Если правительство требовало объединения с Северной Кореей, то Доналд был обязан официально поддерживать его требование. Если политики выдвигали противоположное мнение, ему приходилось соглашаться с ними.
Сам Доналд был горячим сторонником объединения. Север и Юг могли многое предложить друг другу и всему миру в области культуры, религии и экономики. Объединенная Корея стала бы намного сильнее суммы двух ее частей.
Дук, ветеран войны и ярый противник коммунизма, не хотел даже слышать об объединении. При необходимости Доналд мог бы отнестись с пониманием к политике президента, но он не мог заставить себя уважать человека, который с порога отказывался обсуждать вопрос лишь потому, что для него он был уже давно решен. Такие люди в конце концов становились диктаторами.
Аплодисменты затянулись. Наконец Дук опустил руку, наклонился к микрофонам и заговорил. Его губы шевелились, но никто не слышал ни звука.
Дук выпрямился и с улыбкой, которая сделала бы честь и Чеширскому Коту, постучал по микрофону.
– Происки сторонников объединения, – начал он, повернувшись к политикам, которые заняли первый ряд на трибуне.
Поддерживавшие его политики ответили аплодисментами, а немногие услышавшие президента зрители приветствовали его слова возгласами.
Доналд позволил себе чуть заметно нахмуриться. Дук всерьез раздражал его как своими вкрадчивыми манерами, так и растущим числом сторонников.
Краешком глаза Доналд увидел, как откуда-то выскользнула фигура в красном блейзере и бросилась к фургону со звукоусилительной аппаратурой.
Никто не сомневался, что инженеры моментально устранят неисправность. Доналд хорошо помнил, как быстро и даже непринужденно корейцы исправляли любые неполадки во время Олимпийских игр 1988 года.
Доналд повернулся к барьеру, увидел бегущую к нему Сунджи и заулыбался. Он поднял руку и воздал хвалу Богу за то, что в этот день не все было совсем плохо.
Ким Хван сидел в неприметном автомобиле, стоявшем на улице Санджинго, к югу от дворца, в двухстах ярдах от возведенной специально к торжествам трибуны. Отсюда он мог наблюдать за всей площадью и за своими агентами, расположившимися на крышах и в окнах ближайших домов. Ким видел, как Дук подошел к микрофону, потом сделал шаг назад.
До Хвана не долетело ни слова президента. Что ж, ведь примерно таким и представлял президент идеальный мир.
Хван поднес к глазам полевой бинокль. Дук, стоя на трибуне, кивал своим сторонникам из толпы. Ничего не поделаешь, в этом и заключается суть демократии. Но все же сейчас стало лучше, чем восемь лет назад, когда генерал Чон До Хван правил страной по законам военного времени. Не больше Чона нравился майору Хвану и сменивший его Ро Тае By, но тот по крайней мере был избран на президентский пост в 1987 году.
Хван направил бинокль на Грегори и удивился – почему-то рядом с ним не было Сунджи.
Хван всей душой возненавидел бы любого другого мужчину, которого полюбила бы Сунджи. Тогда она работала помощницей Кима. Он всегда любил ее, но строгие правила Корейского ЦРУ запрещали внеслужебные отношения между сотрудниками управления, ведь тогда враг мог бы получать информацию, подсадив свою секретаршу или помощницу и дав ей задание соблазнить своего начальника.
Ради Сунджи одно время Ким даже всерьез намеревался уйти из управления, но такого шага не одобрил бы Грегори. Его наставник всегда считал, что по типу мышления, характеру и политическому чутью Хван был идеальным сотрудником КЦРУ, и потратил целое состояние на то, чтобы дать ему соответствующее образование и подготовить к жизни профессионального разведчика. В глубине души Хван понимал, что Грегори прав, – в КЦРУ заключалась вся его жизнь.
Слева от Хвача послышался звуковой сигнал. Хван опустил бинокль. В приборный щиток автомобиля была встроена радиостанция, работавшая в широком диапазоне. Если кому-то из агентов нужно было Поговорить с Хваном, на щитке над регулятором настройки на определенную частоту загоралась красная лампочка. Одновременно раздавался звуковой сигнал.
На этот раз лампочка свидетельствовала о том, что Хвана вызывал оперативник с поста на крыше универсама «Йи».
Хван нажал кнопку.
– Господин майор, видим мужчину в красном блейзере, он бежит к фургону со звукоусилительной аппаратурой. Конец связи.
– Я проверю. Конец связи.
Хван снял телефонную трубку и набрал номер телефона человека, который координировал все представление на площади перед дворцом. Ему торопливо ответил озабоченный голос:
– Да... В чем дело?
– Говорит Ким Хван. Это ваш человек бежит к фургону со звукоусилительной аппаратурой?
– Наш. Вы, видно, не заметили этого, но у нас вышла из строя аудиосистема. Не исключено, что ее вывел из строя кто-то из ваших, когда искал там бомбу.
– Если это так, я с него шкуру спущу. Последовало долгое молчание.
– Команду саперов мы уже убрали.
– Рад слышать, – прокомментировал координатор. – Может быть, кто-то из них помочился на какой-нибудь проводок.
– Тут скорее пахнет политикой, – сказал Хван. – Не кладите трубку, пока вам не сообщат, в чем там дело.
Снова последовало долгое молчание. Вдруг Хван услышал в трубке Далекий голос.
– Боже мой! К-два... Хван насторожился.
– Сделайте громче. Мне нужно слышать все, что он говорит. Координатор подчинился.
– К-один, в чем дело? – спросил он.
– Господин, К-два лежит на полу. У него голова в крови. Наверно, он упал и ударился.
– Проверьте аппаратуру.
Еще раз напряженное молчание, теперь недолгое.
– Микрофоны отключены. Но мы их проверили. Не могу понять, зачем он их выключил?
– Включите микрофоны.
– Да, конечно.
Хван прищурился. Он вцепился в телефонную трубку и уже распахнул дверцу автомашины.
– Прикажите, чтобы он ни к чему не прикасался! – крикнул он. – Возможно, там спрятано...
В этот момент его ослепила вспышка. Последние слова Хвана утонули в оглушительном грохоте взрыва.

Глава 6
Вторник, 4 часа 4 минуты, Белый дом

Зазвонил телефон STU-3 линии спецсвязи. На телефонном аппарате был прямоугольный экранчик на светодиодах, который показывал фамилию и номер телефона звонившего, а также защищена ли линия связи от подслушивания.
Президент США Майкл Лоренс, не посмотрев на экранчик, потянулся к трубке.
– Алло?
– Господин президент, у нас неприятное происшествие. Президент приподнялся, оперся на локоть и наконец бросил взгляд на экранчик. Звонил Стивен Берков, помощник президента по национальной безопасности. Ниже номера телефона высветилось слово «конфиденциально» – не «секретно» или «совершенно секретно», а лишь «конфиденциально».
Президент протер кулаком один глаз и потянулся к другому.
– В чем дело? – спросил он и посмотрел на часы.
– Сэр, семь минут назад в Сеуле, рядом с дворцом, произошел взрыв.
– Ах да, у них праздник, – вспомнил президент. – Есть жертвы?
– Я только что смотрел передачу по телевизору. Вероятно, несколько сотен пострадавших, возможно десятки убитых.
– Наши соотечественники?
– Не знаю.
– Террористический акт?
– По-видимому. Взрывное устройство было заложено в фургон со звукоусилительной аппаратурой.
– Никто не взял на себя ответственность?
– Калт сейчас разговаривает с Корейским ЦРУ. Пока никто. Президент уже был на ногах.
– Позвоните Эву, Мелу, Грегу, Эрни и Полу. Мы встретимся с ними в пять пятнадцать в комнате совещаний. Либби была там?
– Нет. В момент взрыва она была на пути из посольства – не хотела слушать речь Дука.
– Молодец. Свяжите меня с ней, я возьму трубку внизу. И позвоните в Пакистан вице-президенту, попросите его вернуться сегодня во второй половине дня.
Президент положил трубку, нажал на кнопку интеркома и попросил прислугу подготовить черный костюм и красный галстук – на тот случай, если придется говорить с представителями средств массовой информации, а времени на переодевание не останется.
Осторожно ступая по мягкому ковру, президент поспешил в ванную. В постели заворочалась Миган Лоренс; президент слышал, как она негромко окликнула его, но сделал вид, что не слышит, и захлопнул за собой дверь ванной.

Глава 7Вторник, 18 часов 5 минут, Сеул

Трое мужчин неторопливо шли по переулку. Возле предназначенного на снос отеля они остановились, двое проскользнули в окно, а одноглазый сначала осмотрелся, потом последовал за ними.
В подвальной комнате одноглазый торопливо разыскал брезентовую сумку, оставленную им несколько минут назад, и вытащил из нее три свертка. Форму капитана южнокорейской армии он оставил себе, а двум другим бросил по унтер-офицерскому мундиру. Они сняли ботинки, сунули их вместе с одеждой в сумки и быстро натянули форменные брюки и куртки.
Закончив переодевание, одноглазый подошел к окну, выбрался наружу и знаком приказал двоим следовать за ним. Все трое с сумками быстро пересекли переулок и направились в сторону от дворца, к небольшой улочке, где их ждал джип с включенным двигателем. Как только все трое уселись, джип выехал на Чонггичонно и покатил на север – подальше от места взрыва.

Глава 8
Вторник, 4 часа 8 минут, Чеви-Чейз, штат Мэриленд

Осторожно прикрыв за собой дверь спальни, Пол Худ подошел к кровати сына, ладонью закрыл ему глаза и включил лампу на ночном столике.
– Папа... – простонал мальчик.
– Я знаю, – тихо отозвался Худ.
Он медленно раздвинул пальцы, чтобы глаза мальчика успели привыкнуть к свету, потом протянул руку под ночной столик и вытащил набор «Пулмо-эйд». Отбросив крышку прибора размером с коробку для завтрака, Худ вытащил трубку и протянул ее Александру. Мальчик зажал конец трубки губами, а отец накапал раствор вентолина в щель в верхней части прибора.
– Надо полагать, ты готов меня поколотить, когда берешь в рот трубку «Пулмо-эйд»? Мальчик серьезно кивнул.
– Знаешь, я собираюсь научить тебя играть в шахматы. Александр пожал плечами.
– Это такая игра, в которой ты сможешь победить меня не кулаками, а головой. Это интересно.
Александр скорчил гримасу.
Худ-старший включил прибор, потом подошел к стоявшему в углу спальни небольшому телевизору «Тринитрон» и включил игровую приставку «Джинезис». Он вернулся к мальчику с двумя пультами дистанционного управления, а на экране загорелись слова: «Смертельная схватка».
Прежде чем передать сыну один из пультов, Худ предупредил:
– И ради Бога не включай программу с кровавой битвой. Я не хочу и сегодня дрожать от страха. Глаза мальчика расширились.
– Вот так. Про последовательность А-В-А-С-А-В-В в игре «Кодекс чести» я все знаю. Я видел, как ты играл, и заставил Матта Столла рассказать мне, в чем там дело.
Глаза мальчика еще светились огромными плошками, а отец присел на краешек кровати.
– Да... И не связывайся с технарями из Оперативного центра, сынок. Тем более с их боссом.
Зажав губами мундштук пульверизатора, Александр нажал кнопку «Старт». Не прошло и минуты, как в комнате слышались лишь щелчки и ворчание, а на экране отчаянно сражались Лиу Канг и Джонни Кейдж.
Худ-старший впервые в жизни стал брать верх над сыном, когда в соседней комнате зазвонил телефон. В такое время суток это могло означать одно из двух – или кто-то ошибся номером, или где-то создалась кризисная ситуация.
Скрипнули половицы паркета, и через минуту в двери показалась голова Шарон.
– Это Стив Берков.
Худ мгновенно насторожился. Звонок Стива среди ночи мог предвещать только что-то очень серьезное.
Александр воспользовался тем, что отец отвлекся, и двумя молниеносными ударами уложил Джонни Кейджа. Худ-старший встал. Теперь настала очередь Шарон широко раскрыть глаза.
– Мужской разговор, – пояснил Худ, на ходу ласково погладив Шарон по спине.
Установленный в спальне стационарный телефон был подсоединен к линии правительственной связи. Худ разговаривал недолго, ровно столько, сколько советнику президента по национальной безопасности потребовалось, чтобы сообщить о взрыве в Сеуле и о предстоящем совещании у президента.
Вошла Шарон. В спальню доносились отзвуки поединка, который Александр вел с компьютером.
– Жаль, что я не слышала крика мальчика. Худ сбросил пижаму и натянул брюки.
– Все в порядке. Я не спал. Шарон кивком показала на телефон.
– Что-нибудь серьезное?
– Террористический акт в Сеуле, взрыв бомбы. Пока это все, что мне известно.
Шарон зябко потерла предплечья.
– Между прочим, ты не прикасался ко мне в постели? Худ взялся за сорочку, которая висела на ручке двери гардероба, и чуть заметно улыбнулся:
– Я подумывал об этом.
– М-м-м... Должно быть, это мне приснилось. Я могла бы поклясться, что чувствовала твою руку.
Сидя на кровати, Худ сунул ноги в туфли. Шарон села рядом и, пока муж завязывал шнурки, гладила его по спине.
– Пол, знаешь, что нам нужно?
– Отпуск, – ответил Худ.
– Не просто отпуск. Такой отпуск, который мы могли бы провести где-нибудь далеко и только вдвоем.
Худ встал и взял с ночного столика наручные часы, бумажник, ключи и пропуск.
– Когда я проснулся, у меня мелькнула точно такая же мысль. Шарон промолчала, на ее лице можно было все прочесть и без слов.
– Обещаю, у нас будет отпуск, – сказал Пол, целуя жену в лоб. – Я люблю тебя, и как только я спасу мир, мы отправимся исследовать один из его далеких уголков.
– Позвонишь? – спросила Шарон, провожая мужа до двери.
– Обязательно, – сказал Худ.
Он через ступеньку сбежал по лестнице и исчез в парадной двери.
Отъехав от тротуара, Худ набрал номер Майка Роджерса и включил громкую связь. Едва замолк первый звонок, как на другом конце линии взяли трубку. Роджерс молча ждал.
– Майк?
– Да, Пол, – отозвался Роджерс. – Я слышал. Где он мог слышать? Худ нахмурился. Роджерс ему нравился, иногда он даже восхищался своим заместителем, а еще чаще зависел от него. Худ говорил, что подаст в отставку в тот же самый день, когда застанет двухзвездного генерала врасплох, потому что был уверен, что лучшего профессионала просто не может быть.
– Кто тебе сообщил? – спросил Худ. – Кто-нибудь с сеульской базы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43