Кэнфилдов, нет никакой необходимости за кем-либо следить. Они, вероятно, и так в курсе всех событий, которые происходят в Ист-Уиндз. Иначе они не смогли бы подложить взрывное устройство в машину Билли.— Ваш Романо — чрезвычайно любопытный для психиатра тип. Пока мы сюда ехали, я обнаружила у него по крайней мере пять психозов, классический пассивно-агрессивный синдром, нездоровую тягу к душевной боли и склонность к насилию.— Правда? А я думал, у него этих самых психозов еще больше.— И при всем при том он человек интеллектуальный, тонко чувствующий, глубоко эмоциональный, независимый и на редкость преданный. Короче говоря, та еще мешанина. Прямо шведский стол какой-то.— Если вам нужен человек, который прикрыл бы вам спину, то парня лучше Полли не найти. Снаружи он, конечно, малость грубоват и колюч, но у него благородное сердце. Но уж если он кого невзлюбил, тогда пиши пропало. Его жена Энджи тоже женщина весьма своеобразная, и странностей у нее, пожалуй, побольше, чем у Романо. Недавно я узнал, что она ходит к доктору О'Бэннону. Оказывается, жены некоторых наших ребят регулярно посещают психиатров. Я у вас в клинике даже Дебби Райнер видел. Это вдова Тедди Райнера, который возглавлял нашу группу.— У нас много пациентов из ФБР и других правоохранительных организаций. Раньше доктор О'Бэннон был штатным психиатром Бюро и, когда занялся частной практикой, уговорил часть своих пациентов посещать нашу клинику. Это особая, я бы даже сказала, уникальная практика, поскольку приходится лечить людей, которые постоянно подвергаются различным тяжелым стрессам, непосредственно связанным с их тяжелой и опасной работой. Мне лично такие люди очень интересны. Кроме того, я искренне восхищаюсь ими. Но вы, полагаю, и сами об этом догадываетесь.Веб внимательно на нее посмотрел; Клер заметила в его глазах боль.— Вас что-то тревожит? — осторожно спросила она.— Тревожит. Мое дело, которое вы получили от руководства Бюро. Вы, случайно, не читали там запись беседы с неким Харри Салливаном?С минуту помолчав, Клер сказала:— Читала. Сначала хотела сказать вам об этом, но потом решила подождать, пока вы сами об этом узнаете.— Я узнал, — сдержанно ответил он. — На четырнадцать лет позже, чем следовало.— У вашего отца не было никаких причин отзываться о вас хорошо. Ему предстояло провести в тюрьме еще как минимум двадцать лет, а вы к нему ни разу не приехали. И тем не менее...— И тем не менее он заявил, что из меня получится отличный агент ФБР. Самый лучший. Он именно так тогда сказал.— Именно так, — негромко сказала Клер.— Возможно, когда-нибудь мы с ним все-таки встретимся, — сказал Веб.Клер выдержала его испытующий взгляд.— Думаю, это будет для вас непросто и может нанести вам психическую травму. С другой стороны, возможно, это и неплохая идея.— Голос из прошлого. Так это, кажется, называется?— Вроде того.— Кстати, о голосах. Я все время думаю о том, что сказал мне Кевин Вестбрук в тот роковой день в аллее.Клер выпрямилась на стуле.— Вы имеете в виду фразу «Пропадите вы все пропадом»?— Вы знаете что-нибудь о магах-вуду?— Немного. Думаете, Кевин наслал на вас тогда проклятие?— Нет, не он. А те, кто за ним стоял... Я ни в чем не уверен, так что считайте, что это просто мысли вслух.На лице у Клер выразилось сомнение.— Полагаю, что возможно и такое, Веб. Но я бы на вашем месте не стала искать в этом ответы на все ваши вопросы.Пощелкав пальцами, Веб сказал:— Возможно, вы и правы. В таком случае вынимайте часы, док, и начинайте делать свои пассы.— Обычно я пользуюсь синей ручкой... Итак, прежде всего вы должны сесть вон в то кресло с подголовником и откинуться на подушки. Если вы будете сидеть так, словно аршин проглотили, никакого гипноза не получится. Вам необходимо расслабиться, и я вам в этом помогу.Веб послушно опустился в кресло. Клер расположилась на оттоманке по диагонали от него.— Для начала я хочу развеять некоторые мифы, связанные с гипнозом. Как я уже вам говорила, это не бессознательное состояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88