Пистолет полетел на пол. Я двумя руками схватил Гарри за грязный воротник и, приподняв, вытащил из-за стола.
— Эй, — раздался откуда-то слева голос. Шелли, и тут же между мной и этим голосом возник Хоук. Я перетащил Гарри через стол и швырнул в дальний угол комнаты. Тихо хрюкнув, он размазался по стенке. Я отодрал его, выволок на середину комнаты и снова грохнул о стену. Гарри брыкался и царапался, но я не обращал внимания. Одной рукой я приподнял его над полом, а другой схватил за горло и припечатал к стене.
— Кто вчера в нас стрелял? — рявкнул я.
Гарри попытался ударить меня по лицу.
— Кто? — снова рявкнул я и еще сильнее сдавил его цыплячью шею.
Гарри захрипел и показал на Шелли. Я отпустил его. Он тихо сполз на пол и остался сидеть, ловя ртом воздух. Я повернулся к Шелли.
— Если сможешь пройти мимо меня, катись ко всем чертям. Хоук не будет стрелять.
Шелли вместе с двумя другими замер у стены мастерской. Перед ними с револьвером наготове стоял Хоук. На полу валялись три пистолета. Шелли взглянул на Хоука. Тот пожал плечами.
— Мне без разницы, Шел. Ты все равно не пройдешь.
— Ага, а если я его уделаю, ты меня пристрелишь.
— А если будешь много болтать, пристрелю прямо сейчас, — пообещал Хоук.
Один из стоящих рядом с Шелли был Бадди Хартман. Я сказал:
— Бадди, бери своего дружка и уноси ноги. Но если когда-нибудь поднимешь руку на меня или моих друзей, кишки выпущу.
Бадди испуганно кивнул. Его напарник был темный, худой и довольно симпатичный парень с синеватым от частого бритья подбородком. Он тоже кивнул. Они прошли мимо меня, выскочили на улицу и, не оглядываясь, быстро зашагали прочь.
— Все же надо было их урыть, — покачал головой Хоук.
Шелли проводил взглядом дружков и вдруг стремительно бросился в мою сторону, пытаясь проскочить в двери. Я шагнул наперерез. Он весил намного больше меня. Когда мы столкнулись, я отлетел к дверному косяку, но устоял на ногах и, чуть размахнувшись, провел короткий апперкот по подбородку. Хоук прислонился к стене, скрестив на груди руки. Слева Гарри Коттон медленно полз к столу. Я еще раз двинул Шелли по подбородку. Он отступил на шаг назад и сделал мощный выпад правой. Я закрылся плечом и тут же изобразил небольшую серию по его жирной морде — три левых и один правый. Он прогнулся назад. Из носа брызнула кровь. Я обрушил на него град точно рассчитанных ударов. Шелли пошатнулся, вяло поднял руку и рухнул на письменный стол. Руки безвольно обвисли. Я провел хороший хук слева и завершающий правой. Шелли свалился со стола на кресло, сломал его своей тяжестью, упал на пол и замер. Одна нога все еще была на столе. Гарри попытался схватить пистолет, но я ногой отбросил его в сторону. Он проскользил по полу и залетел в дальний угол. Я обошел стол и ударил Гарри по шее. Он повалился на спину и застонал.
— Никогда и близко не подходи к тем, кого я знаю, — сказал я. — И никого не подсылай. Ты меня понял?
— По-моему, не понял, — подал голос Хоук. — Надо прибить его для верности.
— Да, Гарри? Он прав? Надо тебя прибить?
Гарри помотал головой и застонал.
— Говорю тебе, надо его грохнуть, — не унимался Хоук.
Я сделал шаг назад.
— Ладно. Надеюсь, ты запомнишь, что я сказал.
— Спенсер, ты просто идиот, настоящий дебил, — проревел Хоук.
— Я не могу убить человека, который валяется на полу.
Хоук раздраженно покачал головой, поднял пистолет и всадил пулю Гарри в лоб.
— Зато я могу, — проворчал он.
Глава 32
Контора Мэла Джакомина располагалась на боковой улице сразу за площадью Рединг. Это был частный дом, переделанный под офис. В холле сидели секретари, а Мэл и еще несколько человек имели отдельные кабинеты в глубине здания. За кабинетом Мэла находилась кухня, которую решили не переоборудовать. На столе стояли банки с растворимым кофе, чашки и коробки из-под пирожных. Когда я вошел, Мэл как раз пил кофе.
— Что вам здесь надо, черт бы вас побрал? — рявкнул он.
— Хорошее приветствие, — улыбнулся я.
— Что?
— Хочу поговорить насчет страховки от пожаров.
— Я не желаю вас страховать.
— О тех страховках, которые вы уже заключили. Например, с Элейн Брукс.
Мэл открыл рот и ошалело уставился на меня.
— Я же... — начал он. — Я...
На кухню вошла женщина с рыжими кудрями. На ней был желто-зеленый свитер и белые брючки, которые были ей малы еще в те времена, когда она весила на десять килограммов меньше.
— Давайте поговорим у вас в кабинете, — предложил я.
Джакомин кивнул, и мы вошли в другую комнату. Он плотно закрыл дверь.
— Так что вам нужно? — снова спросил он, усевшись за письменный стол.
На нем была темная клетчатая “тройка”, синий галстук и белая рубашка в тонкую серо-синюю клетку. Жилетка заканчивалась сантиметрах в пяти от пояса, открывая для обозрения ремень и часть рубашки.
— Я буду краток, — сказал я. — Мне известно о серии поджогов, в которых вы принимали самое непосредственное участие. И я могу это доказать.
— О чем вы говорите?
— Прочтите вот это, — я протянул ему копию составленного мною списка.
Джакомин быстро пробежал глазами текст. Губы чуть заметно шевелились. Через несколько секунд они перестали шевелиться. Он прочитал, но продолжал таращиться на листок.
— Ну? — наконец проговорил он, не поднимая глаз.
— Вы попались, — сказал я.
Он все еще не отрывал глаз от листка.
— Вы уже сообщили полиции?
— Пока нет.
— А кому-нибудь еще?
— Даже и не думайте об этом, — предупредил я. — У вас нет ни единого шанса против меня, но даже если бы и был, то сразу скажу, что вы держите в руках только копию.
— Хотите часть дохода?
— Смотрю, вы начинаете понимать, — улыбнулся я.
— Сколько?
— Пока не знаю.
Он удивленно вскинул брови.
— То есть?
— То есть я хочу две вещи. Я хочу, чтобы вы не приставали к своему сыну и обеспечивали его материально на время учебы.
— Не приставал?
— Не приставали, не заявляли своих прав, отстали, держались подальше — выбирайте любую фразу, какая вам ближе. Но я хочу избавить его от вас.
— И чтобы я посылал ему деньги?
— Да.
— И все?
— Да.
— И ничего для себя?
— Нет.
— Сколько я должен ему посылать?
— Плату за обучение, за комнату, питание, плюс расходы.
— И сколько это будет?
— Мы вам сообщим.
— Я же тоже деньги не печатаю, понимаете?..
Я вскочил, наклонился к нему через стол и рявкнул:
— Ты что, старая крыса, еще торговаться будешь? Черта с два! Сделаешь, что тебе сказано, или тебе крышка. Во время одного из твоих поджогов погибло два человека. А это уже умышленное убийство, понятно тебе?
— Я не...
Я грохнул по столу кулаком и наклонился к нему еще ближе. Теперь мое лицо было всего сантиметрах в пяти от него.
— Кончай прикидываться дурачком, еще одно “я не” услышу, сгниешь, скотина, за решеткой.
Я замолчал, подумав, что, наверное, немного перегнул палку, когда стукнул кулаком по столу. Но, похоже, нет. Он весь сжался, словно складной стул.
— Хорошо, хорошо. Конечно. Я все сделаю.
— Еще бы ты не сделал, — проревел я. — И запомни, будешь плохо стараться, и глазом моргнуть не успеешь, как сядешь за убийство первой степени. Но сначала я лично разорву на две половины твою паршивую задницу.
— Хорошо, хорошо, — залепетал он. — Хорошо. Сколько нужно для начала?
— Я пришлю счет. А если после моего ухода тебе вздумается позвонить и попросить Гарри Коттона, чтобы он меня убил, ты будешь сильно разочарован.
— Нет-нет, я и не думал даже.
— Счета оплачивать сразу по получении, — отрезал я.
— Да-да, конечно. Сразу по получении.
Я круто повернулся и вышел из кабинета. Подождал минуту и снова распахнул дверь. Джакомин висел на телефоне. Увидев меня, он сразу же бросил трубку.
— Ну да, нетрудно было догадаться, — сказал я. — Лучше не надо, Мэл. Иначе суд можно будет провести и в столице. А уж после него никакой амнистии не жди.
Он молча смотрел на меня. Я оставил дверь открытой и, не оглядываясь, вышел из конторы.
Теперь нужно было побеседовать с Пэтти Джакомин. Ее Стивен жил в Бостоне, в Чарлз-ривер-парк. Я остановил машину на Блоссом-стрит и прошелся пешком.
Мне открыла Пэтти. Стивен тоже сидел дома. Он был одет в голубую рубашку “Ливайз”, выгоревшие джинсы и высокие мокасины. На шее висел тонкий кожаный ремешок. Он сидел в кресле, держа в руке огромный стакан.
— Что вам здесь надо, черт бы вас подрал? — спросила Пэтти, пропуская меня в дом. В руке у нее был такой же стакан, как и у Стивена.
— О Боже, это, похоже, у вас семейное.
— Что?
— Такое приветствие.
— Так что же вам все-таки надо?
— Нужно поговорить. Наедине.
— От Стивена у меня секретов нет.
— А по-моему, все же есть. Не думаю, что вы много рассказываете своему диско-мальчику о поездках в Нью-Йорк.
— Что, простите? — Пэтти чуть вскинула голову.
— Мы можем хотя бы пять минут поговорить наедине? Она ненадолго замолчала, потом кивнула:
— Конечно, если вы настаиваете. Стивен? Ты...
— Конечно, дорогая, — быстро ответил он. — Если понадоблюсь, я буду в спальне.
Я еле удержался, чтобы не отпустить какую-нибудь колкость. Я прошел через комнату и встал возле нее. Отсюда Стивен не мог услышать наш разговор.
— Что вы делаете, мерзкое животное, — тихо прошипела Пэтти.
— Ничего. Просто говорю вам, что знаю о ваших ежемесячных путешествиях в нью-йоркский отель “Хилтон”, где вы трахаетесь с первым, кто подвернется под руку.
— Гнусный ублюдок, — все так же тихо прошипела Пэтти.
— Ага, — улыбнулся я. — Значит, поняли, что к чему?
Она покраснела и замолчала, не в силах вымолвить ни слова. Потом поднесла стакан к губам и сделала большой глоток бренди.
— Я уже имел беседу с вашим мужем, — продолжал я. — Для него у меня тоже нашлись подарки. Мы решили, что он не трогает Пола и оплачивает его счета, а я держу рот на замке. Вам же я предлагаю гораздо более выгодные условия: вы просто не трогаете Пола, а я держу рот на замке. Вам даже не придется ничего платить.
— А что за подарки вы приготовили Мэлу?
— Давайте лучше вернемся к нашим баранам, милочка.
— И все же?
— Это не ваши проблемы. Ваши проблемы в том, чтобы либо согласиться с тем, что я вам предлагаю, либо смириться с тем, что я сейчас пойду в спальню и немножко поболтаю с вашим диско-мальчиком.
— Не называйте его так. Его зовут Стивен.
— Так вы отстанете от Пола?
— От собственного сына?
— Именно. Ну так что?
— Что значит “отстанете”?
— Это значит позволите ему уехать учиться, проводить каникулы у меня или там, где ему захочется, не будете делать никаких попыток заявлять в суд свои права на него или заставлять его жить с вами или вашим мужем.
— О, Боже, и за все это вы не станете рассказывать о каком-то одном неблаговидном поступке?
— О ежемесячных неблаговидных поступках. О ежемесячных случайных связях — наугад, с кем попало. И возможно, еще и на почве психического расстройства. Я бы на вашем месте обратился к врачу. И еще. Если вы не сделаете то, что я говорю, вы не получите от своего мужа ни единого цента, ни алиментов, ничего.
— Как вы можете...
— Позвоните ему. Посмотрим, что он скажет.
Пэтти покосилась на телефон.
— Вот так вы и останетесь, — продолжал я. — Одна — одинешенька, позабыта-позаброшена. Ваш диско-Стив бросит вас тут же, как только узнает, что случилось.
— Это не психическое расстройство, — попыталась возразить Пэтти. — Если бы так делал мужчина, все бы считали, что это вполне нормально.
— Я бы не считал, но это уже другой вопрос. Я хочу спасти мальчишку и сделаю все, чтобы вырвать его у вас из рук. Так что либо вы согласитесь, либо останетесь доживать свои дни в нищете и одиночестве, как говорят в мыльных операх.
Она посмотрела на дверь спальни, куда ушел Стивен. Покосилась на телефон. Выглянула в окно. И медленно кивнула.
— Значит “да”? — спросил я.
Она снова кивнула.
— Я хочу услышать ответ.
— Да, — прошептала она, не отрывая взгляда от окна.
— Хорошо, — сказал я. — Можете звать Стивена и допивать бренди.
Я повернулся и зашагал к двери.
— Спенсер?
— Да.
— Так что же все-таки сделал Мэл?
Я покачал головой, вышел и закрыл за собой дверь.
Глава 33
Пол сидел верхом на распорке крыши и набивал последний ряд кедровой кровельной дранки. Он был без рубашки. На загорелом теле перекатывались упругие мышцы. Один за другим он вынимал изо рта гвозди и размашистыми движениями вколачивал их в дранку. На поясе висел все тот же передник, из кармашка которого он периодически вынимал сразу несколько гвоздей и сжимал их в зубах. Я стоял внизу и собирал верхний гребешок крыши. Когда он был готов, а Пол закончил последний ряд дранки, я забрался по лестнице наверх, поднял гребешок, и мы с Полом прибили его гвоздями к крыше, работая с двух сторон и сходясь к центру. Спины приятно согревало теплое осеннее солнце. На середине я сказал Полу:
— Ты вбиваешь последний гвоздь с этой стороны, а я с той.
Он кивнул, вынул изо рта гвоздь, установил его на место и тремя ударами вогнал по самую шляпку. Я вбил свой. Мы засунули оба молотка в его чехол. Я протянул руку. Пол пожал ее с самым серьезным видом. Я улыбнулся. Он рассмеялся.
— Готово, — подмигнул я.
— Снаружи, — уточнил Пол.
— Ладно, готово наполовину.
Мы спустились по лестнице — я первым, Пол следом — и уселись на крыльце старой хижины. Вечерело. Солнце медленно опускалось в озеро, то и дело пробиваясь сквозь облака.
— Никогда не думал, что мы его построим, — признался Пол.
— А что десять километров пробежишь, думал?
— Нет.
— А жим лежа семьдесят килограммов?
— Ну, ладно, ладно, — улыбнулся Пол. — Ладно, вы были правы. А я нет. Хотите устроить церемонию с награждением?
Я покачал головой. Выступивший на спинах пот потихоньку высыхал на легком ветру. На озере кто-то лихо скользил на лыжах за быстроходной моторкой. Из леса доносились голоса птиц. Воздух пропах свежеструганными досками.
Я пошел в хижину, вытащил из холодильника бутылку шампанского и достал из шкафчика два пластмассовых стаканчика. Бросил в кастрюлю немного льда и воткнул в него бутылку, чтобы не нагревалась. Потом вынес все это хозяйство на крыльцо и снова сел рядом с Полом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20