– Всего доброго. В следующий раз я приду с Ку-моториямой. Я не хочу, чтобы меня избивали из-за Токива, надеюсь, Кумоторияма постоит за меня.
При упоминании имени Кумоториямы лицо главаря просветлело, будто с него сошла тень. Каору схватился за ручку двери, изготовившись бежать в любую секунду, и сказал, чтобы оставаться верным себе до конца:
– Я в ином положении, чем отец и брат. Я не имею отношения к нерасторжимой связи дома Токива с группировкой Ханады. Что бы ни случилось с «Токива Сёдзи», меня это не касается.
Глаза главаря стали треугольными. Каору, понимая, что ему нельзя оставаться здесь ни секунды, проскользнул в дверь и побежал что есть мочи.
12.5
Требование от Киёмасы Ханады о встрече с Сигэру Токива пришло без малейшего промедления. Последние пять лет дела в «Токива Сёдзи» шли успешно, стоимость акций была стабильной, вмешательства группировки Ханады не требовалось, и Сигэру думал, что их отношения прекратятся сами собой. Но думать так было легкомысленно с его стороны. Группировка Ханады ждала благоприятного момента, чтобы возобновить отношения.
Сигэру позвал Мамору и Каору и заставил их рассказать, что происходит. Не дослушав всю историю до конца, Сигэру схватился за голову и застонал.
– Хоть и говорят, что посеешь, то и пожнешь, но что мне теперь с этим делать?
По крайней мере, вмешательство группировки Ханады в свадьбу Мамору нужно было предотвратить любыми средствами. Каору не знал, что уже велись переговоры о помолвке Мамору с дочерью директора банка Мияко, который являлся главным банком-партнером «Токива Сёдзи». Проблема состояла в том, чтобы не просто уладить отношения с Митиё, но и навсегда их похоронить, иначе существовала опасность расторжения помолвки. Даже если Каору удалось бы уговорить Митиё отказаться от Мамору, то как заставить молчать Ханаду, выглядывавшего из-за ее огромной груди? К молчанию Ханады прилагался прайс-лист с непомерными расценками.
Группировка Ханады была помехой для инсценировки медового месяца «Токива Сёдзи» и банка Мияко. Сигэру хотел установить важные для Мамору связи с банком, который составлял основу управления компании, и укрепить положение наследника. От связей с мафиозной группировкой, возникших в эпоху Кюсаку Токива, нужно было отказаться, что и делал Сигэру, вежливо отдаляясь от Киёмасы Ханады.
Некоторое время после войны и якудза, и торговые компании оказались на одних и тех же развалинах. И те и другие испытывали досаду от поражения и от необходимости подчиняться оккупационным войскам, и те и другие втихую повторяли устаревшую брань: «Вонючие америкашки и англичане!» Кюсаку нужна была помощь якудза, чтобы выжить после распада финансовой олигархии, в период проведения аграрной реформы. Чтобы возродить компанию «Токива Сёдзи», которая разделилась на девятнадцать торговых компаний и девятнадцать раз переживала кризис управления, Кюсаку и группировка Ханады, объединившись, собрали информацию о спросе на товары для оккупационных войск, укрепили связи между всеми торговыми компаниями и американскими военными базами и нашли каналы, по которым товары, предназначенные для оккупационных войск, уводились налево. Манипулируя спросом и предложением оккупационных войск, Кюсаку Токива пытался собрать воедино акции и капитал своих разрозненных компаний. При Макартуре компания «Токива Сёдзи» оказалась раздробленной, но когда попыталась возродиться и войти в мир финансовой олигархии, ей понадобились связи с оккупационными войсками, которые служили бы ей мощной поддержкой. В то время как «Токива Сёдзи» расправлялась с торговыми точками, не входящими в ее сеть, группировка Ханады действовала столь активно, что ее можно было назвать личной армией «Токива Сёдзи».
Кроме того, «Токива Сёдзи» занималась скупкой земель, перешедших в руки крестьян-арендаторов в результате аграрной реформы. В преддверии послевоенного спроса на жилье, а также в связи с высвобождением сельскохозяйственных земель в окрестностях столицы развернулась жестокая конкуренция в сфере куплипродажи. И здесь группировка Ханады внесла свой вклад – скупала землю, порой с применением силы, добросовестно выполняя поручения Кюсаку Токивы.
Сигэру Токива помнил, как предыдущий глава группировки рассказывал ему о медовом месяце финансовой олигархии и якудза во времена пожарищ и черного рынка. Но пожарища и черный рынок исчезли за кварталами небоскребов, и, по мере того как бизнес становился все более цивилизованным, он отходил от тех организаций, которые преуспевали и пользовались уважением в мире, основанном на беззаконии. Еще при жизни Кюсаку Сигэру Токива понял, что он окончательно порвет с группировкой Ханады.
Даже если бы Киёмаса Ханада настаивал на возобновлении отношений, Сигэру намерен был решительно отказать ему. Но теперь якудза могли не только сорвать брак Мамору, но и до предела осложнить ситуацию: обедневшие бандиты с отчаянностью самоубийц раскрыли бы все подробности прошлого «Токива Сёдзи». С другой стороны, деньги за молчание возобновили бы их нерасторжимую связь. В довершение всего Киёмаса Ханада был ужасно раздражен поведением Каору, из-за чего сумма, которая могла бы заставить банду Ханады молчать, возросла на двадцать процентов. И о чем только думал Каору, задевая гордость главаря?
Ломая голову над планом действий, Сигэру сначала обратился за советом к Мамору. Тот злился на недостойное поведение группировки Ханады, при этом не выказывая никаких признаков раскаяния по поводу собственного поведения.
– Надо прикончить Киёмасу Ханаду, – сказал он.
– У тебя такие же бандитские замашки, как и у него, – только и мог со вздохом ответить пораженный Сигэру. Не ожидая ничего хорошего, Сигэру все же спросил, каково мнение Каору на этот счет.
– Надо, чтобы группировка Ханады стала дочерней компанией «Токива Сёдзи».
И откуда у него взялась такая идея? От удивления Сигэру потерял дар речи и рассмеялся. Но, подумав немного, пришел к выводу, что эта мера куда более здравая, чем убийство Киёмасы.
– Ну-ка, расскажи поподробнее, – попросил Сигэру.
– Я подумал, – продолжил свою мысль Каору, – что ведь жизнь у якудза непростая. Офис у них в Кабуки-тё грязный, в подчинении народу мало. Так что если попросить Киёмасу, не задевая его гордость, он запросто разгонит группировку и создаст хоть дочернюю компанию, хоть что угодно. Пусть это будет кабаре, или хостесс-клуб, или центр с игральными автоматами. И если мы станем инвестировать в его бизнес, то формально связь «Токива Сёдзи» с группировкой Ханады прервется. Если же у них ничего не получится, можно будет отделаться от них. Кстати, в их ночном клубе Мамору сможет сколько угодно развлекаться с гигантскими грудями. И они сохранят все в тайне.
– Неужели ты думаешь, что якудза так легко можно уломать?
Разумеется, Мамору, который сам ничего не сделал и которого, кроме огромной груди Митиё, ничего не интересовало, даже и помыслить не мог, что уговоры якудза – это его задача.
– Я попробую поговорить с ними. Если действовать по закону; Киёмаса не откажется. Мамору, ты тоже пойдешь со мной извиняться.
– Каору, когда все уладится, верни мне Митиё.
Услышав это, Сигэру в гневе раздул ноздри и отхлестал по щекам Мамору, который, не чувствуя никакого раскаяния, продолжал приударять за огромными сиськами.
– До каких пор ты будешь строить из себя инфантильного идиота!
У Мамору из носа пошла кровь, он посмотрел снизу вверх на суровое лицо отца и вышел из комнаты. Сигэру взглянул на оставшегося в комнате Каору и проворчал:
– Не понимаю я тебя. Выглядишь этаким «ботаником», начитавшимся всевозможных книжек, и неожиданно совершаешь безрассудства. Как тебе в голову пришло одному отправиться к Киёмасе?
– Брат сказал мне: иди.
– Я не об этом тебя спрашиваю. То, что ты сделал, выходит за рамки всякой логики. Твой поступок привел к наихудшему развитию событий. Знаешь, что сказал Киёмаса? «Если будешь вытирать об меня ноги, твои сынки понюхают запах крови». И еще: «Проучи Каору как следует». Если я этого не сделаю, Киёмаса займется твоим воспитанием сам. Что такого ты ему сказал?
– Я сказал ему «Не лезь в чужие проблемы». И еще: «Мне все равно, что станет с «Токива Сёдзи».
– Совсем ничего не понимаю.
– Наверное, Киёмаса воспринял это так: «Пусть бы группировка Ханады и «Токива Сёдзи» совершили двойное самоубийство, мне все равно». Впрочем, я на самом деле хотел так сказать.
– Чтобы раздразнить якудза?
– Иначе они окончательно обнаглели бы. Раз в их привычках цепляться к слабостям Токива, почему я не могу воспользоваться их слабостью?
– Получается, ты ничью сторону не держишь.
– Правильно. Иначе Киёмаса полностью прогнул бы меня.
– Ты все больше и больше подвергаешь себя опасности. Тебе что, жизнь недорога?
– Когда-нибудь и так умру. Вероятность человеческой смерти – сто процентов.
На самом же деле, находясь под шквалом угроз в офисе группировки Ханады, Каору думал совершенно о других вещах: «Если бы меня ранили так серьезно, что я был бы при смерти, Фудзико, возможно, вернулась бы ко мне».
Впрочем, Каору не грозило серьезное ранение. У него не было оснований на это надеяться. Скорее, он молился об этом. С трудом мирясь с долгим отсутствием Фудзико, он все же верил: где бы она ни находилась, она обязательно приедет и раскроет ему свои подлинные чувства, если узнает, что он на грани жизни и смерти. Точно такие же мысли вызывали у Каору его покойные мать и отец. Они приходили в его сны между ночью и утром и постоянно оберегали его. Во сне не отличишь мертвых от живых. Единственным живым человеком, к которому Каору возносил свои молитвы, была Фудзико.
Если бы вознаграждением за ту опасность, которой себя подвергал Каору, была встреча с Фудзико, страх совсем покинул бы его. Пока Каору верил в Фудзико, он мог оставаться храбрецом, даже выйдя за пределы сна.
Может быть, Каору и хотел умереть. Он стал находить некое удовольствие в опасности, которой подвергал себя, играя со смертью. Погрузиться в опасную ситуацию и в полном спокойствии оглядеться вокруг. Взгляд различает даже движение воздуха, уши открыты для всевозможных звуков. Время растягивается, становится вязким, разнообразные предметы движутся мягко и плавно. И когда высыхает холодный пот, ты освобождаешься от того, что до сих пор было источником твоего страха, и тебе становится легко. Каору, наверное, с детских лет неосознанно играл с такого рода ощущениями и получал удовольствие. Приблизиться к смерти означало, что покойная мать окажется рядом с ним. А теперь источником подобного удовольствия стала Фудзико. Бросая вызов Киёмасе, он думал о Фудзико, преобразуя нависшую над ним опасность в удовольствие. О Токива в это мгновение он даже и не вспоминал.
– Ты что, ненавидишь семью Токива? – спросил Сигэру, будто угадал, что творится в душе у Каору.
– Я благодарен Токива. Именно поэтому я, как мне кажется, придумал хороший способ решения проблемы. Я сделал что-то не так?
– Нет, все правильно. Если бы Мамору пошел на встречу с Киёмасой, он бы попался на его удочку. Теперь мой черед. Но имей в виду, среди членов группировки Ханады могут быть такие, кто захочет поквитаться с тобой. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, но ты никогда больше не бросайся на амбразуру.
– А проучить меня? Вам же нужно меня наказать, чтобы это убедило Киёмасу.
– Ты говоришь об этом так, будто тебя это не касается. И какое наказание тебе придумать?
Сигэру хотел поощрить Каору, назвав это наказанием. Чтобы утихомирить гнев Киёмасы, достаточно было каких-то видимых мер. Но Каору выпалил нечто совершенно неожиданное:
– Выгоните меня из дома.
– Формально я так и сделаю.
– Нет, не только формально. Выгоните меня на самом деле.
– Что ты несешь? В этом нет необходимости. Или тебе самому этого хочется? Неужели ты готов порвать связь отца с сыном?
Каору молчал. Молчание означало утвердительный ответ.
– Тебе же некуда будет податься. Куда ты хочешь? Уехать за границу, пока все не утихнет? Может, поучишься в университете в Америке? Хорошо, так и сделаем. Как будто бы я выгнал тебя. Для того только, чтобы надавать тебе по морде, бандюки за тобой в Америку не поедут.
Каору немного подумал и сказал без обиняков, будто принял решение:
– Спасибо. Я так и сделаю.
12.6
Киёмаса Ханада стоял напротив Сигэру Токива, скрестив руки на груди, и рычал. Только что Сигэру посвятил его в свой план создания акционерной компании под названием «Корпорация Киёмаса». Главарь группировки становился директором компании, бандиты – ее сотрудниками, боевые подвиги превращались в маркетинговые успехи, вводилась систематическая выплата зарплаты. «Токива Сёдзи» предоставляла «Корпорации Киёмаса» уставной капитал и забирала пятьдесят процентов акций. Основная сфера деятельности корпорации состояла в торговле недвижимостью и содержании питейных заведений и клубов. Корпорация существовала на самоокупаемости.
Киёмаса сказал:
– Отродясь не слыхивал, чтобы якудза сливалась с торговой компанией.
На самом деле это было не слияние, а полное подчинение. До сих пор группировка Ханады угрожала «Токива Сёдзи» и получала оплату услуг якобы за консультации. Оплата консультаций даже не входила в бухгалтерскую отчетность, а шла как черный нал, и пользы от нее не было никакой. Но если этот черный нал превратить в инвестиции в «Корпорацию Киёмаса», то как главный акционер «Токива Сёдзи» сможет следить за работой корпорации и рассчитывать на прибыль. Более того, вытянув на свет тех, кто пребывал в тени, можно скрыть все зло, с ними связанное. Как только Киёмаса возьмет деньги и станет самостоятельным юридическим лицом, судьба этого юридического лица окажется в руках «Токива Сёдзи». Представляя дело так, чтобы Киёмаса не догадался о сути, Сигэру убеждал его трезво оценить тяжелое положение группировки, расписывал ему прелести работы юридического лица и из кожи вон лез, чтобы добиться его утвердительного кивка в ответ на свое предложение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41