Буба, ласково почесав свою самоотверженную защитницу за ушком, предложил ей не кусать наглого щелкопера, чтобы не случилось несварение желудка, а потом, натянуто сыграв любопытство, как бы между прочим поинтересовался, что хочет иметь фотограф за свой снимок. Это было уже деловое предложение, ради которого Рогов и затеял весь спектакль, но сразу же сдаваться было пока рано.— Я не торгуюсь с вами, господин Касторский. Свобода прессы не продается. — И, выдержав паузу, добавил: — Во всяком случае, задешево… * * * Соловец подергал запертую дверь кабинета подполковника Петренко, удивленно подвигал кустистыми бровками и отправился вниз к себе в отдел.По пути майор встретил известного на всё РУВД участкового по кличке Пуччини.Участковый вечно обжирался горохом и бобами, запивал сие изобилие пивом и самодельной брагой, и потому его регулярно пучило.Инспектор стоял возле туалета.— Мухомора не видел? — спросил Соловец.— Не, — Пуччини качнул головой слева направо, — С утра не было…— Утром он был, — поправил начальник «убойного» отдела невнимательного старшего лейтенанта. — А ты чего здесь застыл?— Жду…— Кого?— Сантехников. Туалет опять забило, — горестно пробормотал участковый.Его лицо начало наливаться краской.Соловец понял, что Пуччини снова набил брюхо своими любимыми бобами, и спешно ретировался. * * * Подполковник милиции Петренко, посетив здание контрразведки и пообщавшись с местным начальством, уяснил для себя, что: во-первых, громоздкие вещдоки, к которым служба Кудасова могла причислить заветный шкаф, если и хранятся, то где-то в другом месте — двери «управы» были недостаточно широкими, черного хода здание, видимо, не имело, а окна первого этажа казались наглухо закрытыми.Во-вторых, крайне настораживало, что ни штабс-капитан Овечкин, ни сам начальник контрразведки ни словом не обмолвились о громоздком предмете, хотя, отвечая на наводящие вопросы, не скрыли остальных результатов обыска, поведав и об оружии, и о подпольной типографии.Поэтому Мухомор предположил, что в период между разгромом мастерской товарища Сердюка и появлением там оперативников вояки могли, воспользовавшись затишьем, перепрятать странный агрегат. Помогать здешним особистам Особисты (разг.) — так называли сотрудников Особых отделов КГБ СССР, «обслуживающих» Вооруженные силы и военную контрразведку.

ловить «диверсантов» у Петренко никакого желания не было. Но воспользоваться возможностями контрразведчиков для установления контроля над ситуацией и нужных контактов имело смысл.Решив, что обязательно разыщет завтра своих подчиненных, Николай Александрович продолжил светский разговор, сопровождавший трапезу… * * * Ларин сидел на стуле и раскачивался из стороны в сторону, повторяя себе под нос: «Кто я? Ну, кто же я?»; Чердынцев безостановочно бродил по периметру кабинета, Дукалис храпел на столе, а Казанова застыл над раскрытым на середине журналом «Sex-Show» и всё пытался перевернуть страницу. Журнальчик накануне был залит канцелярским клеем и превратился в единый блок из слипшихся глянцевых листов, что капитана очень раздражало.Из стоящего в углу на тумбочке телевизора «Panasonic» лились охи и вздохи какой-то очередной эстрадной «звездуньи».— Андрей! Может, из формы чё на рынке толкнуть? — Чердынцев остановился и тронул Ларина за плечо.— О!!! — лицо капитана просветлело. — Андрей! Услышавший вопрос начальника дежурной части Казанова хлопнул себя по лбу, достал из кармана найденный в коридоре РУВД пистолет и бросил его в кучу предметов, наваленных в углу.Чердынцев проследил удивленным взглядом за пистолетом и приоткрыл рот.Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался трезвый и недовольный Соловец.— Ага! — закричал майор, узрев картину «Менты на привале». — Отмечаем?!— Да пошел ты, — вяло отреагировал Казанова, слюня палец.— Действительно, Георгин, отвали, — поддержал товарища капитан Ларин. — Орешь, как заявитель-Оскорбление попало в точку. «Заявителем» бравого стража порядка майора Соловца еще никто не называл. Начальник ОУРа побагровел.— Что ты сказал?— Что слышал, — выдохнул Ларин и упал со стула.— Хам! — взвизгнул Соловец.— Сам такой, — проворчал Ларин, даже не делая попыток подняться и разглядывая узоры на грязном линолеуме.— Значит, так, — в голосе майора появились железные нотки. — Возьмите какое-нибудь дело и им займитесь. Хватит пить! Через час приду — проверю.— Ты чё, Георгич? — Потрясенный словами начальника «убойного» отдела Казанова поднял голову. — Какое дело?— Любое! — возопил Соловец, подскочил к столу, схватил исписанные листы и бросил их поверх склеенного журнала. — Вот! Это, хотя бы!— А чё это? — Капитан непонимающе уставился на заявление Трубецкого, нацарапанное им под диктовку Мартышкина.Ларин обнаружил перед собой пульт дистанционного управления телевизором и нажал на кнопочку увеличения громкости.— Мой парень задерживается, — задумчиво сказал юноша на экране, стоящий в очереди перед металлодетектором у входа в гей-клуб «69». — И у меня явно будет время выкурить мою любимую сигаретку «Парламент»…— Да-а, очередь немаленькая, — поддержал юношу сосед, бородатый мужик в кожаных штанах и жилетке, с цветной татуировкой на плече. — Кажется, и у меня есть время покурить мой любимый «Парламент»…— Народу-то сколько! — высунулся из-за плеча бородатого очкарик в бейсбольной кепке, повернутой козырьком назад. — У меня теперь точно есть время выкурить мою любимую сигаретку «Парламент»…— Кто последний? — выкрикнул интеллигент в костюме и с портфелем. — Я буду за вами. А пока покурю мой любимый «Парламент»…— Даже последний педераст, — проникновенно сказал диктор за кадром, — не откажет себе в удовольствии выкурить сигаретку «Парламент»…Соловец отобрал у Ларина пульт и выключил говорящий ящик.— Хватит! — подпрыгнул на месте майор. — Берите дело о пропавшем писателе, и вперед! — песнями, по холодку! Завтра утром чтоб доложили! И план оперативных мероприятий подготовьте! Не сделаете — шкуру спущу! Кстати, а где, Плахов с Роговым?— Я за ними приглядывать не нанимался! — фальцетом выкрикнул Дукалис. — Тебе надо — ты и ищи!— Как появятся — сразу ко мне! — Соловец так хлопнул за собой дверью, что с потолка посыпалась штукатурка.— Зверь, — подвел итог Чердынцев, когда шаги начальника ОУРа затихли, и плюнул в открытое окно, попав точно в кокарду на шапке дежурного младшего сержанта Дудинцева, вышедшего на крыльцо РУВД подышать свежим воздухом и полюбоваться розовыми лучами заходящего солнца. * * * У Васи Рогова очередной этап переговоров с куплетистом состоялся в летнем кафе на морском берегу.Надо отдать должное Бубе: зайдя туда, он весьма приветливо раскланялся с завсегдатаями, поцеловал ручку какой-то кавказской красавице, бдительно опекаемой двумя немытыми абреками, выпил поднесенный ими фужер вина и лишь после того уселся за отдаленный столик, пригласив отужинать и Рогова.— Я, знаете, крайне любопытен, — начал разглагольствовать артист, — и я имею интерес знать, где таки делают подобных вам?.. Нет-нет, я, право слово, никого не обижаю. Буба сегодня благодушен. Он угощает… Эй, официант! Вина мне и моему гостю!..Вася чувствовал себя довольно неуютно.С одной стороны, ему было жаль человека, которого приходилось самым наглым, бессовестным образом шантажировать.Но, с другой, он был уверен, что именно Касторский сможет содействовать вызволению из контрразведки начальника РУВД и помочь найти пресловутый шкаф. Поэтому оперативник вынужденно продолжал играть свою нелицеприятную роль.Правда, Буба попытался перехватить инициативу и начал рассказывать о своих грандиозных связях в Париже, явно намекая, что после публикации фотографии журналисту не поздоровится.— Вы таки представить себе не можете, как знаменит Касторский. Я только что прибыл в этот несчастный город на свою прощальную гастроль из столичного Парижа!.. Знаете, какие овации они делали после моих куплетов? Не знаете? Тогда послушайте одну поучительную историю о наших несчастных земляках, побывавших за кордоном…И Буба принялся, хотя и негромко, напевать, притопывая ногами под столом:
Милка мне: "Шерше, шерше — С милым рай и в шалаше". Ну а я ей: "Ни шерша! Нету тута шалаша"!..
Вася ойкнул, так как артист пребольно наступил ему на ногу.А Буба, казалось, ничего не заметив, продолжал гнуть свою линию.— Ну как, здорово? А скажите, кто еще, кроме господина Касторского, может гулять по дворцу Тюильри с самим… — Тут артист завернул имя, сопровождающееся столькими титулами, что их можно было запомнить, разве что записав на бумагу. — Так вот, это я вам говорю: вы просто никто по сравнению с талантом господина Расина, с которым мы играли в крикет на травке Елисейских полей! Он проворен как Бог, но не смог сделать даже одной партии у Бубы из Одессы, почему и рыдал от расстройства, словно маленький Рабинович, которому не досталось мацы! Отвечаю… Нет, вы, конечно, можете спросить у самого маэстро за меня, только, клянусь вашей мамой, он чихает на вас!.. А может, вы тоже знакомы с начальником Бастилии? Я уже бегу за бумагой, чтобы он устроил вам по знакомству самую лучшую камеру!.. Почему вы не радуетесь? Скажите хоть слово! Касторский всегда рад услужить!Вася же молчал, так как был слишком занят едой, которую, за неимением ничего другого, приходилось запивать вином. Но, очередной раз вспомнив о долге, оперативник на время прервал трапезу. Как можно убедительнее он сообщил, что не верит ни единому слову артиста, а потому условия деловой части разговора будет диктовать сам.— О, моя бедная мамочка! Если бы она слышала эти слова, то умерла бы от горя еще один раз! — трагически вскричал куплетист. — Да разве ж Буба когда-нибудь обманывал?!— Конечно же нет, — согласился Вася, отхлебнув очередной раз из бокала, — я понимаю, у каждого своя роль. Только должен заметить, что Бастилия, с начальником которой вы так хорошо знакомы, была разрушена еще в первую французскую революцию; дворец Тюильри снесен несколько позднее, а Елисейские поля чем-то напоминают Невский проспект в Питере… Кстати, вы там никогда не бывали проездом? Просто широкая улица, хотя, говорят, подлиннее. И последнее: когда в следующий раз будете вспоминать господина Расина, не забудьте поставить свечу за упокой его души…— Да что вы говорите? — трагически возвел к небу глаза Буба, смахнув непрошеную слезу. — Неужели мой великий друг умер?— Да, причем, если мне не изменяет память, веке в семнадцатом, — уточнил Рогов. — И пожалуйста, не считайте же мент… то есть журналистов полными идиотами!Слезы в глазах Касторского мгновенно просохли. Вопросительно приподняв брови и поджав губы, он пристально взглянул на собеседника.— Конечно, вы правы. Готов выслушать любые предложения. Только, я вас умоляю, уйдем из этого злачного места, продолжим наш разговор в более приличных условиях… Официант, счет!.. * * * Из подъехавшей к РУВД белой «Волги» двое сурового вида прапорщиков в пятнистых бушлатах вытащили дознавателя Безродного, смотрящего на мир трезвым и немного отстраненным взглядом, подвели его к входу и поставили лицом к двери.Один из прапорщиков широко распахнул одну из створок, второй слегка подтолкнул тело вперед.Получивший начальное ускорение Безродный головой влетел в предбанник и далее в холл перед окошечком дежурки, сшибая на своем пути стулья, патрульных и случайных посетителей.Сержант Дудинцев, разинув рот, принялся рвать с плеча потертый АКСУ.В нос Дудинцеву ткнулись сразу два раскрытых удостоверения:— ФСБ! Убери руки с пушки.— Ва-ва-ва, — промямлил сержант и встал по стойке смирно.Из холла послышались вопли Соловца, которому Безродный угодил головой в низ живота.— Иди, — приказал тот из визитеров, что придавал телу ускорение, — оформляй возвращение вашего, блин… сотрудника…— Есть! — взвизгнул Дудинцев и опрометью бросился в дверь.Прапорщики уселись обратно в машину, и «Волга», развернувшись посередине улицы, под вой сирены умчалась в сторону Литейного моста. * * * — Почем яйца? — осведомился пришедший на базар и отчаянно голодный Игорь Плахов у продавца, настойчиво предлагавшего свой товар.— По три!— Сам потри! — Оперативник обиженно сплюнул и отвернулся.Затем он еще некоторое время бесполезно потолкался на базаре, но так и не нашел подходящего для душевного разговора человека. Точнее, не успел найти, так как в толпе кто-то истошно закричал: «Шухер, братва, облава!»А потом было уже не до знакомств.Весь рынок зашевелился, будто потревоженный пьяным грибником муравейник, и в результате Игоря буквально вынесло на боковую улочку, по которой улепетывали обитатели торжища. Не желая дразнить судьбу, Плахов тоже припустил изо всех сил…Потом он еще некоторое время ходил по городу, пока не наткнулся на относительно широкую площадь, где располагалось здание контрразведки. Оперативник пару раз неторопливо прошелся вокруг площади, осторожно присматриваясь к обстановке. В конце концов он убедился, что в само здание проникнуть можно, так как часовой у дома стоял больше для проформы, чем для проверки документов. Если кто-то начинал переминаться с ноги на ногу у Двери, то тут же следовал грозный окрик: «Куды прешь?»Но подтянутые господа, облаченные и в военную форму, и по «гражданке», то и дело сновали туда-сюда, не вызывая у стража порядка никакого интереса.П л ахов было решил, что обязательно придет сюда завтра, чтобы проверить, как несет службу другая смена караульных, но, заинтересовавшись, задержался.Встав у стены одного из домов и неторопливо закурив, Игорь исподволь стал наблюдать за пареньком, устроившимся чистить обувь буквально в двадцати шагах от входа в контрразведку. На первый взгляд ничего примечательного в чистильщике не наблюдалось: рваная одежка, давно не стриженные светлые волосы, торчащие словно на соломенном пугале, щетки, мелькающие в проворных руках… Но оперативник обратил внимание, что паренек то и дело внимательно косится в сторону опасного здания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25