Раздались шаги. Сара Гордон показалась из-за двери. Потускневшие волосы, босые ноги, завернутая в одеяло. Все лицо ее, даже губы были бесцветными.— Твоя машина стоит возле дома. Кто-нибудь обязательно видел, как ты приехал сюда. Как ты собираешься уходить после того, как убьешь меня?— Мне на это наплевать.— Наплевать на скандал? Ах да, ведь скандала-то, по существу, не будет, правда? Ты ведь у нас одержимый горем отец, обезумевший после смерти дочери.Сара расправила плечи и посмотрела Уиверу прямо в глаза:— А знаешь, ты должен сказать мне спасибо за то, что я убила твою дочь. Когда общественность так сочувствует тебе, кафедра обеспечена.— Будь ты проклята…— Да неужели ты справишься с курком, ведь рядом нет Джастин, которая поможет тебе прицелиться?— Справлюсь. Сама увидишь. Справлюсь. С удовольствием.Уивер шагнул вперед.— Уивер! — закричал Линли и в ту же секунду распахнул дверь.Уивер резко развернулся, и Линли бросился на пол. В мастерской раздался оглушительный выстрел. Завоняло порохом. Словно из ниоткуда появилось облако сине-черного дыма. Сквозь это облако Линли разглядел скрючившуюся на полу Сару Гордон.Гром выстрела совсем оглушил Линли, он хотел броситься к Саре, но увидел, как Уивер щелкает затвором и перезаряжает ружье. Линли вскочил на ноги за мгновение до того, как профессор истории неуклюже направил дуло на себя. Одним прыжком Линли подскочил к Уиверу и откинул дуло в сторону. Ружье прогремело снова, в ту же секунду входную дверь выбили. Несколько человек из группы захвата бросились по коридору в мастерскую, вскинув оружие и приготовившись стрелять.— Не стрелять, — заорал Линли, пытаясь перекричать чудовищный звон в ушах.И в самом деле, надобности в продолжении огня не было. Уивер мрачно опустился на стул. Он уронил свои очки на пол. И разбил стекла.—Я должен был это сделать, — сказал он. — .На месте работала та же группа экспертов-криминалистов, что и после убийства Джорджины Хиггинс-Харт. Они появились сразу следом за «скорой», которая на всех парах умчалась в больницу, разрезав надвое собравшуюся у ворот кучку любопытных, перед которыми красовались мистер Дейвис и мистер Джефрис, хвастаясь тем, что на месте происшествия они оказались первыми и что сразу все поняли, как только увидели Флэйма рядом с упитанной женщиной небольшого роста по дороге в паб.— Сара никогда бы не доверила Флэйма постороннему человеку, — рассказывал мистер Дейвис, — тем паче на таком странном поводке. Я сразу понял, что случилось несчастье, как только увидел их вместе, подтвердите мои слова, мистер Джефрис.В других обстоятельствах длительное присутствие мистера Дейвиса подействовало бы Линли на нервы, но в эту минуту старичок был настоящим спасением, потому что пес Сары Гордон признал его по запаху и голосу и с готовностью последовал за ним, в то время как его собственную хозяйку вынесли из дома на носилках, обмотанную бинтами и тугой повязкой, чтобы остановить артериальное кровотечение.— Кота я тоже заберу, — решил мистер Дейвис, шаркая к выходу и волоча Флэйма на поводке, — мы с мистером Джефрисом не большие любители кошек, но у меня сердце лопнет от жалости, если бедное животное будет мыкаться в поисках ночлега, пока Сара не вернется домой.Мистер Дейвис с беспокойством посмотрел на вооруженных членов группы захвата, которые стояли у входа в дом и о чем-то разговаривали.— Она ведь вернется домой, Сара-то? Она ведь оправится?— Оправится.Уивер выстрелил ей точно в правую руку, и, вспоминая взгляды врачей, которые оценивали ее ранение, Линли задался вопросом, что в данном случае может значить слово «оправится». Он пошел обратно в дом.Из мастерской доносились резкие вопросы Хейверс и приглушенные ответы Энтони Уивера. Криминалисты осматривали помещение. Хлопнула дверца буфета, и Сент-Джеймс сказал Шихану:— А вот и курант.Но Линли не спешил к ним присоединиться.Он отправился в гостиную и взглянул на работы Сары Гордон, висевшие на стенах: пятеро молодых негров — трое сгорбились, двое стоят — у входа в один из отвратительных лондонских многоквартирных домов; старенький продавец каштанов разложил у метро на Лестер-сквер свой товар, мимо проходят разодетые в меха театралы; шахтер и его жена на кухне в своем обветшалом домике в Уэльсе.Некоторые художники пишут картины, чтобы продемонстрировать прекрасную технику, они мало чем рискуют, а рассказывают и того меньше. Некоторые художники — специалисты по материалу: будь то глина, или камень, или масло, и они работают с ним так же искусно и без напряжения, как обычные ремесленники. Но есть художники, которые пытаются создать нечто в пустоте, упорядочить хаос, мастерски добиваясь сочетания формы и композиции и гармонии цвета, чтобы каждый сантиметр полотна рассказывал о замысле автора. Рядом с произведением искусства человек останавливается и погружается в мир живых образов. Когда люди не спешат уйти от холста, бронзы, стекла или дерева, значит, время потрачено не зря, и произведение не просто безмолвно превозносит искусные руки создателя. Оно не требует аплодисментов. Оно заставляет подумать.Сара Гордон была именно таким художником. Все свои чувства она изливала на холст и проиграла, пытаясь .излить их на живого человека.— Инспектор?В гостиной появилась Хейверс. Не отводя взгляда от полотна с пакистанскими детьми, Линли ответил:— На самом деле он не собирался убивать ее, Барбара. Угрожал, да. Но ружье могло выстрелить случайно. Я скажу об этом на суде.— В любом случае ему в скором времени придется несладко.— Его вина очень условна. Сейчас ему потребуется только хороший адвокат и сочувствие общественности.— Возможно. Но вы сделали все от вас зависящее.Хейверс протянула ему свернутый лист белой бумаги:— Один из людей Шихана нашел у Сары в багажнике ружье. А у Уивера с собой было это. Но он отказался от комментариев.Развернув протянутый лист бумаги, Линли увидел рисунок: грациозный тигр тянет вниз единорога, единорог разевает пасть, задохнувшись в безмолвном стоне боли и ужаса.— Он сказал, что нашел рисунок в одном из конвертов, когда зашел вчера вечером к себе в кабинет поговорить с Адамом Дженном. Вы понимаете что-нибудь, сэр? Я только смогла вспомнить, что у Елены все стены были увешаны изображениями единорогов. Но при чем здесь тигр? Я не могу понять.Линли отдал Хейверс рисунок:— Это тигрица.Теперь он понял, почему Сара Гордон так отреагировала на замечание об Уистлере во время их первого разговора. Это не имело никакого отношения к критике Рескина, искусству вообще или изображению ночи или тумана. Это было напоминание о женщине, которая была любовницей художника, — о модистке без имени, которую художник называл Тигрицей.— Этим рисунком Сара сообщила Уиверу, что она убила его дочь.У Хейверс отвисла челюсть. Но она быстро опомнилась:— Зачем?— Чтобы заключить круг несчастий, которые они обрушили друг на друга. Уивер уничтожил ее произведение и способность творить. Сара винила в этом только Уивера и, нарисовав тигрицу, сообщила ему, что и его творения тоже больше не существует. Глава 23 У входа его встретила Джастин. Она распахнула дверь, как только Уивер вставил свой ключ в замок. Он заметил, что жена его еще не переоделась после работы и за весь день на черном костюме и серой блузке с перламутровым оттенком не появилось ни одной морщинки, как будто она надела его только что.За его спиной Джастин заметила, как отъезжает со двора полицейская машина.— Где ты был? — спросила она. — Где «ситроен»? Энтони, где твои очки?Джастин пошла за ним в кабинет и стояла у входа, пока Уивер рылся в столе в поисках своих старых очков в роговой оправе, которые уже тысячу лет не надевал. Очки Вуди Аллена, так окрестила их Елена. «Ты в них похож: на дурня, папа». После этого он их не носил.Он посмотрел на темное окно и увидел свое отражение и отражение жены у входа. Чудесная женщина. За десять лет брака не потребовала ничего, кроме любви, кроме того, чтобы он был рядом. Создала этот дом, куда приходят его коллеги. Поддерживала мужа, верила в его успешную карьеру, оставалась преданной женой. Но Джастин так и не научилась понимать его как родная душа.Пока у них была одна цель, пока они искали дом, красили и отделывали его, покупали мебель, выбирали машины, разбивали сад, оба прочно пребывали в заблуждении, что их брак идеален. Он даже думал, что вот, наконец, я счастлив в браке. Мы поддерживаем друг друга, мы преданы друг другу, верны, нежны, мы любим, мы сильны вдвоем. У нас даже знак зодиака совпадает, мы Близнецы. Мы будто родились друг для друга.Но когда исчезло материальное начало, объединяющее их, когда дом был куплен и идеально обставлен, когда были разбиты газоны, когда две гладкие французские машины засияли в гараже, Уивер почувствовал, как внутри поселилась необъяснимая пустота и смутное, беспокойное ощущение незавершенности. Ему хотелось чего-то еще.Все дело в отсутствии способа самовыражения, решил он. Больше двадцати лет я просидел в пыльной аудитории, писал, читал лекции, встречался со студентами, поднимался по карьерной лестнице. Пришла пора расширить кругозор, обогатиться опытом.Джастин и здесь поддержала мужа. Она не разделяла его увлечения и не питала особого интереса к искусству, но его рисунками восторгалась, обрамила его акварели и из местной газеты однажды даже вырезала объявление, что Сара Гордон объявляет набор в свою студию. Смотри, дорогой, это, кажется, интересно, сказала однажды Джастин. Я никогда о ней не слышала, но в газете говорят, что она изумительно талантлива. Как это замечательно, познакомиться с настоящим художником!Величайшая ирония судьбы. Встретились они только благодаря Джастин. Джастин рассказала мужу о некой Саре Гордон из деревушки Гранчестер, и Джастин же замкнула круг, который получился идеально правильной формы. Джастин единственная предопределила исход этой грязной трагедии, а значит, ничего удивительного, что именно она повернула колесо, и история началась с эскизов в студии Сары Гордон.Между вами все кончено, выброси этот портрет, говорила Джастин. Уничтожь ее. Чтобы я в жизни не видела этой картины. И этой женщины.Но залить полотно краской оказалось недостаточным. Только полностью уничтоженное полотно умиротворило бы Джастин и облегчило бы боль измены. И только в определенном месте, только в определенное время можно было совершить этот акт, чтобы убедить жену, что с Сарой все кончено. И Уивер трижды порезал картину ножом в присутствии Джастин. Однако он так и не смог заставить себя расстаться с изуродованным холстом.Будь Джастин такой, какой я хотел бы ее видеть, ничего не случилось бы. Если бы она открыла свое сердце, расправила бы крылья, если бы творчество не ассоциировалось у нее с аукционами, если бы она не просто участливо слушала меня, если бы она по-своему видела мир внутренний и мир внешний и попыталась бы понять меня, что у меня глубоко внутри, что я чувствую…— Где «ситроен», Энтони? — повторила Джас-тин. — Где твои очки? Где ты пропадал? Уже десятый час.— Где Глин? — спросил Уивер.— Моется. Она, кажется, хочет оставить нас без горячей воды.— Глин завтра уезжает. Придется тебе ее потерпеть до завтрашнего дня. В конце концов…— Да. Знаю. Она потеряла дочь. Она подавлена и опустошена, а я должна не обращать внимания на все ее поступки и идиотские замечания только потому, что Елену убили. Знаешь, так дешево меня не купишь. И ты тоже дурак, если поверишь ей.— В таком случае я действительно дурак. — Уивер отвернулся от окна. — И ты не раз этим пользовалась, скажешь, нет?На щеках Джастин выступили два ярко-красных пятна.— Мы муж и жена. Мы дали обещания друг другу. Мы дали обеты в церкви. Во всяком случае, я дала. И я ни разу их не нарушила. Я не такая…— Ладно, ладно. Я знаю.Как жарко в кабинете. Нужно снять пальто. Но сил почему-то нет совсем.— Где ты был? Что с машиной?— Машина в полиции. Мне не разрешили сесть за руль.— Не разрешили… полиция? Что случилось? Что происходит?— Ничего. Уже ничего не происходит.— Как это понимать?У Джастин закралось подозрение, и она сразу словно бы стала выше ростом. Уивер представил, как под ее прекрасным туалетом напрягаются мышцы.— Ты снова ездил к ней. У тебя это на лице написано. Ты же обещал мне, Энтони. Энтони, ты поклялся. Ты сказал, что между вами все кончено.— Все кончено. Это правда.Уивер вышел из кабинета и направился в гостиную. Сзади послышался стук ее высоких каблуков.— Тогда что… С тобой случилось несчастье? Ты разбил машину? Ты пострадал?Пострадал, несчастье. Попала, что называется, в яблочко. Ему вдруг стало смешно от такого черного, как смерть, юмора. В представлениях Джастин он всегда жертва, а не мститель. Ей и в голову не придет, что он может самостоятельно справиться с трудностями. Ей и в голову не придет, что он действовал по собственной воле, считал свой поступок необходимым и не думал, что скажут или подумают окружающие. Да и с какой стати ей придет это в голову? Разве сделал он хоть раз что-нибудь по собственной воле? Да, изменил Глин, но с тех пор вот уже пятнадцать лет расплачивается.— Энтони, отвечай. Что с тобой сегодня стряслось?— Я подвел итог. Наконец я подвел итог. Уивер пошел в гостиную.— Энтони…Однажды ему показалось, что натюрморты над диваном его лучшие произведения. «Давай ты что-нибудь нарисуешь, милый, и мы повесим это в гостиной. Только смотри, чтобы картина вписалась по цвету». Так он и сделал. Абрикосы и маки. С первого взгляда понятно, что здесь нарисовано. А разве подлинное искусство не должно быть таким? Просто фотографическим воспроизведением действительности?Уивер снял натюрморт со стены и с гордостью отвез на первое занятие в студию. И не важно, что Сара учит рисунку с натуры, пусть с самого начала поймет, что перед ней настоящий талант, неограненный алмаз, который стоит только обработать, и на свет появится второй Мане.Сара удивила его с первой минуты. Сидя на высоком табурете в углу мастерской, она для начала не давала никаких указаний. Вместо этого Сара говорила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55