https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/170x70/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Сантомауро и Раванелло пришли ко мне где-то за неделю. Они хотели, чтобы я помог им его убрать. Но я же знал, что это за люди, и сказал, что не стану ничего делать, если они мне не помогут. Я же не дурак. – Он снова шнырнул глазами туда-сюда. – Знаете, с такими надо держать ухо востро. Сделаешь для них что-нибудь, а они потом на шею сядут. Нет, я хотел, чтобы они тоже замазались.
– Вы так прямо им и объяснили?
– Вроде того. Я сказал, что согласен, но только они должны все подготовить.
– А они что?
– Они заставили Креспо позвонить Маскари и сказать, что ему, мол, известно, что Маскари интересуется тем, как Лига сдает квартиры, и что он живет в такой квартире. А Маскари проверил по списку. Но в тот день вечером Маскари должен был лететь на Сицилию – мы это знали, – и Креспо предложил ему заехать к нему домой по дороге в аэропорт, чтобы потолковать.
– И что?
– Он согласился.
– А Креспо был там, когда Маскари приехал?
– Ну уж нет. Этот очень осторожный был, говнюк. Он не хотел неприятностей на свою задницу. Он смылся заранее – вроде у него работа. А мы остались ждать Маскари. Часов в семь он и появился.
– Как это произошло?
– Я открыл ему дверь. Он подумал, что я и есть Креспо. Проходит он в комнату, а я предлагаю ему присесть и выпить чего-нибудь. Он говорит, что, дескать, у него скоро самолет и ему нужно торопиться. Я снова спрашиваю, не хочет ли он выпить. Он снова отказывается. Тогда я говорю, что и сам выпью. Я сам зашел сзади, где стоял столик с бутылками, и тогда-то все и вышло.
– Что вышло?
– Я огрел его.
– Чем?
– Железной трубой. Той самой, которая была у меня сегодня. Очень удобно.
– Сколько раз вы его ударили?
– Один. Я боялся, что он своей кровищей всю мебель замарает. И я не собирался его кончать. Я оставил это им.
– А они?
– Уж не знаю. То есть я не знаю, который из них его прикончил. Они сидели в ванной. Я позвал их, и мы затащили его в ванную. Он был еще жив и стонал.
– А почему в ванную?
Красноречивый взгляд Мальфатти показывал, что интеллект Брунетти не оправдывает его ожиданий.
– Да из-за крови.
Повисла пауза. Видя, что Брунетти молчит, Мальфатти продолжил:
– Мы положили его на пол. Я вернулся в комнату и принес трубу. Сантомауро все время твердил, что надо расквасить ему рожу – мы так давно решили, – чтобы его не сразу опознали и было время подправить документы в банке. Ну, я сунул ему трубу и предложил поработать. А сам пошел в гостиную и закурил. Когда вернулся, все было готово.
– Он был уже мертвый?
Мальфатти пожал плечами.
– Раванелло и Сантомауро его убили?
– Да. Я не убивал.
– Что было потом?
– Мы раздели его и стали брить ему ноги. Боже, ну и работка.
– Представляю, – посочувствовал Брунетти. – И что потом?
– Они его накрасили. Нет, не так. Они сначала его накрасили, а потом уж расквасили морду. Они сказали, что так проще. Потом мы снова одели его и вынесли из дому, как будто пьяного. Но нас все равно никто не видел. Мы с Раванелло засунули его в машину Сантомауро и вывезли в поле. Я знал, что это за поле, и подумал, что ему там самое место.
– А одежда? Где вы переодевали его?
– Там, в Маргере. Мы вытащили его с заднего сиденья и надели на него это красное платье и все такое. Я отнес его в поле и запихнул под куст, чтобы не сразу нашли. Раванелло сунул мне в карман туфли. Одну я уронил рядом с ним. Кажется, это Раванелло придумал – купить ему эти туфли.
– Куда вы дели его одежду?
– На обратном пути я выбросил его шмотки в помойный ящик возле дома Креспо. Все сошло гладко. На них крови не было. Мы действовали осторожно, мы обернули ему голову пакетом.
Секретарь кашлянул, отвернувшись в сторону, чтобы не записаться на пленку.
– И что было дальше? – спросил Брунетти.
– Когда мы вернулись в квартиру, Сантомауро все уже прибрал в ванной. С тех пор я о них не слышал, до той ночи, когда вы поехали в Местре.
– А кому принадлежала эта идея?
– Не мне. Раванелло позвонил и объяснил, в чем проблема. Я думаю, они надеялись, что после вашей смерти расследование заглохнет. – Мальфатти вздохнул. – Я пытался отговорить их, я сказал, что не вы, так другой, но они и слушать не хотели. Заладили одно – убери его, и все тут.
– Вы согласились?
Мальфатти молча кивнул.
– Синьор Мальфатти, вы должны ответить на вопрос, иначе ваш ответ не зафиксируется на пленке, – холодно напомнил Брунетти.
– Да, я согласился.
– Почему вы поддались на уговоры?
– Они обещали хорошо заплатить.
В присутствии молодого коллеги Брунетти не стал уточнять, в какую сумму оценили его жизнь. Будет еще время спросить.
– Вы были за рулем той машины, которая врезалась в нас на мосту?
– Да. – Сказав так, Мальфатти надолго замолчал.
– Я не знал, что с вами в машине женщина. Я бы, наверное, не стал бы этого делать, если бы знал. Убить женщину – это плохая примета. Раньше я не убивал женщин. – Тут его осенило, глаза вспыхнули удивлением. – Видите, мне и правда не повезло!
– Но еще больше не повезло женщине, синьор Мальфатти, – заметил Брунетти. – Ну а Креспо что? Вы и его убили?
– Нет, я тут ни при чем. Мы с Раванелло уехали на машине, а Сантомауро остался с ним в квартире. Когда мы вернулись, Креспо был уже покойник.
– Как Сантомауро объяснил вам, что произошло?
– Никак. Вообще никак не объяснил. Просто сказал, чтобы я схоронился куда-нибудь на время и сидел тихо. И что лучше мне уехать из Венеции. Я и хотел уехать, но теперь уж не придется.
– А Раванелло?
– Я пошел к нему сегодня утром, когда убежал от вас.
Мальфатти ненадолго остановился. Наверное, придумывает, что соврать, решил Брунетти.
– И что же вы у него делали?
– Я сказал ему, что меня преследует полиция, и попросил у него бабок на дорогу. Я хотел уехать. Он ударился в панику. Стал кричать, что я их подставил, что теперь всему крышка, и – за ножик.
Брунетти видел этот нож. Трудно представить, чтобы банкир таскал в кармане финку.
– Он как кинется на меня – чистый зверь. Я хочу отнять у него ножик, а он не дает. Ну а потом он споткнулся и упал, и прямо на лезвие.
Ага, подумал про себя Брунетти, упал. Два раза, прямо грудью.
– Ну и?…
– После этого я поехал к матери. А там меня взяли ваши ребята.
Мальфатти умолк. Тишину в камере нарушало только тихое шипение пленки в магнитофоне.
– Куда девались деньги? – спросил Брунетти.
– Что? – удивился Мальфатти, не ожидавший такого резкого поворота.
– Деньги. Арендная плата.
– Свою долю я тратил целиком. Мне хватало только на месяц. По сравнению с ними я был просто нищий.
– Сколько вам причиталось?
– Девять-десять миллионов.
– Вы не в курсе, что они делали со своими деньгами?
Мальфатти задумался, будто не знал.
– Ну, Сантомауро, наверное, спускал большую часть на мальчиков. Что до Раванелло, то я не уверен. Акции небось какие-нибудь покупал. Он, по всему видно, из таких. – Судя по тону Мальфатти, это было в высшей степени недостойное занятие.
– Вам есть что добавить касательно ваших отношений с Раванелло и Сантомауро?
– Только то, что это они надумали убрать Маскари, а не я. Я помог им, но начали все они. Я ничего не терял, если бы стало известно о квартирах, мне не было резона убивать его. – А если бы терял, то убил бы без колебаний, подумал Брунетти, но промолчал.
– Это все, – произнес Мальфатти.
Брунетти встал и подал знак молодому человеку.
– Мы распечатаем ваши показания, а вы потом подпишете. На это уйдет некоторое время.
– Да пожалуйста, – оскалился Мальфатти. – Торопиться мне некуда.

Глава двадцать девятая

Час спустя Брунетти принес ему три листа показаний, отпечатанных на принтере. Мальфатти подписал, не читая.
– Разве вам не интересно знать, что вы подписываете? – спросил Брунетти.
– Да какая разница? – отвечал Мальфатти. Он по-прежнему валялся на койке. – Кто этому поверит? – Он ткнул в листы ручкой, которую ему дал Брунетти.
Поскольку Брунетти тоже посещала эта догадка, возражать он не стал.
– Что теперь будем со мной? – спросил арестант.
– Через несколько дней состоится слушание, и магистрат должен будет постановить, выпускать ли вас под залог или нет.
– А вашего мнения он спросит?
– Может быть.
– Что вы ему скажете?
– Что я против.
Мальфатти покрутил ручку в пальцах и вернул ее назад Брунетти.
– Я надеюсь, мою мать оповестят?
– Да, я прикажу, чтобы с ней связались.
Мальфатти с удовлетворением кивнул, повернулся на спину и закрыл глаза.
Выйдя из камеры, Брунетти направился в покои синьорины Элеттры. Сегодня она нарядилась во что-то красное, того оттенка, какой редко увидишь за пределами Ватикана. Брунетти нашел его чересчур вызывающим. Он был не в настроении воспринимать яркие цвета. Но когда она улыбнулась, ему немного полегчало.
– У себя? – спросил он.
– Да. Пришел около часа назад. Говорит по телефону. Приказал ни в коем случае не беспокоить.
Брунетти это было только на руку. Он не хотел сидеть рядом с Паттой, пока тот будет читать признания Мальфатти. Положив листки ей на стол, он сказал:
– Передайте, пожалуйста, ему вот это, как только он закончит разговор.
– Мальфатти? – спросила она с любопытством.
– Да.
– Где вас искать?
Услышав эти слова, Брунетти вдруг понял, что он совершенно потерялся во времени и пространстве. Он понятия не имел, который час. Он посмотрел на часы. Пять. Ему это ничего не говорило. Есть не хотелось. Мучила жажда и разбитость. Когда он попытался вообразить себе реакцию Патты, жажда разыгралась сильнее.
– Я схожу промочу горло, а потом буду у себя в кабинете.
Он повернулся и вышел. Ему было плевать, станет она читать или не станет, ему было плевать на все. Он чувствовал только жажду, жару и шероховатость своей кожи, покрывшейся за день соленой коркой. Поднеся руку к губам, он лизнул тыльную сторону ладони и почти обрадовался горечи на языке.
Час спустя его вызвал Патта. Когда Брунетти пришел, он увидел за столом прежнего Патту: за одну ночь он как будто помолодел на пять лет и набрал пять килограммов веса.
– Садитесь, Брунетти, – сказал Патта, беря со стола шесть страничек признания и подбивая их в аккуратную стопку. – Я прочитал это. – Он взглянул на Брунетти и положил листы на стол. – Я ему верю.
Брунетти изо всех сил старался сохранять внешнюю невозмутимость. Жена Патты состоит в Лиге. Сантомауро имеет большой вес в городе, и его поддержка необходима Патте, который лезет в самые верхи. Из этого вытекает, что какой бы им ни предстоял разговор, закон и справедливость не станут главным его предметом. Остается чуть-чуть подождать.
– Но я сомневаюсь, что поверят другие, – добавил Патта, решив, вероятно, просветить Брунетти, и, видя, что тот молчит, продолжил: – Мне сегодня звонили несколько человек.
Было бы излишним спрашивать, был ли одним из них Сантомауро, и Брунетти не спросил.
– Помимо Awocato Сантомауро, я имел продолжительные беседы с двумя членами городского совета. Оба они друзья и политические союзники Сантомауро. – Патта откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу. Брунетти, поглядев вниз, увидел блестящий нос ботинка и узкую синюю полоску носка, и снова поднял глаза. – Как я уже сказал, никто не поверит этому человеку.
– Даже если он говорит правду? – наконец подал голос Брунетти.
– Особенно если он говорит правду. Никто в этом городе не поверит, что Сантомауро совершил все то, в чем обвиняет его этот тип.
– Но вы же поверили, вице-квесторе.
– Меня вряд ли стоит рассматривать в качестве свидетеля, если дело касается Сантомауро, – сообщил Патта с той же небрежностью, с какой бросил на стол протокол допроса. Брунетти удивился: он и не подозревал, что Патта способен на самокритику.
– Интересно знать, что говорил вам Сантомауро, – сказал Брунетти, хотя догадаться было нетрудно.
– Я уверен, что вы и без меня знаете, что он говорил. – Брунетти удивился еще больше. – Он сказал, что Мальфатти просто пытается свалить свою вину на других, что экспертиза документов банка подтвердит причастность к махинациям одного Раванелло, что нет никаких доказательств, что он, Сантомауро, замешан во всей этой истории с арендной платой и убийством Маскари.
– Он не упоминал об остальных убийствах?
– Креспо?
– Да, и Марии Нарди.
– Ни словом не обмолвился. И вообще ни о чем, что имеет отношение к банку Раванелло.
– В день убийства Раванелло соседка видела Мальфатти, когда он спускался по лестнице.
– Понятно. – Патта опустил ноги и облокотился о стол. Затем он положил правую ладонь поверх признаний Мальфатти и произнес: – Это бесполезно.
Этих слов Брунетти давно от него ждал.
– Если он вздумает повторять свои обвинения на суде, судьи не примут их всерьез. Ему выгоднее прикинуться простофилей, которого Раванелло использовал в своих целях. – Да, это был выход для Мальфатти. Не родился еще тот судья, который поверил бы, что Мальфатти сам разработал и осуществил эту аферу. А судью, который увидел бы за всем этим Сантомауро, трудно даже было вообразить.
– То есть вы не дадите хода его признаниям? – Брунетти кивком головы указал на листы под рукой Патты.
– Нет. Если только вы не предложите способа, как это сделать. – Тщетно Брунетти пытался уловить нотки иронии в голосе Патты.
Брунетти только пожал плечами.
– Он нам не по зубам. Я же его знаю. Он хитер как лис. Я уверен, что никому из тех, кто здесь замешан, его не уличить.
– Даже мальчикам с виа Капуччина?
Патта брезгливо скривил губы:
– При чем здесь это? Судьи и слушать не станут. Это никого не касается. Как бы отвратительно он ни вел себя в частной жизни, это его личное дело.
Брунетти начал в уме перебирать дополнительные возможности: если собрать всех гомосексуалистов, которые снимают квартиры у Лиги, и заставить их подтвердить, что Сантомауро пользовался их услугами, если найти того человека, который был в квартире Креспо, когда Брунетти к нему пришел, если допросить всех квартиросъемщиков по списку и узнать, не проводил ли Сантомауро с кем собеседования…
– Нет у нас улик, Брунетти. – Патта оборвал поток его мыслей. – Все, что у нас есть, – это показания закоренелого убийцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30


А-П

П-Я