К двери он придвинул комод. Наконец он заснул. Спал тревожно, часто пробуждаясь от кошмарных снов.
Большую часть следующего дня он провел в своей комнате. То он дремал, то смотрел в окно, то нервно ходил взад и вперед по комнате. К середине дня он осознал, что ожидает появления незнакомца, и попытался взять себя в руки. Находиться в комнате он больше не мог, ему нужно было выйти на улицу и что-то делать, чем-то заняться.
Он проехал мимо дома, где жил Кафка, но не обнаружил и следов незнакомца. Труп Мурэя исчез, его увезли.
В сущности, до его сознания еще не дошло, что он совершил преступление, убив двух человек, и пытался убить третьего.
Он был уверен, что никогда не решился бы на такие ненормальные проступки, если бы не попал в ненормальное дурацкое положение. Вообще-то он неспособен был убить человека. В том, что он убил Эллен и Мурэя, пытался убить незнакомца, виноваты, считал он, сложившиеся обстоятельства, но никак не он.
Он проехал мимо дома, где жила Эллен. Ничто не указывало на то, что вчера здесь произошло убийство. Под влиянием импульса он остановил машину и пошел назад пешком.
В этом доме, размышлял он, жил незнакомец. Вернется ли он?
Он вошел в дом и поднялся по лестнице. Слишком поздно он заметил полицейского, сидевшего на табуретке перед дверью, ведущей в квартиру Эллен. Теперь он уже не мог пойти обратно вниз и сделал единственное, что ему оставалось: прошел мимо полицейского и поднялся выше. Коп читал газету и только мельком взглянул на него.
У него был один выход — лезть на крышу. Он вдруг почувствовал себя очень одиноким. Под его ногами была крыша, а над головой — темнеющее вечернее небо. Опасаясь, что крыша не выдержит его, он осторожно двинулся по краю. Ему захотелось вдруг посмотреть вниз. Он присел на корточки и с опаской посмотрел на улицу. Придет ли сюда незнакомец? Почему-то ему казалось это возможным. Он знал только два места, где тот мог быть: квартира Кафки и квартира Элли. Следовательно, логично ожидать его возле одного из этих мест. А место на крыше довольно удобно для ожидания.
Он еще не уяснил, почему ему хочется ждать незнакомца именно здесь. На всякий случай, он держал улицу в поле зрения и раздумывал над тем, можно ли, целясь отсюда вниз, точно попасть в цель из револьвера.
Его тянуло зайти в спальню, где он убил Эллен, еще раз осмотреть там все. Труп, как он полагал, уже увезли. Ему было досадно, пустая комната манила его. Ему хотелось туда войти.
Он облокотился на парапет, погруженный в свои мысли. Шорох заставил его вздрогнуть. Он захотел двинуться, но заставил себя побороть это желание. Он только повернул голову и увидел незнакомца, стоящего на другой стороне крыши и возникшего словно из воздуха.
Нет, не из воздуха. Там, на противоположной стороне, была пожарная лестница. Он быстро вынул из кармана револьвер, но было уже поздно. Незнакомец исчез внизу. Лицо его было холодно и неподвижно.
Он поспешил по крыше, добрался до ее края и увидел, как незнакомец скрылся в окне квартиры Эллен.
Последовать за ним? Нет, это слишком опасно. Все равно он подстережет его на обратном пути, нужно только ждать, а потом выстрелить без промаха.
Время тянулось бесконечно долго. Наконец незнакомец появился в угасающем свете дня и начал подниматься вверх по пожарной лестнице.
Он прицелился в него и выстрелил. Однако дилетанты при стрельбе вниз всегда делают промахи — они целятся слишком высоко.
Незнакомец переместился направо и замер, прижавшись всем телом к стене. Это движение не избавляло его от опасности, он все еще оставался под прицелом. Новый выстрел, и снова промах. Незнакомец тоже ответил выстрелом. Кожу словно обожгло осколками черепицы. Этого он выдержать не мог. Нервы его сразу же возбудились. Живи он сто лет так, чтобы в него каждый день стреляли, и даже тогда он не привык бы к этому. Всякий раз, когда в него стреляли, он впадал в панику. В того, в незнакомца, можно было стрелять сколько угодно, он всегда сохранял присутствие духа, правильно оценивал ситуацию: либо отвечал ударом, либо защищался. Он не мог понять, как незнакомцу удавалось это.
Он побежал по крыше, забыв про свою боязнь провалиться. Открыв чердачную дверь, он поспешил вниз по лестнице. При этом он даже не заметил, что дверь в квартиру Эллен была открыта и около нее уже никто не сидел. Запыхавшись, он выскочил на улицу. Вскоре добрался до своего “форда” и сел в него, злобный и посрамленный.
Униженным и озлобленным вернулся он в свою маленькую комнату. Он глядел в окно и чувствовал взгляд незнакомца. Этот взгляд гипнотизировал его, парализовал его волю. Он знал, что не найдет мужества в себе бежать из страны, а будет нескончаемо ждать, пока незнакомец найдет его. Ему ничего не хотелось. Волна раздражения снова обрушилась на него. Конечно, во всем была виновата Эллен, только она. Если бы только она, если бы...
Комната вдруг сузилась, стала тесной, враждебной. Больше нельзя сидеть и ждать, когда незнакомец найдет его. Он заслужил небольшой отдых. Слишком велико было напряжение и слишком продолжительно. Время расслабиться, на некоторое время забыть случившееся. Он решил немного развлечься.
Пришлось отодвинуть от двери комод, чтобы выйти в коридор и позвонить из автомата своему старому другу.
Приятель дружелюбно начал его расспрашивать:
— Давно ли ты, дружище, вернулся из Мексики?
— Несколько дней назад. Ты занят сегодня вечером?
—Нет.
— Тогда давай сходим с тобой в кино, а перед этим выпьем по паре кружек пива.
— Договорились. Заезжай за мной. Скажи, что там с Эллен?
— Что?.. Да... Там что-то случилось. Сейчас еду к тебе. Он положил трубку. Звонок приятелю был ошибкой, которая могла стоить ему жизни...
Глава 10
Детектив Дегерти вовсе не был уверен, что поступил правильно. Несомненно, он схитрил, но правильно ли поступил? Возможно, нет. Когда он ехал в город, чтобы переговорить с лейтенантом об этом деле, то позволил себе помечтать, как он переиграет этого Джо. Он обманет его, проведет и в конце концов арестует “с лицом игрока в покер”. Затем он, как игрок, вытащит пятого туза — пистолет —и скомандует: “Руки вверх!” Он мог арестовать этого Джо в спальне, когда тот записывал имена и фамилии. Или около входной двери, когда Джо повернулся и пошел...
Опытный детектив Дегерти видел все возможности, какие дал ему Джо для его задержания. Опыт, однако, подсказывал ему, что эти возможности возникли не из-за небрежности или недомыслия незнакомца, а явились своеобразным вызовом. Все это было сделано с умыслом, с напоминанием о том, что его жена и дети, хотя и находились в безопасности в соседнем доме, но достаточно близко, чтобы слышать выстрелы, которыми его, Дегерти, убивают.
Так раздумывал ехавший в город Дегерти. Его преследовала мысль, что больше всего ослабляет человека — это сознание постоянной опасности, когда жена и дети то и дело прислушиваются, не прогремел ли роковой выстрел.
Если бы у него не было жены и детей, вряд ли Джо так легкомысленно явился к нему. Возможно, Дегерти был бы убит. Возможно, Джо был бы арестован. Так или иначе дело на этом было бы закончено.
“Он использовал мое слабое место...” — все повторял и повторял про себя Дегерти. В глубине души он возненавидел за это Джо. Именно из-за этого страстно желал преследовать его.
Найдя место для стоянки машины, он оставил ее там, а сам отправился в управление полиции пешком. Еще не совсем стемнело, и лишь немногие машины включили фары.
После пяти вечера управление полиции всегда казалось Дегерти особенно мрачным и холодным, вместилищем роковых неожиданностей. Он поднялся на сорок ступеней вверх, открыл ветхие двери и вошел в зеленый, пахнувший антисептиками, холл. Наконец он добрался до обитого деревом кабинета лейтенанта.
Лейтенант был похож на Эйзенхауэра, только не улыбался. Когда он открывал рот, то невольно обнажал некрасивые гнилые зубы.
— Я сделал все то, о чем вы меня просили по телефону. Теперь давайте подробности!
Дегерти коротко рассказал о случившемся. Без всяких комментариев и объяснений, словно передавал содержание просмотренного фильма.
Когда Дегерти закончил, лейтенант сурово спросил:
— Хорошо. Я понимаю, почему вы не пытались его задержать. Согласен. Это было умно и логично. Но зачем вы дали ему список имен? Кстати, это был правильный список?
— Да. У меня под руками ничего другого не было. Девушку он знал. Поэтому отсутствие знакомых имен в списке вызвало бы у него недоверие.
— Разве он сказал, что кто-то из списка ему знаком?
— Нет, конечно, нет. Я подумал, что лучше об этом не спрашивать.
Лейтенант кивнул, что-то пробормотал и строго произнес:
— А почему вы вообще дали ему список имен? Разве вы не могли сказать, что список находится в полиции, а на память воспроизвести не можете?
— Разумеется, можно было. Зато теперь мы будет иметь один или несколько следов, — начал объяснять свой план Дегерти. — Нам известны девять мужчин, которыми он интересуется, и с которыми он обязательно будет стремиться встретиться. Конечно, он знает, что мы будем следить, к кому он станет обращаться. Ему это нужно позарез. Он даже не побоялся прийти ко мне домой. Как я понял, его не остановит никакая опасность. Несмотря на рискованность, он все равно попытается раньше нас посетить этих людей.
— Почему так? В чем дело?
— Этого я точно не знаю. Но все это дело каким-то образом связано с ограблением на стадионе. Я уже говорил вам, что этот Джо как-то причастен к ограблению и скрывался в квартире Кеннеди, ждал, когда все утихнет. Убийца что-то унес из этой квартиры. Что-то принадлежащее Джо. Либо это предмет, раскрывающий личность Джо, либо это часть добычи.
— Ага! Значит, кто-то ограбил грабителя! Жарко же ему будет, не так ли?
— Во всяком случае, это объясняет его крайнее нетерпение и решительность.
Лейтенант довольно кивнул:
— Итак, он непременно посетит людей из вашего списка, если хочет вернуть свои деньги!
— Да, если речь идет о деньгах. Но там, может быть, нечто другое.
Лейтенант нетерпеливо махнул рукой:
— Все равно что. Важно одно — он непременно хочет получить это нечто обратно. Вы поступили умно, Дегерти.
Тот как бы нехотя улыбнулся, почувствовав себя несколько униженным. Дело в том, что каждый раз, когда лейтенант хвалил его, Дегерти тотчас вспоминал, что у лейтенанта нет высшего образования. Об этом странном обстоятельстве он узнал случайно несколько лет назад, еще до того, как он был переведен на криминальную работу. Обычно Дегерти об этом не думал, но каждый раз, когда лейтенант хвалил его за проделанную работу, тотчас внутри что-то поднималось и напоминало: “А у него нет диплома об окончании высшей школы...”
Лейтенант деловито продолжал:
— Вам нужно связаться с отделом расследования грабежей, с сотрудниками, занимающимися делом об ограблении на стадионе. Сообщите им свои соображения и просмотрите фотоархив. Между прочим, как вы относитесь к схемным изображениям?
— Если сначала видишь парня, то потом находишь известное сходство с изображением. Но, если сперва видишь изображение, то потом вообще не находишь никакого сходства.
— Тогда сядьте вместе с художником и помогите ему сделать портрет по словесному изображению. Дегерти тяжело вздохнул:
— Лейтенант, освободите меня от дела Кеннеди.
— Но почему?
— Передайте это дело другому, а меня временно переведите в отдел расследования грабежей.
Лейтенант прищурился, и в ухмылке его рот раскрылся. Теперь он совсем не был похож на Эйзенхауэра.
— У вас не все дома, Билл?
Очень редко лейтенант называл его Биллом, обычно за этим следовал нагоняй.
Дегерти спокойно ответил:
— Я не хочу начинать работу совсем один.
— Вы хотите просто присутствовать при этом, — иронично заметил лейтенант.
Дегерти пропустил мимо ушей иронию лейтенанта.
— Просто я хочу быть одним из тех, кто арестует этого Джо.
— И вам нет дела до того, кто убил эту бедную малышку?
— Нет.
Рот лейтенанта, казалось, сейчас растянется в улыбке, но, раскрывая рот, он указательным пальцем поскреб по переднему зубу. Такая у него была отвратительная привычка.
— Хорошо, — неожиданно согласился он. — Отправляйтесь домой и как следует выспитесь. Утром я приготовлю приказ о вашем переводе.
— Большое спасибо, лейтенант.
— Вы надеетесь его найти? Дегерти усмехнулся:
— Во всяком случае, я основательно подготовлюсь к его появлению...
Глава 11
Кафка, как турецкий паша, лежал на горе подушек. Теперь он находился в “Вимораме”, в домике номер один, в единственном, в котором был телефон. Дженэй в приступе усердия собрала из всех домиков подушки. Она положила их горой на кровать Кафки, и он чувствовал себя лежащей на спине черепахой, которая двигает лапками, но никак не может встать.
В его распоряжении были только телефон и Дженэй. Левой рукой он прижимал к себе Дженэй, а в правой руке держал телефонную трубку.
Находясь в таком экзотическом положении, Кафка разговаривал по телефону с одним из знакомых Эллен:
— Да, да, я знаю такую историю, которую можно продать киношникам. Только ответь мне, пожалуйста, на мой вопрос.
— Дан, я любопытный человек, — отвечали ему. — Несколько дней тому назад убили Эллен, а теперь ты из-за нее звонишь мне. Естественно, я хочу знать, что случилось.
— Ничего не случилось. Мне нужно знать, кто был знаком с Элли. Больше ничего. Скажи, кто был с ней знаком, кого я не знаю.
Дженэй состроила гримасу и, передразнивая его, прошептала:
— Знал — знаю. Знал — знаю...
Дан взял ее за голову и ткнул в подушки, чтобы молчала.
В трубке снова заговорили:
— Но если все уже прошло, тогда расскажи мне.
— Ясно.
— Хорошо. Дай мне подумать.
Телефонная беседа на некоторое время приостановилась. Кафка тем временем стал заигрывать с Дженэй. В трубке опять раздался голос:
— Как насчет Фреда? Фреда Бурроу? Ты знаешь Фреда?
— Да, я его знаю.
— А как насчет женщин? Девушек, которые были с ней знакомы?
— Давай.
— Рита Лукас. Знаешь ее?
— Нет. Давай адрес.
— Гм... Каде-авеню, номера дома не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15