Клер покачала головой:– Я просто не в силах.– Тогда да будет так, хотя это очень грустное "так", – согласился сэр Лоренс. – Каково мнение Динни?– Мы с ней об этом не говорили. Она не знает, что он приехал.– Значит, тебе даже не с кем посоветоваться?– Нет. Динни знает, почему я ушла, но и только.– Мне кажется, Джерри Корвен – человек не из терпеливых.Клер рассмеялась.– Нам обоим не свойственно долготерпение.– Известно тебе, где он остановился?– В "Бристоле".– Может быть, целесообразно установить за ним наблюдение, – неторопливо предложил сэр Лоренс.Клер передёрнуло.– Это унизительно. Кроме того, я не собираюсь губить его карьеру. Вы же знаете, он очень способный человек.Сэр Лоренс, пожав плечами, возразил:– Для меня и твоих родных его карьера – ничто в сравнении с твоим добрым именем. Давно он приехал?– По-моему, недавно.– Хочешь, я схожу к нему и попытаюсь договориться, как вам наладить раздельную жизнь?Клер молчала, и, наблюдая за ней, сэр Лоренс думал: "Хороша, но характер нелёгкий. Много решительности и ни капли терпения". Наконец Клер заговорила:– Во всём виновата я одна, – я ведь вышла за него по своей воле.Не хочу затруднять вас. И потом, он не согласится.– Это ещё вопрос, – возразил сэр Лоренс. – Так попробовать мне, если подвернётся случай?– Вы очень любезны, но…– Значит, договорились. Кстати, безработные молодые люди умеют сохранять благоразумие?Клер рассмеялась.– Ну, его-то я приучила. Страшно вам благодарна, дядя Лоренс. Поговоришь с вами – и на душе легче. Конечно, я ужасно глупая, но, знаете, Джерри имеет какую-то власть надо мной, а меня, к тому же, всегда тянуло на риск. Прямо не понимаю, в кого я такая, – мама его не терпит, а Динни допускает лишь в принципе.Клер вздохнула.– Ну, больше не смею вам надоедать.Она послала ему воздушный поцелуй и вышла.Сэр Лоренс сидел в кресле и думал: "Зачем я-то впутываюсь? История скверная, а будет ещё хуже. Но у Клер такой возраст, что ей надо помочь. Придётся поговорить с Динни". VIII Накалённая предвыборная атмосфера в Кондафорде посвежела, и генерал резюмировал изменившуюся обстановку короткой фразой:– Что ж, они получили по заслугам.– Папа, а тебе не страшно при мысли, что получат наши, если тоже не сумеют ничего сделать.Генерал улыбнулся:– Довлеет гневи злоба его, Динни. Клер обжилась в Лондоне?– Устраивает себе жильё. Работа у неё сейчас, кажется, простая – пишет благодарственные письма людям, взявшим на себя перед выборами самую чёрную работу – агитацию на улицах.– То есть с машин? Довольна она Дорнфордом?– Пишет, что он в высшей степени достойный человек.– Отец его был хорошим солдатом. Я одно время служил у него в бригаде в бурскую войну.Генерал пристально посмотрел на дочь и спросил:– Слышно что-нибудь о Корвене?– Да. Он приехал.– О-о!.. Не понимаю, почему я должен бродить вслепую. Конечно, родителям в наши дни возбраняется подавать голос и приходится полагаться на то, что они услышат через замочную скважину…Динни завладела рукой отца:– Нет, мы просто должны их щадить. Они ведь чувствительные растения, правда, папа?– Мы с твоей матерью считаем, что эта история ничего хорошего не сулит. Нам очень хочется, чтобы все как-нибудь утряслось.– Надеюсь, не ценой счастья Клер?– Нет, – неуверенно ответил генерал. – Нет. Но вопросы брака – вещь путаная и сложная. В чём состоит и будет состоять её счастье? Этого не знает никто: ни она сама, ни ты, ни я. Как правило, люди, пытаясь выкарабкаться из одной ямы, тут же попадают в другую.– Выходит, не стоит и пытаться? Знай сиди себе в яме, так? А ведь лейбористы именно к этому и стремились.– Я обязан поговорить с ним, но не могу действовать вслепую, – продолжал сэр Конуэй, обойдя сравнение молчанием. – Что ты посоветуешь, Динни?– Не дразнить собаку, чтобы не укусила.– Думаешь, укусит?– Обязательно.– Скверно! – бросил генерал. – Клер слишком молода.Та же мысль давно уже тревожила Динни. Она сразу сказала сестре: "Ты должна освободиться!" – и до сих пор пребывала в этом убеждении. Но как? Изучение законов о браке не было предусмотрено воспитанием Динни. Она знала, что бракоразводные процессы – обычное дело, и, как все её поколение, была в этом смысле свободна от предрассудков. Но её родителям такой процесс доставил бы немало огорчений, особенно в том случае, если бы Клер взяла вину на себя: с их точки зрения, это – пятно, которого нужно избежать любой ценой. После своего трагического романа с Дезертом девушка редко наезжала в Лондон. Каждая улица и в особенности парки напоминали ей об Уилфриде и отчаянии тех дней, когда он ушёл от неё. Но теперь ей стало ясно, что при любом обороте дела Клер нельзя оставлять без поддержки.– Мне, пожалуй, следует съездить к ней, папа, и узнать, что происходит.– Буду только рад. Если ещё не поздно, нужно постараться всё уладить.Динни покачала головой:– Думаю, что ничего не выйдет. Да ты и сам не захотел бы этого, расскажи тебе Клер то, что рассказала мне.Генерал широко раскрыл глаза:– Я же говорю, что бреду вслепую.– Согласна, папа, но всё-таки ничего тебе не скажу, пока она сама не скажет.– Тогда поезжай, и чем скорее, тем лучше.Мелтон-Мьюз избавился от былых запахов конюшни, но зато пропитался острым ароматом бензина: в этом мощённом брусчаткой переулке нашли себе приют автомобили. Когда под вечер того же дня Динни вошла в него, её глазам слева и справа представились две линии гаражей, запертые или распахнутые двери которых сверкали более или менее свежей краской. За одной из них виднелась спина шофёра в комбинезоне, склонившегося над карбюратором; по мостовой насторожённо прогуливались кошки. Других признаков жизни не было, и название "Мьюз" Конюшня (англ.).

не подтверждалось даже благоуханием навоза.Сине-зелёный цвет дома N 2 напоминал о прежней владелице, которую, как и других торговцев предметами роскоши, кризис вынудил свернуть дело. Динни потянула к себе резную ручку звонка, и он ответил ей позвякиванием, слабым, как звук колокольчика заблудившейся овцы. Затем наступила тишина, потом на уровне глаз девушки мелькнуло светлое пятно, исчезло, и дверь открылась. Клер в зелёном халате стояла на пороге.– Входи, дорогая, – пригласила она. – Львица у себя в логове, и "Дуглас в замке у ней".Динни вошла в тесную, почти пустую комнатку, которая была задрапирована зелёным японским шёлком, купленным у антиквара, и устлана циновками. В противоположном углу виднелась винтовая лесенка; с потолка, излучая слабый свет, свисала единственная лампочка, затенённая зелёным абажуром. Было холодно: медная электрическая печка не давала тепла.– За эту комнату я ещё не принималась, – пояснила Клер. – Пойдём наверх.Динни совершила винтообразное восхождение и очутилась в гостиной, пожалуй, ещё более тесной. Там были два зашторенных окна, выходившие на конюшни, кушетка с подушками, маленькое старинное бюро, три стула. шесть японских гравюр, приколачиванием которых, видимо, занималась Клер перед приходом сестры, старинный персидский ковёр, брошенный на устилавшие пол циновки, полупустой книжный шкафчик и несколько семейных фотографий на нём. Стены были выкрашены светло-серой клеевой краской; в помещении горел газовый камин.– Флёр прислала мне гравюры и ковёр, а тётя Эм заставила взять бюро.Остальное я привезла с собой.– Где ты спишь?– На кушетке – очень удобно. Рядом – туалетная комната с душем, гардеробом и прочим.– Мама велела спросить, что тебе нужно.– Немногое: наш старый примус, пара одеял, несколько ложек, ножей и вилок, небольшой чайный сервиз, если найдётся лишний, и какие-нибудь книги.– Будет сделано, – ответила Динни. – А теперь, дорогая, рассказывай как себя чувствуешь.– Физически – превосходно, морально – неспокойно. Я же писала тебе, он приехал.– Он знает об этой квартире?– Пока нет. О ней известно только тебе, Флёр и тёте Эм. Да, забыла, ещё Тони Круму. Мой официальный адрес – Маунт-стрит. Но Джерри, разумеется, отыщет меня, стоит ему только захотеть.– Ты видела его?– Да. Я сказала ему, что не вернусь. И на самом деле не вернусь, Динни. Решение окончательное, так что не уговаривай. Выпьешь чаю? Я сейчас вскипячу – у меня есть глиняный чайничек.– Нет, благодарю, я пила в поезде.Динни сидела на одном из стульев, которые Клер привезла с собой, и тёмно-зелёный костюм удивительно шёл к её волосам цвета опавших буковых листьев.– До чего ты сейчас хороша! – восхитилась Клер, свёртываясь в клубок на кушетке. – Хочешь сигарету?То же самое подумала о сестре и Динни. Обворожительная женщина, одна из тех, кто обворожителен при любых обстоятельствах: тёмные стриженые волосы, живые карие глаза, бледное лицо цвета слоновой кости, в слегка подкрашенных губах сигаретка… Да, соблазнительна! Впрочем, вспомнив, как складывается жизнь сестры, Динни сочла это выражение неуместным. Клер всегда была жизнерадостной и обаятельной, но брак, бесспорно, ещё более усилил и углубил это обаяние, придав ему какой-то неуловимо колдовской оттенок.– Ты сказала. Тони Крум тоже знает? – неожиданно спросила она.– Он помогал мне красить стены. Фактически всю гостиную отделал он, а я занималась туалетной. Но у него получилось лучше.Динни с явным интересом оглядела стены:– Очень недурно. Знаешь, дорогая, отец и мама встревожены.– Верю.– Ты не находишь, что это естественно?Клер сдвинула брови, и вдруг Динни вспомнила, как они спорили когдато, надо ли выщипывать брови. Слава богу, Клер к этому не прибегает!– Ничем не могу помочь, Динни: я не знаю, что решил Джерри.– Я думаю, он не пробудет здесь долго, – иначе потеряет место.– Видимо, так. Но я не хочу волноваться заранее. Будь что будет.– Как быстро можно получить развод? Я хочу сказать – если дело возбудишь ты.Клер покачала головой, и тёмный локон упал ей на лоб, напомнив Динни детские годы сестры.– Устанавливать за ним слежку – мерзко. Объяснять на суде, как он меня истязал, я не в силах. А на слово мне никто не поверит, – мужчинам все сходит гладко.Динни встала и подсела к сестре на кушетку.– Я готова убить его, – вырвалось у неё.Клер рассмеялась.– Во многом он не плохой человек. Но я к нему не вернусь. С кого содрали кожу, тот во второй раз не дастся.Динни молчала, закрыв глаза.– Скажи, что у тебя за отношения с Тони Крумом? – спросила она наконец.– Он проходит испытание. Пока ведёт себя смирно, и мне приятно встречаться с ним.– Послушай, – медленно продолжала Динни, – если бы стало известно, что он у тебя бывает, этого было бы достаточно, правда?Клер опять рассмеялась.– Для светских людей, по-видимому, вполне. А присяжные, как я полагаю, причисляют себя к таковым. Но для меня, Динни, легче не жить, чем смотреть на вещи с точки зрения коллегии присяжных. А я не испытываю никакого желания хоронить себя. Поэтому скажу тебе прямо: Тони знает, что я надолго сыта физиологией.– Он влюблён в тебя?Глаза сестёр – синие и карие – встретились.– Да.– А ты в него?– Он мне нравится. Очень. Но и только; по крайней мере, сейчас.– А тебе не кажется, что пока Джерри в Англии…– Нет. По-моему, его пребывание здесь гораздо менее опасно для меня, чем его отъезд. Так как я с ним не поеду, он, вероятно, установит за мной слежку. Одно у него не отнимешь: что сказал, то сделает.– Не знаю, такое ли уж это достоинство. Пойдём куда-нибудь пообедаем.Клер потянулась:– Не могу, дорогая. Я обедаю с Тони в скверном ресторанчике, который нам обоим по карману. Честное слово, жить почти без гроша – даже забавно.Динни встала и принялась поправлять японские гравюры. Беспечность сестры была ей не внове. Но она – старшая и не должна расхолаживать Клер. Ни в коем случае!– Отличные вещи, дорогая, – сказала она. – У Флёр чудесные вещи.– Не возражаешь, если я пойду переоденусь? – спросила Клер и вышла в туалетную.Динни осталась один на один с мыслями о положении сестры и почувствовала полную беспомощность – состояние, знакомое каждому, если не считать тех, кто всегда и все знает лучше других. Подавленная, она подошла к окну и отдёрнула штору. В переулке было сумрачно и грязно. Из соседнего гаража выкатилась машина и остановилась в ожидании седока."Как это додумались устроить здесь антикварный магазин?" – удивилась девушка и вдруг увидела, что из-за угла вышел человек и задержался у крайнего дома, рассматривая номер. Затем он прошёл вдоль переулка по противоположной стороне, повернул назад и остановился перед домом N 2. Динни обратила внимание на уверенность и гибкость каждого движения этой фигуры, которых не скрывало даже пальто."Боже правый! Джерри!" – сообразила она.Девушка опустила штору и кинулась в туалетную. Распахивая дверь, она услышала меланхолическое позвякивание овечьего колокольчика, оставшегося от прежней владелицы – антикварши.Клер в одном белье стояла под единственной лампочкой и с помощью ручного зеркальца осматривала свои губы. Динни разом заполнила помещение, гдег и одному человеку было тесно.– Клер! – выдавила она. – Он!Клер обернулась. Белизна обнажённых рук, переливчатое мерцание шёлкового белья, изумлённый блеск тёмных глаз – настоящее видение, даже для сестры.– Джерри?Динни кивнула.– Не хочу его видеть. – Клер посмотрела на ручные часы. – Ах, чёрт, я же должна поспеть к семи.Динни, меньше всего заинтересованная в том, чтобы это несвоевременное свидание состоялось, неожиданно для самой себя предложила:– Давай я выйду к нему. Он, должно быть, увидел, что у тебя горит свет.– А ты сумеешь его увести, Динни?– Попытаюсь.– Тогда иди, дорогая. Если тебе удастся, будет замечательно. И как только Джерри нашёл меня, будь он проклят! Теперь не отстанет.Динни вышла в гостиную, выключила свет и спустилась по винтовой лесенке. Когда она очутилась внизу, над нею снова зазвенел колокольчик. Направляясь через пустую комнату к выходу, девушка думала: "Дверь открывается внутрь. Надо её захлопнуть за собой". Сердце Динни учащённо забилось, она глубоко вздохнула, открыла дверь, вышла, шумно захлопнула её за собой и отпрянула с хорошо разыгранным изумлением: прямо перед нею стоял её зять.– Кто здесь?Корвен приподнял шляпу; они молча посмотрели друг на друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37