river душевые кабины
Я читал его мысли.
— Посередине моста поперек дороги — белая полоса. Там состоится обмен. Дойдешь до нее и остановишься. За ней свобода, на этой стороне — смерть. Перейдешь эту линию, только когда англичанин будет у нас, целый и невредимый.
Сигнал клаксона. Мимо проехал “джип”. Первые лучи солнца осветили стену караульного помещения.
— Хорошо, — оказал Куо, быстро кивая, — попробую.
Он тяжело дышал, как будто не разговаривал, а бегал.
Я вылез из машины. Офицер полиции передал мне “хускварну”. Когда вывели Куо, я у него на глазах загнал в патронник полную обойму, дослал патрон в ствол и снял винтовку с предохранителя.
— Куо, — сказал я. — Люди в Бангкоке оплачивают тех, кого ты убил. Если тебя казнят, им станет легче — это будет месть за погибших. Мне разрешили привезти тебя сюда, и через белую линию ты не переступишь, если обмен не состоится, — это я тебе гарантирую. Бели они настоят на своем и Ли окажется у них, ты вернешься в Бангкок.
Он не сводил глаз с “хускварны”, хорошо понимая, какое это страшное оружие.
— Если только сделаешь одно резкое движение, попытаешься побежать или перейти через линию до моего сигнала, я тебя пристрелю.
Наконец-то он поднял голову, посмотрел мне в глаза… и увидел в них свою смерть.
С другой стороны моста раздался сигнал клаксона. В караульном помещении кто-то разговаривал по телефону. Ломэн направился в мою сторону.
Куо, запинаясь, спросил меня напряженным голосом:
— Какой сигнал?
— Я опущу винтовку.
Его увели.
Я не успел пойти за остальными — ко мне обратился Ломэн:
— Он согласился?
— Конечно. Жить всем хочется.
Я занял позицию на полпути между караульным помещением и серединой моста: подтянулся и залез на низкий цоколь. На одну из железных опор положил “хускварну”: теперь можно стрелять с упора. Когда я залезал на цоколь, открылась рана на левом плече — я почувствовал жгучую боль. Но убить Куо она не помешает.
Тем, кто пошел вместе с Куо к середине моста, приказано не подходить к нему вплотную, чтобы не закрыть от моей пули. Дойдя до белой линии, он оглянулся, и я поймал его в перекрестие оптического прицела. Расстояние небольшое — Куо смотрел прямо в дуло винтовки. Потом он отвернулся и заговорил с китайоким офицером, который командовал группой обмена.
Несколько минут назад армейские машины подъехали к середине моста с двух сторон, развернулись и остановились. Из одной вылезли несколько человек в штатском — среди них я узнал Представителя, который стоял, сложив руки за спиной, простоволосый, без пиджака; он осторожно сделал несколько шагов к белой линии.
Я убрал палец со спускового крючка и посмотрел на Представителя в оптический прицел. У него переутомленный вид. Если он и спал в последние три ночи, то только со снотворным. Воспоминания о кровавой катастрофе на Линк Роуд свежи в его памяти. И чувство личной тревоги: его семья даже не знает, жив ли он.
Держится он прекрасно. Я никогда не думал, что увижу нечто подобное: он в плену, кругом враги, а он безупречно выполняет самый главный долг посла — внушает уважение к своей стране.
Я снова поймал в оптический прицел Куо и положил палец на спусковой крючок. Куо все еще говорит с офицером, показывает ему пропуска и письмо, похлопывает по ним ладонью, дергаясь всем телом: мол, приказываю здесь я, Куо.
Он неподвижно стоит в нескольких сантиметрах от белой линии. Офицер отошел, посоветовался с человеком в штатском и вернулся к Куо. Но Куо даже не шелохнулся. Один шаг, и он на другой стороне границы. Там его возьмут под защиту вооруженные соотечественники. Но он знает, что расстояние между нами меньше шестидесяти метров, и нити оптического прицела перекрещиваются у него на спине.
Снова наступила тишина. Наша и китайская группы застыли по обе стороны белой линии и смотрят друг на друга. За ними у въездов на мост с оружием наизготовку стоят солдаты.
Я весь в поту. Мне кажется, приклад “хускварны” стал тяжелее. Крест нитей оптического прицела сдвинулся на сантиметр в сторону, я вернул его в прежнее положение. Ощущение времени постепенно терялось. Ломэн считал, что у нас один шанс на успех из ста. Сейчас и его, пожалуй, нет. Куо продолжает говорить, некоторые слова доносятся до меня: солдат Китайской Народной Республики должен выполнять приказы, а не интересоваться высшими государственными тайнами. О любом нарушении этого священного долга будет доложено командованию.
Офицер коротко ответил, Куо размахнулся и удалил его по лицу.
Раздался крик — с той стороны моста послышался лязг затворов. Все замерло.
Бешено стучит мой пульс. Именно этого боялся Ломэн: двести вооруженных людей, друг против друга на мосту Кемерадж, а между ними — Представитель.
Мое левое веко задергалось, и я проклял свои нервы. Винтовка стала очень тяжелой, перекрестье прицела снова ходит по спине Куо. Пот стекает мне на руку, на палец, лежащий на спусковом крючке.
Офицер отошел, теперь с Куо разговаривает человек в штатском. Я раньше такого произношения не слышал, но понимаю, что речь идет об ответственности. Куо яростно кивает. Человек в штатском обращается к заместителю офицера, что-то говорит ему, тот четко берет под козырек.
Отдан приказ, эхо крика отдается между балками моста. Солдаты берут на караул. Человек в штатском сначала обращается к британскому поверенному в делах, который стоит по другую сторону белой линии, потом что-то говорит Представителю.
Неожиданно Куо повернулся и посмотрел прямо на меня. Оптический прицел опустился, задрожал, но остался наведенным на Куо. Вокруг все пришло в движение: зашевелились люди, хлопнула дверь машины, заработали моторы.
Я держу Куо на прицеле. Праздновать победу рано, эта тварь что угодно может выкинуть. Палец на спусковом крючке сводит судорога, левое веко дергается еще сильнее, когда же все кончится? Никогда еще винтовка не казалась мне такой тяжелой.
Мимо меня на нашу сторону проезжают одна за другой две машины. Топот марширующих мимо солдат. Резкий запах выхлопных газов в воздухе.
Куо стоит неподвижно и смотрит в оптический прицел.
Рядом раздались шаги, и я услышал голос Ломэна:
— Все в порядке, Квиллер. Представитель здесь.
Я опустил винтовку.
По дороге к караульному помещению, где собрались все остальные, я разрядил “хускварну” и швырнул обойму в реку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Посередине моста поперек дороги — белая полоса. Там состоится обмен. Дойдешь до нее и остановишься. За ней свобода, на этой стороне — смерть. Перейдешь эту линию, только когда англичанин будет у нас, целый и невредимый.
Сигнал клаксона. Мимо проехал “джип”. Первые лучи солнца осветили стену караульного помещения.
— Хорошо, — оказал Куо, быстро кивая, — попробую.
Он тяжело дышал, как будто не разговаривал, а бегал.
Я вылез из машины. Офицер полиции передал мне “хускварну”. Когда вывели Куо, я у него на глазах загнал в патронник полную обойму, дослал патрон в ствол и снял винтовку с предохранителя.
— Куо, — сказал я. — Люди в Бангкоке оплачивают тех, кого ты убил. Если тебя казнят, им станет легче — это будет месть за погибших. Мне разрешили привезти тебя сюда, и через белую линию ты не переступишь, если обмен не состоится, — это я тебе гарантирую. Бели они настоят на своем и Ли окажется у них, ты вернешься в Бангкок.
Он не сводил глаз с “хускварны”, хорошо понимая, какое это страшное оружие.
— Если только сделаешь одно резкое движение, попытаешься побежать или перейти через линию до моего сигнала, я тебя пристрелю.
Наконец-то он поднял голову, посмотрел мне в глаза… и увидел в них свою смерть.
С другой стороны моста раздался сигнал клаксона. В караульном помещении кто-то разговаривал по телефону. Ломэн направился в мою сторону.
Куо, запинаясь, спросил меня напряженным голосом:
— Какой сигнал?
— Я опущу винтовку.
Его увели.
Я не успел пойти за остальными — ко мне обратился Ломэн:
— Он согласился?
— Конечно. Жить всем хочется.
Я занял позицию на полпути между караульным помещением и серединой моста: подтянулся и залез на низкий цоколь. На одну из железных опор положил “хускварну”: теперь можно стрелять с упора. Когда я залезал на цоколь, открылась рана на левом плече — я почувствовал жгучую боль. Но убить Куо она не помешает.
Тем, кто пошел вместе с Куо к середине моста, приказано не подходить к нему вплотную, чтобы не закрыть от моей пули. Дойдя до белой линии, он оглянулся, и я поймал его в перекрестие оптического прицела. Расстояние небольшое — Куо смотрел прямо в дуло винтовки. Потом он отвернулся и заговорил с китайоким офицером, который командовал группой обмена.
Несколько минут назад армейские машины подъехали к середине моста с двух сторон, развернулись и остановились. Из одной вылезли несколько человек в штатском — среди них я узнал Представителя, который стоял, сложив руки за спиной, простоволосый, без пиджака; он осторожно сделал несколько шагов к белой линии.
Я убрал палец со спускового крючка и посмотрел на Представителя в оптический прицел. У него переутомленный вид. Если он и спал в последние три ночи, то только со снотворным. Воспоминания о кровавой катастрофе на Линк Роуд свежи в его памяти. И чувство личной тревоги: его семья даже не знает, жив ли он.
Держится он прекрасно. Я никогда не думал, что увижу нечто подобное: он в плену, кругом враги, а он безупречно выполняет самый главный долг посла — внушает уважение к своей стране.
Я снова поймал в оптический прицел Куо и положил палец на спусковой крючок. Куо все еще говорит с офицером, показывает ему пропуска и письмо, похлопывает по ним ладонью, дергаясь всем телом: мол, приказываю здесь я, Куо.
Он неподвижно стоит в нескольких сантиметрах от белой линии. Офицер отошел, посоветовался с человеком в штатском и вернулся к Куо. Но Куо даже не шелохнулся. Один шаг, и он на другой стороне границы. Там его возьмут под защиту вооруженные соотечественники. Но он знает, что расстояние между нами меньше шестидесяти метров, и нити оптического прицела перекрещиваются у него на спине.
Снова наступила тишина. Наша и китайская группы застыли по обе стороны белой линии и смотрят друг на друга. За ними у въездов на мост с оружием наизготовку стоят солдаты.
Я весь в поту. Мне кажется, приклад “хускварны” стал тяжелее. Крест нитей оптического прицела сдвинулся на сантиметр в сторону, я вернул его в прежнее положение. Ощущение времени постепенно терялось. Ломэн считал, что у нас один шанс на успех из ста. Сейчас и его, пожалуй, нет. Куо продолжает говорить, некоторые слова доносятся до меня: солдат Китайской Народной Республики должен выполнять приказы, а не интересоваться высшими государственными тайнами. О любом нарушении этого священного долга будет доложено командованию.
Офицер коротко ответил, Куо размахнулся и удалил его по лицу.
Раздался крик — с той стороны моста послышался лязг затворов. Все замерло.
Бешено стучит мой пульс. Именно этого боялся Ломэн: двести вооруженных людей, друг против друга на мосту Кемерадж, а между ними — Представитель.
Мое левое веко задергалось, и я проклял свои нервы. Винтовка стала очень тяжелой, перекрестье прицела снова ходит по спине Куо. Пот стекает мне на руку, на палец, лежащий на спусковом крючке.
Офицер отошел, теперь с Куо разговаривает человек в штатском. Я раньше такого произношения не слышал, но понимаю, что речь идет об ответственности. Куо яростно кивает. Человек в штатском обращается к заместителю офицера, что-то говорит ему, тот четко берет под козырек.
Отдан приказ, эхо крика отдается между балками моста. Солдаты берут на караул. Человек в штатском сначала обращается к британскому поверенному в делах, который стоит по другую сторону белой линии, потом что-то говорит Представителю.
Неожиданно Куо повернулся и посмотрел прямо на меня. Оптический прицел опустился, задрожал, но остался наведенным на Куо. Вокруг все пришло в движение: зашевелились люди, хлопнула дверь машины, заработали моторы.
Я держу Куо на прицеле. Праздновать победу рано, эта тварь что угодно может выкинуть. Палец на спусковом крючке сводит судорога, левое веко дергается еще сильнее, когда же все кончится? Никогда еще винтовка не казалась мне такой тяжелой.
Мимо меня на нашу сторону проезжают одна за другой две машины. Топот марширующих мимо солдат. Резкий запах выхлопных газов в воздухе.
Куо стоит неподвижно и смотрит в оптический прицел.
Рядом раздались шаги, и я услышал голос Ломэна:
— Все в порядке, Квиллер. Представитель здесь.
Я опустил винтовку.
По дороге к караульному помещению, где собрались все остальные, я разрядил “хускварну” и швырнул обойму в реку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22