Глядя на них, можно было предположить, что большинство не согласилось бы с ней ни по одному вопросу. По крайней мере, значительная часть не понимала ничего из того, что она говорила. Они были друзьями библиотеки, всю свою жизнь они любили читать книги, любили сидеть в библиотеке, у них всегда была уйма свободного времени. В другой ситуации они бы выстрелили в лесбиянку без предупредительного окрика.
– Я здесь, – говорила Рейчел Уоллес, – не для того, чтобы изменить вашу сексуальную ориентацию. Я здесь, чтобы сказать: сексуальная ориентация – еще недостаточное основание для дискриминации, для плохого обращения с людьми. Я здесь, чтобы сказать: женщина может быть самостоятельным человеком без мужа и детей, женщина – не инкубатор, она не должна быть рабом своей семьи и шлюхой для своего мужа.
Пожилой мужчина в сером синтетическом костюме наклонился к своей жене и что-то прошептал. Ее плечи затряслись от беззвучного смеха. Мальчик лет четырех встал со стула рядом с бабушкой, прошагал по проходу в центре и сел на пол, уставившись на Рейчел. В самом последнем ряду толстая женщина в сиреневом платье читала "Мадемуазель".
– Сколько книг продается благодаря подобным мероприятиям? – прошептал я Линде Смит. Она пожала плечами.
– На практике узнать нельзя, – прошептала она в ответ. – Теоретически – такие выступления помогают. Чем они чаще, тем лучше. И на больших сценах, как "Тудей-шоу" "Тудей-шоу" – утренняя телепрограмма.

, и на маленьких, вроде этой. Надо стараться охватить определенный регион.
– Есть ли вопросы? – спросила Рейчел, закончив свою речь. Аудитория рассматривала ее. Мужчина в белых носках и домашних тапочках мирно спал в первом ряду справа. В тишине громко шуршали, страницы "Мадемуазель". Женщина, перелистывающая их, казалось, этого не замечала.
– Если вопросов нет, спасибо.
Рейчел спустилась с низкой сцены около маленького мальчика и пошла по центральному проходу к Линде и ко мне. За дверями зала на столе красовались разноцветные маленькие пирожные и внушительный аппарат для варки кофе с грязным отпечатком пальца у крана.
– Все замечательно, – обратилась Линда к Рейчел.
– Спасибо, – ответила та. Председатель "Друзей" предложил:
– Не хотите ли чашечку кофе, подкрепиться?
– Нет, спасибо, – сказала Рейчел, отрывисто кивнула мне, и мы втроем направились к дверям.
– Вы уверены, что не хотите подкрепиться? – спросил я, когда мы вышли из библиотеки.
– Я хочу два или три мартини и ленч, – ответила Рейчел. – Что у меня сегодня во второй половине дня, Линда?
– Раздача автографов в Кембридже. Рейчел передернуло.
– О Господи! – произнесла она.
Снаружи никого не было, кроме двух полицейских в патрульной машине. Пикетчики удалились, и площадь перед библиотекой вдруг стала пустой и безобидной. Когда мы садились в машину Линды, я "выстрелил" в молодого полицейского указательным и большим пальцами. Он кивнул, и мы поехали.
– Вы, кажется, неплохо пообщались с молодым офицером. Встречались с ним раньше? – спросила Рейчел.
– Именно с ним – нет, но мы оба кое-что знаем. Когда мне было столько же, сколько ему, я был примерно таким же.
– Не сомневаюсь, – произнесла она без всякого видимого удовольствия. – И что именно вы с ним знаете? Откуда вы знаете, что вы знаете?
Я пожал плечами:
– Вы не поймете. Я не могу объяснить, откуда взялось наше знание, но оно есть.
– И все же попробуйте, – сказала Рейчел. – Я не тупица. Объясните.
– Мы знаем, что причиняет боль, – проговорил я, – а что – нет. Мы знаем, что такое страх и смелость. Мы знаем, как применить теорию на практике.
– Вы угадываете с одного взгляда?
– Ну отчасти. У него на рубашке кое-какие боевые награды.
– Военные медали?
– Ну да, полицейские иногда их носят, как он, например. Он ими гордится.
– И на этом основывается ваша оценка?
– Нет, не только. Еще его походка, то, как сжат его рот, как он держит голову, как он отреагировал на вожака пикетчиков.
– Я думала, перед нами пародия на крутого мужчину.
– Нет, не пародия, – ответил я. – Настоящее.
– Настоящее – это пародия, – заявила она.
– Я и не думал, что вы поймете.
– Только не надо меня опекать, – вскипела она. – Не надо разговаривать со мной тоном "ах-женщине-не-понять".
– Я сказал, что вы не поняли, но не сказал, что другим женщинам этого не понять. И вообще, я сказал это не потому, что вы женщина.
– А, – оборвала она, – похоже, вы считаете себя кем-то вроде сэра Галахеда Один из героев легенд про короля Артура и рыцарей Круглого Стола.

. Думаете, что защитили мое доброе имя, врезав этому несчастному недоумку у библиотеки? Ну так вот – это вовсе не так. Вы были похожи на идиота-головореза. Я не потерплю, чтобы ради меня вы применяли методы, которые я отвергаю. Если вы еще раз ударите кого-нибудь, отнюдь не для защиты моей жизни, я тотчас же вас прогоню.
– А если я покажу им язык и начну блеять?
– Я говорю серьезно.
– Учту.
Потом мы успокоились. Линда Смит ехала обратно через Уотертаун в Кембридж.
– Я действительно считаю, что встреча прошла хорошо, Рейчел, – произнесла она. – Аудитория оказалась крепким орешком, и вы его раскусили.
Рейчел Уоллес не ответила.
– Я думаю, мы могли бы поехать в Кембридж и пообедать в "Харвесте", – предложила Линда. – А потом пойдем в книжный магазин.
– Хорошо, – ответила Рейчел. – Я голодна, и мне нужно выпить.

8

У меня во рту все еще сохранялся слабый вкус обжаренных в тесте креветок с горчицей, когда я прохаживался у двери книжной лавки Кримсона на Массачусетс-авеню и смотрел, как Рейчел Уоллес подписывает книги. Через дорогу блестел под осенним дождем Гарвард-ярд. Дождь начался, когда мы обедали.
Рейчел сидела за ломберным столиком около кассы, на выходе из магазина. На столике лежали штук двадцать экземпляров ее новой книги и три голубых фломастера. Внушительное объявление в витрине сообщало, что Рейчел будет тут сегодня с часу до трех. Было уже два десять, а продали только три книги. Еще с полдюжины людей зашли в магазин, посмотрели на Рейчел Уоллес и ушли.
Линда Смит бродила около столика, пила кофе и иногда подводила потенциального покупателя. Я внимательно осматривал каждого входящего, но пока никто не вызвал у меня серьезных подозрений. В два пятнадцать вошла девушка-подросток в джинсах "Ливай'с" и красной спортивной куртке с надписью "Брасс Кайдеттс".
– Вы действительно автор? – спросила она.
– Да, действительно, – ответила Рейчел.
– Вы написали эту книгу?
– Да.
– Не хотите ли приобрести экземпляр? – предложила Линда Смит. – Госпожа Уоллес вам его подпишет.
Девушка не обратила на нее внимания.
– А книга ничего? Рейчел Уоллес улыбнулась:
– Мне так кажется.
– О чем она?
– О том, каково быть женщиной, о том, как мужчины угнетают женщин, и о том, как эта дискриминация влечет за собой другую.
– Да? Она увлекательная?
– Ну, я бы... э-э, я бы не назвала ее увлекательной, скорее убедительной.
– Я вообще-то хотела стать писательницей, – сказала девушка.
Улыбка Рейчел была довольно бледной:
– Правда?
– А откуда вы берете идеи?
– Я их выдумываю, – сказала Рейчел. Улыбка почти исчезла с ее лица.
– Да ну? – Девушка взяла книгу, посмотрела на нее, потом перевернула и посмотрела с обратной стороны. Прочитав аннотацию на задней стороне обложки, она положила книгу обратно.
– Это роман? – спросила она.
– Нет, – ответила Рейчел.
– Но она длинная, как роман.
– Да, – коротко сказала Рейчел.
– Так почему не роман?
– Это не художественная литература.
– А-а.
Волосы девушки напоминали опавшие листья и были заплетены в две косички, которые хлопали ее по ушам. На зубах у нее стояли пластинки. Она опять взяла книгу и лениво просмотрела ее. Было совершенно тихо.
– Вы собираетесь ее купить? – спросила Рейчел Уоллес.
Девушка покачала головой:
– Не-а, – сказала она, – у меня все равно денег нет.
– Тогда положите книгу и идите куда-нибудь еще, – сказала Рейчел.
– Я же не сделала ничего плохого.
Рейчел посмотрела на нее.
– Ну, в общем, я пошла, – протянула девушка и покинула магазин.
– Славно вы обращаетесь с читающей публикой, – произнес я.
– Маленькая ханжа, – отрезала Рейчел Уоллес. – Где я беру свои идеи? Господи Иисусе, откуда я их должна брать, по ее мнению? И каждый спрашивает меня об этом. Дурацкий вопрос.
– Может, она не знает, о чем еще спросить, – предположил я.
Рейчел Уоллес посмотрела на меня и ничего не сказала. Кажется, она не оценила мою проницательность.
Появились двое молодых людей. Один – невысокий и тощий, со стрижкой "ежиком" и в очках в золотой оправе. На нем были короткий желтый макинтош с накинутым на голову капюшоном и голубые саржевые штаны с подвернутыми штанинами, дюйма на два не достававшие до туфель из цветной кожи. Поверх туфель были надеты калоши. Другой – солиднее, под стать толстому атлету-тяжеловесу. Ему было не больше двадцати пяти, но он уже начал лысеть. На нем – фланелевая рубашка в красную и черную клетку, черный пуховый жилет и бумажные штаны, подвернутые над рабочими ботинками со шнуровкой. Рукава рубашки были закатаны.
Тот, что поменьше, нес белую картонную коробку с тортом. Когда они вошли, я пододвинулся чуть ближе к Рейчел. Они не очень-то походили на посетителей книжной лавки. Когда они остановились перед столиком Рейчел, я положил руку на рукоять револьвера. Когда коротышка открыл коробку, я еще пододвинулся. Он достал торт с шоколадным кремом и только замахнулся, как я толкнул его плечом. Он бросил его как-то неловко и слабо, и торт ударил Рейчел в грудь. Я уже успел достать револьвер, и, когда толстяк неожиданно попытался схватить меня, я ударил его стволом по запястью. Коротышка качнулся назад и упал на пол.
– Никому не двигаться, – направив на них револьвер, приказал я. Очень эффектная фраза.
Толстяк прижимал запястье к животу.
– Ай, мужик, это всего лишь торт, – сказал он.
Коротышка поднимался по стене рядом с дверью. Из него как будто выпустили воздух, словно из воздушного шарика, и он пытался набрать его снова. Я посмотрел на Рейчел. Торт, попав ей на левую грудь, сполз по платью, оставив широкую полосу шоколада и взбитого крема.
– Лечь на пол, лицом вниз, руки сцепить за головой, – приказал я.
Коротышка выполнил что было приказано. Он уже отдышался.
– Ну, парень, кажется, ты сломал мне чертово запястье, – заявил толстяк.
– На пол, – повторил я.
Он лег. Я встал на колено позади "преступников" и наскоро обыскал их левой рукой, держа в правой револьвер. Оружия при них не оказалось.
Владелец магазина и Линда Смит пытались бумажными салфетками стереть шоколадный крем с платья Рейчел, вокруг молча толпились посетители, но не испуганные, а, скорее, смущенные. Я поднялся.
Лицо Рейчел было красным, глаза блестели.
– Сладости для любимой, дорогая моя, – сказал я ей.
– Вызовите полицию, – потребовала она.
– Вы хотите завести дело? – спросил я.
– Безусловно, – ответила она. – Я хочу, чтобы этим скотам предъявили обвинение в покушении на меня.
Толстяк, не поднимаясь, вставил:
– Это был всего лишь торт.
– Заткнись, – отозвалась она. – Заткни свою гнусную пасть. Я приложу максимум усилий, чтобы засадить твою свиную задницу в кутузку.
– Линда, не могли бы вы вызвать полицию? – попросил я.
Она кивнула и направилась к телефону за прилавком.
Рейчел обернулась и посмотрела на шестерых посетителей и двоих продавцов, которым было явно не по себе.
– А вы что уставились? – спросила она. – Идите своей дорогой. Давайте двигайте.
Люди начали расходиться. Посетители покинули магазин, продавцы стали поправлять книги на демонстрационном столе.
– Я думаю, раздача автографов закончена, – сказала Рейчел.
– Пожалуй, – откликнулся я, – но сейчас приедет полиция. Вам придется подождать. Они звереют, если их вызывают и смываются.
Линда повесила трубку.
– Они сейчас будут, – сообщила она.
И они появились – патрульная машина с двумя парнями. Они захотели посмотреть мою лицензию частного детектива и разрешение на ношение оружия, потом привычными движениями тщательно обыскали обоих "покушавшихся". Я не потрудился сообщить, что уже сделал это: они все равно обыскали бы их еще раз.
– Вы требуете возбуждения дела против этих двоих? – спросил один из патрульных.
– Меня зовут Рейчел Уоллес, и я обязательно этого потребую.
– Хорошо, Рейчел, – сказал полицейский. Его щеки были испещрены кровеносными сосудами. – Мы их арестуем. Слушай, Джерри, сержанту такое понравится. Покушение с помощью торта.
Они подтолкнули парней к двери. Толстяк еще раз повторил:
– Да ведь это был всего лишь какой-то дерьмовый торт!
Рейчел слегка наклонилась к нему и отчетливо произнесла:
– Ешь сам свой говенный сандвич.

9

На обратном пути в "Ритц" мы молчали. Машины практически отсутствовали, и Линде Смит вовсе необязательно было так внимательно следить за дорогой. Когда мы ехали через мост Массачусетс-авеню, я разглядывал круги от капель дождя, разбегавшиеся по речной глади. Вид на излучину Чарлза Река, протекающая в Бостоне.

был замечателен – особенно хорош, если идти пешком, но из машины тоже ничего. Отсюда был прекрасно виден увенчанный золотым куполом «Булфинч Стейт Хаус», старый красно-кирпичный город на Бикон-Хилл. Его со всех сторон окружали современные небоскребы, но отсюда они не очень бросались в глаза, и казалось, что сквозь дождь можно увидеть город таким, каким он был и каким ему, вероятно, следовало быть.
Линда Смит свернула с Массачусетс-авеню на Коммонвелт-стрит.
– Вы, кажется, считаете, что мне не следовало требовать возбуждения дела, – сказала мне Рейчел.
– Думать об этом – не мое дело, – ответил я.
– Но вы не согласны с моим решением.
Я пожал плечами:
– Система правосудия задыхается от подобных дел.
– По-вашему, я должна была отпустить их с миром после того, как они оскорбили и унизили меня?
– Я мог бы надавать обоим хороших пинков под зад, – предложил я.
– Это ваш единственный метод решения всех проблем, – заявила она, отвернувшись к окну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21