Евангелие им нужно как уважаемый человечеством текст, из которого при случае можно вырвать две-три цитаты и заявить на их основании, что Христос и апостолы были «посвященными оккультистами».
Этот способ беспардонного обращения с Евангелием теософы позаимствовали у древних гностиков (по выражению Тертуллиана, гностик Маркион при толковании Евангелия «пользовался не пером, а мечом, ибо ради оправдания своего учения совершил убийство над евангелием» 1628 Поснов М. Э. Гностицизм II века и победа христианской церкви над ним. – Киев, 1917, с. 653. Маркион из всех Евангелий признавал только Евангелие от Луки, и то вырезал из него рассказы о Благовещении, Рождестве и Воскресении (по его идее у Христа не могло быть тела, а потому места, подчеркивавшие человеческую природу Спасителя, им отвергались).

).
Рериховцы редко прямо заявляют о своем отношении к Евангелию – и тут они могли бы взять урок честности хотя бы у Льва Толстого. Тот не стеснялся советовать: «Читатель должен помнить, что не только не предосудительно откидывать из Евангелий ненужные места, но, напротив того, предосудительно и безбожно не делать этого, а считать известное число стихов и букв священными» 1629 Толстой Л. Н. Краткое изложение Евангелия. // Евангелие Толстого. Избранные религиозно-философские произведения Л. Н. Толстого. – М., «Новости», 1992, с. 11.

. Только в одном слукавил и сам Лев Николаевич: на самом-то деле речь идет вовсе не об «известном числе стихов и букв», а о словах, заповедях и поступках самого Христа. Толстой считает, что ему точно известно, что мог сказать Христос, а чего не мог, что Он мог сделать, а чего нет. Под лозунгом «свободомыслия» он установил свою собственную цензуру – и причем над Евангелием…
Такую же негласную, но жесткую цензуру вводят и оккультисты. Теософы любят декларировать древность своей традиции. Что ж, в данном случае у них есть действительный повод это сделать. Люди, подобные им, были знакомы еще древней Церкви. Искусство механического переконструирования классического текста известно давно. Позднеантичная культура знала феномен «гомероцентонов»: желающие из поэм Гомера выдергивали отдельные строки и с их помощью составляли вполне негомеровские сюжеты. Из Вергилия некий Осидий Гета смастерил собственную трагедию «Медея». Соорудить внешне эффектный самодел из Библии тоже не составляет труда. Уже св. Ириней сравнивает еретиков с создателями гомероцентонов или с людьми, которые составляют образ собаки или лисы из кусочков мозаики, которая представляет царя (Против ересей, I,9,4 и I,8,1).
А в общем, теософы сами прекрасно понимают глубинную несовместимость своих учений с Евангелием Христа. Видит эту несовместимость и Церковь. Просто мы действуем немного честнее, чем наши оппоненты: мы не называем себя ни «истинными буддистами», ни «подлинно посвященными эзотериками и Махатмами». Мы знаем разницу христианства и теософии, но не маскируем ее. За то, что мы не лжем о своей вере, нас и обвиняют в «нетерпимости».

Если я стану рериховцем

Итак, нельзя сказать, что отношение Рерихов к православию строилось на знании церковной традиции, на уважении к ней или даже просто на доброжелательности. Когда нет необходимости или возможности выдавать свою йогу за христианство, можно прямо сказать: «Да, большой грех лежит на церкви за держание мышления доверенных ей масс в невежестве и тьме средневековья» 1630 Письма Елены Рерих 1929-1938. Т. 1, с. 264.

. Эта фраза позднее получила широкую известность благодаря фильму «Покаяние». Там она звучит по сути так же, но по форме ярче: «попы нарочно от нас скрывали, что мы от обезьяны произошли».
Поэтому, когда по «закону Кармы» чекисты начали мстить Церкви за ее «большой грех», Шамбала могла лишь приветствовать «атеистическую пятилетку» и курс на уничтожение Церкви в России: «мертвая догматика убила светлое Учение Христа, потому церковь с такой легкостью разрушилась в нашей стране» 1631 Письма Елены Рерих 1929-1938. Т. 1, с. 264.

. Антихристианский атеизм торжествует по всему фронту – а из Гималаев по этому поводу разносится вопль радости… Вы, отец Павел Флоренский, сами виноваты, что на Соловках оказались – нечего было цепляться за «мертвую догматику».
Но что же в церковной жизни относится к «мертвой догматике» по убеждению Елены Ивановны? Ведь нет в мире человека, который не считал бы церковную жизнь свободной от недостатков. Даже я (по крайней мере в некоторые минуты) готов в сердцах сказать, вслед за Высоцким: «нет и в церкви все не так, все не так, как надо!». Может, Рерих предлагает снять с евангельского христианства и с Предания древней Церкви некие искажения и наслоения?
Ничего подобного – во имя торжества идей оккультизма должно быть выброшено христианство как таковое.
Христианство (даже с точки зрения сугубо культурологического рассмотрения) – это конкретная историческая реальность. Это – то понимание мира, человека и Бога, которое возникло в первом поколении учеников Христа и было запечатлено ими в книгах Нового Завета. Можем ли мы претендовать на то, что мы лучше поймем Христа, Его жизнь и слова, чем апостолы? Это довольно рискованное предположение. Для этого необходим личный духовный опыт, не менее потрясающий, чем у апостолов, переживших Пятидесятницу. В крайнем случае можно обойтись, впрочем, обычным снобизмом новоевропейского читателя газет, полагающим, что все и всегда были недоразвитее его.
Но вообще-то у нас нет альтернативных источников информации, которые независимо от свидетельства древней Церкви сообщали бы нам что-то о Христе. И даже если кто-то не желает испытывать доверия к апостолам – он не может не задать себе труда попробовать расслышать их главную весть. Да, человек, отрицающий Боговдохновенность Библии, может считать неадекватными некоторые из ее сообщений. Но Новый Завет неоспорим в одном: он донес до нас то восприятие Христа, какое вдохновляло первое, апостольское поколение христиан. Быть христианином – значит просто разделять эту веру апостолов. Основная весть Нового Завета состоит в возвещении спасительной Жертвы Сына Божия. И именно в этом, отнюдь не «частном вопросе» Рерихи провели черту между собою и христианами.
Так что же именно антихристианского содержится в учении Рерихов? Для этого надо поставить вопрос: если я, как христианин, пожелаю войти в рериховское движение и принять за истину догматы Агни Йоги – от каких собственно христианских представлений мне надо будет отказаться?
Итак, от чего же мне надо будет отречься, если я решусь войти в рериховское движение? Прежде всего – надо будет отречься от Бога.
Библия говорит нам о Боге-Творце. Как поэт пишет поэму, так Бог творит мир. Я сам и эта моя книга или тем более бумага, на которой она напечатана – не одно и то же. Так же отличается и Бог от созданного Им мира. Но отныне мне надо будет думать, что божественна только Материя, и что Творца не существует. Мне надо будет отказаться от обращения к Богу на «Ты» – потому что миром управляет некий безличный принцип Кармы.
Я должен буду забыть невежественные строки Пастернака:

Мирами правит Жалость.
Любовью внушена
Вселенной небывалость
И жизни новизна.

Я должен буду отказаться от веры в Крестную Жертву Христа, которая, оказывается, была лишь «оккультным возмездием». Я не должен буду праздновать Пасху – потому что Христос не воскресал.
Как христианин я верую в Иисуса Христа как истинного сына Божия, Спасителя, своей Крестной казнью искупившего нас от тяжести греха. Для христианина Христос заполнил Собою пропасть, отделявшую нас от Бога. Бог стал человеком, чтобы в нашей жизни мы могли найти Его. Как человек, Он умер – чтобы и в нашей смерти мы не оставались одиноки и даже в области смертной мы могли быть близкими ко Христу.
Что думают о Христе рерихианцы, мы уже видели. Их позиция резюмирована А. Клизовским: «Можно сказать, что христианский Никейский символ веры есть сплошное заблуждение. Ни одно из положений Символа Веры о Боге-Сыне не соответствует истине и является результатом фантазии и легенд» 1632 Клизовский А. Основы миропонимания новой эпохи. – Рига, 1992, т. 1, с. 191. Наверно, надо напомнить этот текст, дезавуируемый Клизовским: «Верую… во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна; рожденна, не сотворенна, единосущна Отцу, Им же вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы и вочеловечшася. Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате и страдавша и погребенна, и воскресшаго в третий день по Писаниям. И восшедшаго на небеса, и седящаго одесную Отца и паки грядущаго судити живым и мертвым, Его же Царствию не будет конца».

. Е. Рерих уверяет, что Иисус вообще не был Христом-Мессией: «Христос не был тем, обещанным Писанием, Мессией» 1633 Письма Елены Рерих. 1932-1955. с. 42.

. Это мнение Рерих достаточно важно, чтобы привести и аргументацию, подводимую под столь интересный итог. Полный текст звучит так: «Некоторые евреи, не признающие Христа своим Мессией, гораздо ближе именно к Учению Христа, нежели средневековые инквизиторы, и многие современные книжники, богословы и иереи. Также во имя Истины нужно сказать, что Христос действительно не был тем, обещанным им Писанием Мессией. Мессия евреев тождественен Майтрейе, Калки Аватару, Мунтазару и т. е. – тому Высочайшему Облику, который должен явиться на смене Расы, чтобы дать Новое Провозвестие».
Итак, во-первых, по убеждению Е. Рерих, учение Христа не допускало униженности Мессии. Однако беседа Христа с эммаусскими спутниками, в ходе которой Он с помощью ветхозаветных Писаний поясняет апостолам необходимость страдания Мессии (Лк. 24, 25-27), оказывается трудно согласуемой с таким мнением Е. Рерих.
Во-вторых, Е. Рерих полагает, что учение Христа, должно быть едино с иудаизмом, согласно которому явление Мессии должно быть всемирно-очевидным и завершающим мировую историю (отсюда – отождествление его с Майтрейей и иными эсхатологическими персонажами других религий). Е. Рерих именно солидаризируется здесь с этим иудейским богословием, а не критикует его, как иногда желают представить рериховцы.
В-третьих, по логике теософии Иисус действительно не мог быть тем, кого возвещали израильские пророки. Дело в том, что пророки говорили от лица Ягве. Блаватская, Махатмы и верные им теософы (в том числе и Рерихи), как мы помним, вполне ясно определили статус Бога Библии: «Иегова-Франкенштейн». Так что добрый Христос Евангелия, согласно теософской схеме, и в самом деле не мог быть предсказан и ожидаем служителями «Иеговы-Франкенштейна».
Соответственно Е. Рерих со всей определенностью действительно настаивает на том, что вера христиан вообще строится на изначальной ошибке: Иисус не есть Мессия.
Кроме того, Иисус, по мнению рерихианцев, напрасно умер; Его смерть стала «оккультным возмездием», а не спасением для человечества. Более того – Он и не воскрес. С помощью оккультных знаний Он лишь уничтожил свое физическое тело, а веру христиан в телесное воскресение Христа можно, по мнению Е. Рерих, объяснить лишь «самоодурением» 1634 Письма Елены Рерих 1929-1938. Т. 1, с. 162.

.
Да и все упражнения Блаватской на тему Христос-Хрестос в конце концов нужны лишь для обоснования ее эзотерической доктрины, гласящей, что Христос и есть Сатана: «До своего падения на Землю Змий был Ophis-Cristos, а после своего падения стал Ophiomorphos-Crestos» 1635 Блаватская Е. П. Тайная Доктрина. Т. 1, с. 510.

. Надо кланяться Змею, и во Христе почитать Сатану – вот для обоснования чего Блаватская пускается в филологические фантазии.
Значит, на пороге рериховского кружка, если я захочу быть единомысленным с Махатмами, я должен буду признать, что Христос и Сатана – одно и то же, и именно Сатана был истинным спасителем и благодетелем человечества.
Я должен буду признать, что нет ясных различий между добром и злом. Мне надо будет отречься от всего Евангелия и от всего христианского Символа Веры.
Проводя «кармическую» чистку домашней библиотеки, я должен буду вырвать бунинскую страничку, кощунственно и антропоморфно клевещущую на Высший Безликий принцип Космического Воздаяния:

И цветы, и шмели, и трава, и колосья,
И лазурь, и полуденный зной…
Срок настанет – Господь сына блудного спросит:
«Был ли счастлив ты в жизни земной?»
И забуду я все – вспомню только вот эти
Полевые пути меж колосьев и трав,
И от сладостных слез не успею ответить,
К милосердным коленям припав…

Я должен буду сжечь мощи святых. А также стремиться к уничтожению всех кладбищ. Я должен способствовать торжеству «желтой веры» Шамбалы в России.
Помимо всяких доказательств того, на чьей стороне здесь истина, очевидно ведь, что христианин может войти в систему Рерихов лишь через отречение от того, что составляет самую суть христианства, лишь через духовное самоубийство.
А если я останусь христианином и не сделаю всего этого, то я вдобавок смогу оставить дома свою кошку. И мне не будет дела до того, что Елена Ивановна Рерих утверждает, что «кошки принадлежат к темным группировкам». Что ж, христиане, по суждению Елены Ивановны, тоже относятся к «темным группировкам» 1636 Письма Елены Рерих 1929-1938. Т. 2, с. 72.

. Нам там с кошками хорошо.

Эзотерика в раннем христианстве

Истинные мистики не прячут тайн, а открывают их. Они ничего не оставят в тени, а тайна так и останется тайной. Зато мистику-дилетанту не обойтись без покрова таинственности, сняв который находишь нечто вполне тривиальное. 1637 Честертон Г. К. Небесная стрела. // Избранные произведения в 4-х томах. Т. 2. – М., 1994, с. 40.


Г. К. Честертон

Не находя подтверждения оккультным доктринам в церковных книгах, теософы обращаются к церковному преданию, в котором, по их мнению, устно хранились некоторые знания, которые не доверялись бумаге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151