– Опишите, предельно точно, все свои действия миссис Джеррард.
Франческа с готовностью восстановила маршрут из своей комнаты к комнате Джой. Вот она повернула ручку двери и обнаружила, что та заперта; вот она идет от комнаты Джой в свою, чтобы взять из комода ключ от стола в кабинете; из комнаты – в кабинет, где она достает из нижнего ящика стола ключ; из кабинета – снова к комнате Джой, где она, стараясь не шуметь, отперла дверь. Благодаря свету, просочившемуся из коридора, она увидела ожерелье, взяла его и снова заперла дверь; затем от комнаты Джой – в кабинет, чтобы положить ключ на место; а из кабинета назад в свою комнату, где спрятала ожерелье в шкатулку с драгоценностями.
– Сколько было времени? – спросил Линли.
– Три пятнадцать.
– Точно?
Она кивнула и стала объяснять:
– Доводилось ли вам совершать импульсивные поступки, о которых вы потом сожалели, инспектор? Едва Элизабет отнесла ожерелье к Джой, я тут же пожалела о своем жемчуге. Лежа в постели, я пыталась что-то придумать. Мне не хотелось ссориться с Джой и обременять своего брата Стюарта просьбами. Поэтому… получается, что я его украла, да? А почему я знаю, что было три пятнадцать… я лежала без сна, глядя на часы, и именно в это время наконец решила попытаться вернуть ожерелье.
– Вы сказали, что Джой спала? Вы ее видели? Слышали ее дыхание?
– В комнате было очень темно. Скорее всего, я решила, что она спит. Она не шевелилась, не разговаривала. Она… – Ее глаза расширились. – Вы хотите сказать, что она могла быть мертва?
– Вы вообще видели ее?
– То есть в кровати? Нет, кровать мне не было видно. Дверь мешала, я ведь только приоткрыла ее, всего на несколько дюймов. И конечно, просто подумала…
– А ваш стол в кабинете? Он был заперт?
– О да, – ответила она. – Он всегда заперт.
– У кого есть от него ключ?
– У меня один ключ. У Мэри Агнес второй.
– Мог ли кто-нибудь видеть, как вы идете из своей комнаты к комнате Джой? Или в кабинет? Или туда и туда?
– Я никого не заметила. Но думаю… – Она покачала головой. – Нет, не знаю.
– Но вам ведь понадобилось пройти мимо нескольких комнат, верно?
– Разумеется, в главном коридоре меня мог увидеть кто угодно, если этот кто-то не спал. Но тогда бы я его заметила. Или хотя бы услышала открывающуюся дверь.
Линли подошел к Макаскину, который уже изучал поэтажный план, который так и лежал на столе после предыдущей беседы – с Дэвидом Сайдемом. Помимо комнат леди Хелен и Джой Синклер прямо в главный коридор выходили четыре комнаты: Джоанны Эллакорт и Дэвида Сайдема, лорда Стинхерста с женой и комната Риса Дэвис-Джонса, в которой он не ночевал, и комната Айрин Синклер – на углу главного коридора и западного крыла дома.
– Эта женщина права, – пробормотал Макаскин обращаясь к Линли, пока они рассматривали план. – Она наверняка что-нибудь да услышала бы или увидела, наконец, просто насторожилась бы, почувствовав, что за ней наблюдают.
– Миссис Джеррард, – спросил Линли через плечо, – вы абсолютно уверены, что комната Джой была заперта?
– Конечно, – ответила она. – Я даже хотела послать ей записку с утренним чаем, предупредить, что забрала ожерелье назад. Вероятно, это действительно следовало сделать. Но потом…
– И вы положили ключи назад в стол?
– Да. Почему вы все время спрашиваете меня о двери?
– И вы снова заперли дверь?
– Да. В этом я уверена. Это я делаю всегда.
Линли отвернулся от стола, но остался стоять рядом с ним, устремив взгляд на Франческу.
– Можете ли вы сказать мне, – спросил он, – как получилось, что Хелен Клайд дали комнату, смежную с комнатой Джой Синклер? Это вышло случайно?
Франческа поднесла руку к бусам – машинальный жест, сопутствующий размышлению.
– Хелен Клайд? – повторила она. – Не Стюарт ли предложил, чтобы… Нет. Не так. Мэри Агнес приняла звонок из Лондона. Я помню, потому что Мэри пишет, как ей слышится, и имя, которое она записала, было незнакомо. Я велела ей произнести его.
– Имя?
– Да. Она написала «Джойс Инкар», что было явной бессмыслицей, пока она не произнесла его: «Джой Синклер».
– Джой вам позвонила?
– Да. Поэтому я перезвонила ей. Это было… должно быть, это было вечером в прошлый понедельник. Она спросила, нельзя ли будет поселить Хелен Клайд в соседнюю с ней комнату.
– Джой просила за Хелен? – резко перебил ее Линли. – Даже назвала ее имя?
Франческа молчала, опустив взгляд на план дома, потом снова встретилась глазами с Линли.
– Нет. Не совсем так Она просто сказала, что ее двоюродный брат везет с собой гостью и нельзя ли дать этой гостье комнату рядом с ней. Видимо, я решила, что она знает… – Она замолчала, потому что Линли оттолкнулся от стола.
Он перевел взгляд с Макаскина на Хейверс и Сент-Джеймса.
Тянуть было бессмысленно.
– Я сейчас же должен встретиться с Дэвис-Джонсом, – сказал он.
Рис Дэвис-Джонс сохранял присутствие духа, несмотря на эскорт в лице констебля Лонана, который с прилипчивостью дурной репутации следовал за ним по пятам. Валлиец окинул смелым взглядом всех четве рых полицейских, взглядом нарочито прямым, что бы показать, что скрывать ему нечего. Темная лошадка, на которую никогда не подумаешь… Линли кивком предложил ему занять место за столом.
– Расскажите мне о прошлой ночи, – заговорил он.
Дэвис-Джонс никак не отреагировал на вопрос, только убрал с глаз долой бутылку с виски. Кончиками пальцев он провел по ребрам пачки сигарет «Плейерз», которую достал из кармана пиджака, но не закурил.
– А что именно вас интересует?
– Ваши отпечатки пальцев на ключе в двери, которая соединяет комнаты Хелен и Джой, коньяк, который вы принесли Хелен, и еще – где вы были до часу ночи, именно в это время вы пришли к ней в номер.
И снова Дэвис-Джонс не отреагировал ни на сами слова, ни на скрытую в них угрозу. И не счел нужным отпираться:
– Коньяк принес я, потому что хотел ее увидеть, инспектор. Согласен, не очень-то солидный предлог, чтобы попасть на несколько минут в комнату женщины.
– Похоже, он отлично сработал.
Дэвис-Джонс не ответил. Линли видел, что он намерен говорить как можно меньше. И тут же почувствовал точно такую же решимость вырвать у этого человека все факты до единого.
– А ваши отпечатки на ключе?
– Я запер дверь, даже обе двери. Нам хотелось уединения.
– Вы вошли к ней в комнату с бутылкой коньяку и обе двери? Довольно прозрачный намек на ваши намерения, вы не находите?
Дэвис-Джонс едва заметно напрягся.
– Все было не так.
– Тогда расскажите мне, как все это было.
– Мы немного поговорили о читке. Предполагалось, то благодаря пьесе Джой я вернусь в лондонский театр, после неприятностей из-за моей… проблемы, поэтому я был порядком расстроен тем, как все обернулось. Я уже понял, что кузина затеяла это сборище вовсе не за тем, чтобы обсудить изменения в сценарии, постановка пьесы имела к этому достаточно отдаленное отношение. Я был зол, что меня использовали как пешку – в некоей игре в месть, затеянной Джой против Стинхерста. Поэтому мы с Хелен поговорили. О читке. О том, что же мне теперь делать. Потом я собрался уйти, но Хелен попросила меня остаться. Поэтому я запер двери. – Дэвис-Джонс посмотрел Линли прямо в глаза. Слабая улыбка тронула его губы. – Вы не ожидали такого поворота, а, инспектор?
Линли не ответил. Вместо этого придвинул бутылку виски, отвернул колпачок и плеснул немного в стакан. Алкоголь приятно разлился по телу.
Он нарочно поставил недопитый стакан на стол между ними, над донышком оставался еще целый дюйм виски. Дэвис-Джонс отвел взгляд, но Линли заметил скованный поворот головы, разом напрягшуюся шею, выдававшие его мучительное желание… Дрожащей рукой Дэвис-Джонс закурил.
– Как я понимаю, вы исчезли сразу после читки и появились только в час ночи. Как вы провели это время? Сколько это было – полтора часа, почти два часа?
– Я пошел прогуляться, – ответил Дэвис-Джонс.
Заяви он, что пошел купаться в озере, Линли не был бы так изумлен.
– В метель? В метель, при таком ветре и в лютыд мороз?
Дэвис-Джонс просто ответил:
– Прогулки – хороший заменитель бутылки, инспектор. Честно говоря, вчера вечером я предпочел бы бутылку. Но прогулка казалась более разумной альтернативой.
– Куда вы пошли?
– По дороге на Хиллвью-фарм.
– Вы кого-нибудь видели? Говорили с кем-нибудь?
– Нет, – ответил он. – Так что никто не может подтвердить то, что я вам говорю. Я прекрасно это понимаю. Тем не менее я именно так и поступил.
– Значит, вы так же понимаете, что я вправе предположить совсем иное.
Дэвис-Джонс заглотил наживку.
– Например?
– Например, что эти полтора-два часа вы могли готовиться к убийству вашей двоюродной сестры.
Валлиец ответил презрительной улыбкой.
– Да. Полагаю, мог. Вниз по черной лестнице, через судомойню и кухню, в столовую, и вот уже кинжал у меня, и никто меня не видел. Загвоздка в перчатке Сайдема, но вы, без сомнения, сейчас же расскажете мне, как я сумел раздобыть ее – без его ведома.
Похоже, вы очень хорошо знаете расположение помещений в доме, – заметил Линли. Да. Днем я не поленился тут побродить. Я интересуюсь архитектурой. Однако вряд ли это криминал.
Взяв стакан с виски, Линли задумчиво его рассматривал.
– Сколько вы пробыли в клинике? – спросил он.
– Вам не кажется, что вы несколько превышаете свои полномочия, инспектор Линли?
– Никоим образом, коль скоро речь идет об убийствах. Как долго вы пробыли в клинике из-за вашей проблемы с алкоголем?
С каменным лицом Дэвис-Джонс ответил:
– Четыре месяца.
– Клиника частная?
– Да.
– Дорогое заведение?
– Это что же? По-вашему, я зарезал свою кузину ради денег, чтобы оплатить счета?
– А у Джой были деньги?
– Конечно, были. У нее было много денег. И можете быть вполне уверены, что мне она ничего не оставила.
– Значит, вы знаете условия завещания?
Дэвис-Джонс не выдержал: этот натиск, это проклятое виски перед носом, эти искусные подводы к ловушке… Он яростно ткнул сигаретой в пепельницу.
– Да, черт вас возьми! Все до единого фунта она оставила Айрин и ее детям. Но вас ведь не это интересует, инспектор, не так ли?
Линли решил воспользоваться минутной слабостью собеседника:
– В прошлый понедельник Джой попроси Франческу Джеррард поселить Хелен Клайд рядом ней. Вы что-нибудь об этом знаете?
– Именно Хелен… – Дэвис-Джонс потянулся к своим сигаретам, потом оттолкнул пачку. – Нет. Этого я объяснить не могу.
– Вы можете объяснить, откуда она знала, что в эти выходные Хелен будет с вами?
– Должно быть, я ей сказал. Вероятно, я сказал.
– И предположили, что она может захотеть познакомиться с Хелен поближе? А что может быть лучше, чем попросить поселить их в смежные комнаты.
– Как школьниц? – усмехнулся Дэвис-Джонс. – Довольно прямолинейно для трюка, ведущего к убийству, вы не находите?
– Я готов выслушать ваше объяснение.
– У меня его нет, черт возьми, инспектор. Но думаю, Джой надеялась, что Хелен будет своего рода буфером, как человек, далекий от театральной кухни. Она уж точно не станет рваться к ней, чтобы обсудить роль и предложить кое-какие изменения. Актеры, они такие, знаете ли. Обычно они не дают драматургу покоя.
– Значит, вы упомянули ей о Хелен. Эту идею внедрили вы.
– Да ничего я не внедрял. Вы попросили объяснений. Это лучшее, какое я могу дать.
– Да. Разумеется. Но позвольте напомнить, что комната Джоанны Эллакорт расположена с другой стороны от комнаты Джой, не так ли? Стало быть, никакого буфера. Как вы это объясните?
– Никак. Понятия не имею, о чем думала Джой. Возможно, она ни о чем таком не думала. Возможно, это вообще ничего не значит, просто вы готовы притянуть за уши любую ерунду.
Линли кивнул, ничуть не задетый его ехидством.
– Куда вы пошли, когда сегодня вечером всех выметили из библиотеки?
– В свою комнату.
– Что вы там делали?
– Принял душ и переоделся.
– А потом?
Взгляд Дэвис-Джонса переместился на виски. Не раздавалось никаких звуков, кроме шороха, доносившегося из одной из комнат. Макаскин извлек из кармана трубочку мятных леденцов.
– Я пошел к Хелен.
– Снова? – вкрадчиво спросил Линли.
он вскинул голову:
– На что, черт подери, вы намекаете?
– Полагаю, это достаточно очевидно. Она обеспечила вам парочку довольно надежных алиби, не так ли? Сначала прошлой ночью, а теперь и сегодня вечером.
Дэвис-Джонс посмотрел на него, не веря своим ушам, потом рассмеялся:
– Боже мой, это просто невероятно. Вы считаете Хелен дурой? Вы думаете, что она настолько наивна, чтобы позволить мужчине проделать с ней подобное? И не один раз, а дважды? В течение одних суток? Что же она, по-вашему, за женщина?
– Я прекрасно знаю, что Хелен за женщина, – ответил Линли. – Абсолютно беззащитная перед мужчиной, который заявляет, что находится во власти некоей слабости, которую может излечить только она. Ведь вы это разыграли, да? Прямо в ее постели. Если я приведу ее сюда, то, без сомнения, обнаружу, что этим вечером в ее комнате имела место еще одна вариация этой деликатной темы.
– Клянусь Богом, вам это невыносимо, да? Вас настолько ослепила ревность, что вы перестали что-либо различать… как только узнали, что я с ней спал. Придерживайтесь фактов, инспектор. Не искажайте их, чтобы что-нибудь на меня навесить только потому, что вы чертовски боитесь честно помериться со мной силами, не злоупотребляя служебным положением.
Линли резко повернулся, но Макаскин и Хейверс сразу же вскочили.
Это привело его в чувство.
– Уберите его отсюда, – сказал он.

Барбара Хейверс ждала, пока Макаскин лично выведет Дэвис-Джонса из комнаты. И лишь убедившись, что они остались только втроем, бросила долгий умоляющий взгляд в сторону Сент-Джеймса. Он подсел к ней за стол, где Линли, нацепив очки, просматривал записи Барбары. Со всеми этими стаканами и тарелками с остатками еды, с переполненными пепельницами и разбросанными повсюду блокнотами, комната приобрела очень обжитой вид. В воздухе так и веяло чем-то очень вредным…
– Сэр.
Линли поднял голову, и Барбара с болью увидела, что выглядит он ужасно – измотанным, пропущенным сквозь пресс собственной выдумки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49