Посол пошел проводить любовницу домой, а агент тем временем успешно завладел шифр-блокнотом.Блокнот быстро скопировали — в целях экономии времени его просто перефотографировали страница за страницей. Оставалось только быстро положить блокнот в сейф, чтобы его исчезновение не было замечено.Однако не всегда можно полагаться на любовные чары. На обратном пути счастливой парочке пришла мысль, что расставаться еще рано, и они неожиданно решили вернуться домой к послу. Тогда-то китаец и обнаружил, что сейф открыт, а шифр-блокнот исчез.Посол немедленно сменил код. У этого хитрого старого лиса имелся запасной, заранее согласованный с Пекином. Таким образом, все усилия бедного шпиона были потрачены впустую.Но не стоит об этом слишком сильно переживать, зачастую все решает случай.Как-то русский жандарм наблюдал за человеком, ловившим рыбу на берегу Вислы. В этом не было ничего предосудительного. Почему бы ему не порыбачить? На следующий день он снова был на том же месте. Жандарм, однако, заметил, что хотя рыбак ничего за это время не поймал, но все с тем же упорством продолжал рыбачить, не меняя места.Увидев его на третий день, жандарм решил приглядеться к человеку поближе. Перед ним был явно не местный житель.— Как твоя фамилия? — спросил он подозрительного рыболова.— Я… я… я… Как моя фамилия? Я — Иванов!— Интересно. А ну-ка, милок, покажи мне свои документы. У нас каждый бродяга называет себя Ивановым.Рыбак предъявил документы.— Послушай-ка, милейший, тебе придется пройти со мной! По документу выходит, что ты родился в России. А чего же ты так плохо говоришь по-русски?— Нет, я родился в Польше, то есть в Германии. Я… я русский, потому что мой отец, да и мать тоже родились в Петрограде! — пытался доказывать жандарму «рыбак Иванов».Жандарм отвел Иванова в участок и попытался найти его данные в картотеке.— Ты действительно Иванов?…— Да, конечно!— Какое везение! Про тебя здесь кое-что есть. Тебе полагается двадцать четыре удара розгами!— Этого не может быть. Я в жизни не нарушал закон! За что же мне такое наказание?— Ну, если ты — Иванов, то все верно, тут нет никакой ошибки. Тебе придется отведать «березовой каши». Причем немедленно. Или, может быть, ты не Иванов?— Нет, нет. Я действительно Иванов. Мои документы не фальшивые.— Хорошо. Тогда иди живей сюда и спускай штаны.— Нет, черт побери. С какой стати меня будут пороть за то, что кто-то по фамилии Иванов заработал розги?Его схватили, привязали к скамье, в воздухе просвистел внушительных размеров кнут.— Стойте! Стойте! Я не Иванов.— Ага! Ну, так кто же ты?— Меня зовут Борнер, я прусский офицер…— Понятно, а почему вы ловили рыбу в нашей реке?— Для развлечения.— Ах, для развлечения! А что тогда, позвольте полюбопытствовать, у вас в кармане брюк? Вероятно, это приспособление для замера глубины реки вы тоже носите с собой для развлечения?Борнер понял, что врать дальше бессмысленно. Его арестовали и привели ко мне. Мне он понравился — Борнер забавно рассказал, как жандармы, угрожая поркой, заставили его во всем признаться. Ему удалось выйти сухим из воды, потому что немцы схватили одного из наших людей и нам его пришлось обменять. Почему, в конце концов, мы должны наказывать этого лже-Иванова? Мы, русские, преследуем лишь одну цель — ловить русских, которые работают на противника. Большинство из них были схвачены, хотя царь почти всегда заменял им смертный приговор тюремным заключением или каторгой. Стало почти уже правилом, что мы арестовывали вражеских шпионов, только когда они слишком нам досаждали или если появлялась возможность обменять их на кого-нибудь из наших людей.Между прочим, теперь я довольно часто встречаюсь с Борнером. Он стал почтенным бизнесменом, и мы нередко заходим с ним чего-нибудь выпить. И когда я напоминаю, как ему повезло, что он не Иванов, то смеется, вспоминая тот давний случай, который вряд ли можно назвать хорошим поводом для нашего знакомства. Я рассказываю ему разные истории о глубине Вислы, но, похоже, это его больше не интересует — он с сосредоточенным интересом смотрит в свою пивную кружку.Однажды связавшись с секретной службой, человек уже не может высвободиться из ее цепких когтей. Он настолько запутывается в ее сетях и приобретает такую дурную репутацию среди своих соотечественников, что, решив порвать с прошлым, не представляет никакой опасности из-за боязни разоблачения.Потенциального шпиона тщательно проверяют. Ему дают задание, которое одновременно поручают шестерым или десятерым, те, естественно, ничего не знают о существовании друг друга. Затем ему дают несколько индивидуальных заданий, способы выполнения которых уже известны. Вскоре уже можно составить впечатление о том, насколько он надежен и умел, и только после этого перед ним ставят более сложную задачу.Платят агенту хорошо, поскольку каждый начальник знает, что через полгода его агент станет работать и на противника, но честно будет служить той из сторон, которая выплачивает ему более щедрое вознаграждение. Россия платила тысячу пятьсот рублей за записную книжку германского штабного офицера и двадцать тысяч рублей за точное описание фортификационных сооружений в Польше. Шпионка, которая под видом спекуляции контрабандными сигарами ездила по Германии с целью добыть различные документы, получила триста рублей.Некоторые агенты помимо военных документов приносили ключи от секретных сейфов. С них за несколько часов делали дубликаты, после чего оба ключа передавались агенту, один — чтобы вернуть на место, а второй — чтобы он, когда нужно, мог открывать этот сейф.Секретную информацию не всегда продают. Иногда ее лишь на время предоставляют в наше распоряжение, чтобы мы могли ее перефотографировать. Имелась целая коллекция книжечек размером не больше спичечного коробка, которые представляют собой миниатюрные копии книг или рукописных документов.Для подготовки агентов у нас существовали специальные школы с ежедневными учебными занятиями. Неспециалисту практически невозможно осознать, насколько велико было германское влияние в России во время войны. Многие политики и другие общественные деятели осознанно или неосознанно работали на германскую разведку.Германским шпионским центром во время войны была гостиница «Астория» в Петрограде. Здесь работали германские шпионы Зигфрид Рай, Кацнельбоген и барон Лерхенфельд. Вся информация направлялась в Стокгольм, а затем — в Берлин. Все административные должности занимали германские солдаты и офицеры. Их концерн принимал заказы на строительство крепостей по ценам более низким, чем у всех конкурентов, и нес фантастические убытки. Таким образом, они узнавали самые сокровенные военные секреты, которые немедленно передавали через Стокгольм в Берлин.Российские компании по производству электрооборудования — «Сименс и Хальске», «Сименс Шукерт» и АЕГ, являвшиеся филиалами германского «Электротреста», получали заказы, связанные со строительством российских кораблей. Эти фирмы не только служили источником информации для германского верховного командования, но и выполняли, по документальным данным российского Генерального штаба, определенные задания, вследствие чего завершение строительства военных кораблей во время войны задерживалось.Хотя компания «Зингер» является американским концерном, ее делами в Европе заправляли немцы. Российскими филиалами компании руководил германский офицер Аугуст Флор, который прекрасно знал, как использовать мощный механизм этой богатой фирмы в интересах германской разведки.Когда разразилась война, Флор, якобы от имени фирмы, попросил управляющих всеми филиалами, даже в самых отдаленных уголках России, ответить на следующие вопросы: сколько человек ушло на войну? сколько лошадей и крупного скота имелось у населения? каковы настроения большинства населения? сколько человек, подлежащих призыву на военную службу, уклонились от призыва? Такую информацию следовало представить по каждому уезду, по каждому церковному приходу, и собранные данные отправлялись в Германию.Почти всеми транспортными компаниями, в том числе «Герхардт и Хай», «Книп и Вернер», руководили немцы. Они поставляли ценную информацию о состоянии железных дорог и других путей сообщения, о подвижном составе, о перевозке войск, провианта и т. д. Кроме того, они оказывали германскому командованию помощь, провоцируя беспорядки в войсках и как можно дольше задерживая транспортировку самых необходимых грузов.После того как немцы постепенно взяли под свой контроль перестрахование, они создали так называемые независимые отделения «Германской перестраховочной компании» в Дании, Швеции и Норвегии, а также страховые компании с участием российских фирм, которые в большинстве случаев фактически принадлежали им. Услуги по перестрахованию предоставлялись в основном тем фирмам, которые занимались снабжением войск, судостроением и перевозкой военных грузов из Америки в Англию.Таким образом, Берлин узнавал точные данные об объемах производства всей необходимой армии продукции, о количестве построенных кораблей и о времени отплытия конвоев, которые затем самым безжалостным образом топились германскими подводными лодками.Судоверфь в Вильгельмсхафене имела филиал в Риге. Его директор Рудольф Цизе, который незаконным путем получил российское подданство, поддерживал связь с Германией через посредника в Дании и регулярно передавал информацию о том, какие работы выполняются на его верфи.Другая рижская фирма, якобы принадлежавшая подданному Дании Колстроффу, воспользовалась морским договором между Данией и Россией, чтобы поставить в Германию лес и шпалы на несколько миллионов рублей, в то время как строительство стратегически важной железной дороги в России не могло быть завершено из-за отсутствия шпал.Российско-американская компания «Треугольник» по производству изделий из резины и обувная фабрика «Скороход», принадлежавшие немцам, открыто поставляли в Германию через Швецию шины, изделия из резины и обувь.По указанию верховного командования и полицейского управления фирмы «Треугольник» и «Скороход» наконец были вынуждены объявить о ликвидации, поскольку имелись многочисленные доказательства их связей с Германией. Основными держателями акций этих фирм были барон Краускопф и его зять Утеман — оба германские подданные. Судебным исполнителем был назначен один известный общественный деятель, но поскольку ему было назначено жалование в триста тысяч рублей, он, естественно, изо всех сил старался затянуть производство по делу. То же самое произошло со страховой компанией «Россия», которая через шведских и датских посредников в Германии занималась перестрахованием конвоев, направлявшихся из Америки в Англию.Борьба против подобных компаний требовала огромных усилий. Так, к примеру, штабу главнокомандующего Северного фронта потребовалось два года упорной работы, чтобы закрыть гостиницу «Астория», которая, как уже выше говорилось, являлась самым настоящим шпионским гнездом немцев.Вскоре Генштаб обнаружил, что наиболее прочно немцы обосновались в банках. Оттуда они руководили деятельностью всей сети вражеских шпионов в России. Крупнейшая банковская группа — Внешнеторговый банк, Сибирский банк, Петроградский международный банк и Дисконтный банк — полностью контролировалась немцами, равно как и другие коммерческие и торговые банки, являвшиеся филиалами германских банков.К примеру, Азовско-Донской банк контролировал Мендельсон. До войны он управлял личным состоянием царя, но за месяц до объявления войны был уволен. Влияние немцев не распространялось лишь на Русский азиатский, Волго-Камский и Московский коммерческий банки. И все же в первый из вышеназванных банков немцам удалось внедрить своего человека, некоего Чари.Наиболее важными были Петроградский международный и Российский внешнеторговый банки. Первый возглавляли сын бывшего министра финансов Вишнеградский и господин Шайкевич, незадолго до этого ставший директором Харьковского отделения; вторым банком руководили камергер и бывший директор казначейства Давыдов и Абрам Добрый. В этих двух и в Азовско-Донском банке была сконцентрирована почти вся экономическая жизнь страны. Внешнеторговый банк принадлежал двум сахарозаводчикам (Александровск и Крюково), производившим примерно половину всего рафинированного сахара. Этот банк контролировал всю торговлю зерном в Поволжье, а также деятельность крупнейшей российской страховой компании. Петроградскому международному банку принадлежали крупнейшие заводы — Коломенский, Исетский и Сормовский, производство пеньки и огромное количество угольных шахт. Этот банк контролировал значительную долю общего производства угля и большой сектор рынка зерна на юге России. Сибирский банк заправлял добычей золота и платины, сибирскими рынками зерна и нефти. Имея неограниченный капитал, эти банки, а через них, конечно, и немцы, полностью контролировали рынки, хотя до войны они работали только с производителями, оптовыми торговцами и покупателями, предоставляя ссуды под залог товаров и продавая продукцию заинтересованным клиентам.Мы получили от нашего военного ведомства информацию, которую подтвердил один из директоров Юнкер-банка, о том, что в мае 1915 года председатель совета директоров Внешнеторгового банка Давыдов ездил в Стокгольм на переговоры с герром фон М. — одним из крупнейших германских банкиров. Вскоре после этого член правления Петроградского международного банка Шайкевич также отправился в Стокгольм, где у него состоялась беседа с Варбургом. В результате этих переговоров германским управляющим были даны определенные указания (соответствующие документы позже были обнаружены при проверке Международного банка), суть которых, как говорят, была в том, чтобы начать спекулятивные сделки с продовольствием и другими товарами первой необходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57