— . Черт возьми! Его не следует упускать. Слышите вы там, молодцы?
Золотая Ветвь и Смельчак молча кивнули головой в знак согласия.
— Постараемся, — продолжал Бержэ. — Выслушайте теперь меня внимательно: самое большее через пять минут он уже будет возле нас. Когда он подплывет на протяжение руки, я рассеку ему голову топором.
— Хорошо! А если он не будет убит?
— Вы будете стрелять все вместе, не думая обо мне, иначе мы все погибнем. Старайтесь целиться ему в глаза, потому что пули расплющатся об его череп. Поняли вы меня?
— Вполне, а как же вы?
— Я сумею выпутаться из беды, будьте спокойны. Теперь молчите! Вот он подплывает.
Четыре француза зарядили ружья; индейский вождь продолжал грести, по-видимому, столь же спокойно, как если бы не случилось ничего особенного.
Бержэ с топором в руке стоял прямо и твердо на носу пироги.
Зверь был всего в нескольких футах от лодки.
Над водой видна была его огромная голова; глаза блестели во мраке точно два горящих угля, а кровавая пасть, вооруженная страшными зубами, открывалась по временам, чтобы издать хриплый рык.
Одна минута протекла в страшной тревоге для французов. Бержэ, откинув назад верх туловища, приподняв над головой руку, вооруженную топором и выставив вперед правую ногу, спокойно ждал приближения зверя.
Индеец все продолжал грести, посматривая по временам на серого медведя без малейшего страха.
— Вперед! Немного правее! — крикнул охотник. Индеец слегка повернул пирогу.
В одну минуту одна из могучих лап свирепого зверя оперлась о край лодки и пригнула ее почти к уровню воды. Топор опустился вниз с быстротой молнии. Медведь издал ужасный рев, и пирога приподнялась.
— Можете спрятать ваши ружья, — спокойно сказал Бержэ, — голова его рассечена до глаз.
Медведь бился с ужасными хрипами в последних конвульсиях агонии, разбрасывая вокруг себя воду, которую он бил четырьмя гигантскими лапами.
Тонкий Слух тихонько скользнул в реку, приблизился к хрипевшему чудовищу, затянул ему обе задние лапы в мертвую петлю и, таща его таким образом за собой, медленно поплыл к берегу.
Пирога последовала за ним.
Соединенных усилий шести человек оказалось едва достаточно для того, чтобы притянуть к земле труп страшного зверя.
Это был один из самых крупных экземпляров; медведь весил около тысячи фунтов.
Индеец и охотник, как только зверя вытащили на землю, сочли своей обязанностью содрать с него шкуру, что они проделали с ловкостью и быстротой, свидетельствовавшими об известной опытности в этом деле; затем они обрезали все четыре лапы, считающиеся лакомым кушаньем, вырезали несколько фунтов филея, срезали весь жир, а остальное кинули в добычу хищным птицам.
— Вот теперь у нас есть чем позавтракать, — весело сказал охотник.
— Да, и, по-моему, завтрак будет на славу, — подтвердил барон.
— Какого вы мнения об этой дичи, господин Луи?
— Сказать вам правду, я прежде всего думаю, что это дичь очень крупных размеров и убить ее, как оказывается, довольно-таки трудно.
— Все зависит от того, как взяться за дело, — весело отвечал Бержэ.
— Во всяком случае, этот завтрак обошелся нам не без волнений.
Когда мясо и жир медведя были перенесены и тщательно уложены в пирогу, путешественники заняли в ней прежние места.
Факел, в котором теперь уже не было надобности, потушили. Индеец и охотник снова взялись за весла, и пирога тронулась в путь.
— Скоро мы доберемся до места? — спросил граф.
— Через несколько минут мы войдем в реку, о которой я вам уже говорил, господин Луи, а затем не больше как через два часа мы будем у цели.
— Отлично. А затем?
— Путешествие по земле займет очень мало времени. Я ведь уже говорил вам, что вы доберетесь ко мне к рассвету.
— К восходу солнца?
— Да, господин Луи.
Послышались два вздоха удовольствия. Охотник с улыбкой повернул голову.
Это двое солдат дали невольную весточку о своем существовании.
Очевидно, несмотря на свое удовольствие, доставленное им встречей с серым медведем, они ощущали желание продолжать свое путешествие по твердой почве.
Граф де Виллье, разделяя их мнение, удовольствовался словами:
— Ну, приятель Бержэ… мы надеемся на Бога и на тебя!
— Послушайте, господин Луи! Вы, должно быть, забыли свое обещание обращаться со мной, как с другом вашего брата. Вы говорили мне «вы» всю дорогу.
И канадец стал грести быстрее и веселей.
Глава II. НОЧНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Пирога, с самого выхода из бухты Мариго все время плывшая по средине реки, за исключением того времени, пока продолжалась охота на серого медведя, теперь взяла правее и приблизилась к берегу.
Часам к трем утра, как и предсказывал это канадец, она пристала к выдававшейся остроконечности в виде мыса, которая была совершенно лишена деревьев и растительности.
Путешественники вышли на берег с нескрываемой радостью.
Длинный и утомительный переезд в узком и неудобном суденышке ужасно их утомил.
Они стали ходить по берегу, чтобы восстановить в своих членах кровообращение, задержанное такой продолжительной неподвижностью.
Небо стало проясняться.
На горизонте показались бледные светлые полосы, верные предвестницы утренней зари.
— Прежде всего, вождь, — сказал Бержэ, — мы уберем пирогу в безопасное место.
Тонкий Слух, как и все индейцы, не принадлежал к числу людей болтливых и поэтому молча кивнул головой в знак согласия.
— Здесь? — спросил граф.
— Да, здесь.
— Это кажется мне довольно трудным.
— Совсем не так трудно, как вы думаете, господин Луи. Вы сейчас это, впрочем, увидите; мы спрячем ее таким образом, чтобы иметь возможность отыскать ее в случае надобности.
Прежде всего из пироги выгрузили все, что в ней находилось.
Различные предметы разделили на небольшого размера свертки и все это в строгом порядке разложили на берегу.
Затем индеец и канадец вытащили пирогу из воды, перевернули ее вверх дном и ловко подняли к себе на плечи.
Остальные забрали вещи и провизию, то есть все, что было сложено на берегу.
Затем тронулись в путь.
Не больше как через четверть часа они достигли опушки леса, куда повел всех индеец, служивший проводником; спутники его последовали за ним, и вскоре все шесть человек исчезли под лесистым сводом.
Лес этот, как это довольно часто встречается в Америке, состоял только из одного вида деревьев, большей частью очень старых, покрытых мхом, прозванным бородой испанца, который ниспадает длинными фестонами с оконечностей ветвей, связанных между собой непреодолимой густотой лиан.
Сначала казалось невозможным пробираться по этому лесу, — до такой степени был непроходим этот лес и так велики были встречавшиеся на каждом шагу препятствия.
Несмотря на это, благодаря ловкости обоих проводников, путникам довольно легко удавалось преодолевать все затруднения; каким-то непонятным, одним им известным способом, или, лучше сказать, инстинктом отыскивали они дорогу в этом хаосе.
Французы легко шли следом за проводниками по тропинке, проложенной хищными зверями, довольно-таки узкой и образовавшей бесконечные извилины, но все же такой, по которой можно было пройти без особого утомления.
Таким образом, путешественники достигли прогалины, образовавшейся от падения нескольких деревьев, свалившихся от ветхости.
Дойдя до этого места, проводники остановились.
— Отдохнем, — сказал Бержэ, сбрасывая пирогу на землю.
— Разве мы уже пришли? — спросил граф.
— Нет еще, господин Луи, но теперь уже недалеко осталось. С вашего позволения мы здесь позавтракаем! Смотрите! Начальник уже собирается разводить огонь, я помогу ему.
— Черт возьми! И мы тоже, — сказал Золотая Ветвь, — аппетит быстро растет во время таких прогулок! И хотя я и не могу считать себя особенно искусным поваром.
— А я когда-то даже учился этому и одно время служил поваром, — заметил Смельчак.
Солдат произнес это таким тоном, что все невольно рассмеялись, хотя им и было очень приятно слышать, что один из них обладает такими важными познаниями.
— Ну, когда так, скорей за дело! — весело сказал Бержэ — Я, прежде всего, припрячу пирогу в такое место, где нам нетрудно будет отыскать ее потом, если встретится в этом надобность, и где — я готов поспорить — ее не найдет уже никто…
И, оставив обоих солдат и вождя заниматься приготовлением завтрака, он направился к оконечности прогалины. Там он начал внимательно осматривать все деревья одно за другим.
Огромный лес, в котором находились в эту минуту шестеро путешественников, состоял, как мы уже говорили, из одной и той же породы деревьев, именно cupressus disticha — одной из самых замечательных древесных пород, свойственной Северной Америке и заслуживающей особого описания.
Cupressus disticha занимает первое место среди деревьев Нового Света и прежде всего заслуживает внимания своей гигантской высотой. Когда подходишь к такому дереву, невольно восхищаешься этим прямым и оголенным стволом, который возносит чуть не до самого неба огромную вершину, тень от которой падает на землю, точно от облака, низко проносящегося над землей; его своеобразные листья не имеют себе подобных ни в одном лесу ни Старого, ни Нового Света.
Оно растет, обыкновенно, в воде или на местах низких, ровных, по соседству с озерами и большими реками и то только там, где эти земли большую часть года покрыты на два или на три фута водой.
Часть ствола, погруженная в воду, и та часть, которая превышает ее на четыре или на пять футов, поддерживается отростками или подпорками.
Эти столбы называют стропильными козлами.
Когда дерево достигло полного развития, эти отростки раскидываются во все стороны, оставляя между собой пространства достаточно широкие для того, чтобы несколько человек могли свободно в них спрятаться.
Каждый из пилястров оканчивается под землей большим и крепким корнем.
Корень этот растет криво и разделяется и разветвляется во всех направлениях в слое земли, находящемся непосредственно под водой.
Из этих корней образуются деревянные конусы, высотой от четырех до шести футов и от шести дюймов до двух футов в диаметре у основания. Большие конусы внутри обычно пусты. Индейцы делают из них ульи для пчел.
Часть дерева, достигающая почти высоты пилястров, тоже пуста внутри.
Но тут уже природа дерева точно изменяется.
Оно поднимается прямо, как мраморная колонна, на восемьдесят или девяносто футов над поверхностью земли.
Затем дерево разветвляется, раскидывается направо и налево, словом, во всех направлениях как бы затем, чтобы там образовать плоскую вершину, горизонтальную как балдахин, в котором орлы вьют свои гнезда и где иногда отдыхают журавли и аисты Что еще более прибавляет странной красоты этим деревьям, так это длинные перевязи крупных мхов, которые ниспадают с их высоких ветвей и развеваются по ветру.
Никакое перо не в состоянии описать всю прелесть этого леса, состоящего исключительно из этих великолепных гигантов растительного царства!
Граф де Виллье и его друг, которые впервые со дня прибытия своего в Америку находились среди настоящих пустынь, еще не изуродованных рукой человека, с восторгом любовались красотами девственного леса Граф де Виллье и барон де Гриньи с любопытством следили за всем, что делал канадец, которому удалось спрятать с необычайной ловкостью свою пирогу в пустом стволе одного дерева и так хорошо скрыть свой тайник, что, не зная, никому не удалось бы ее открыть; следуя за канадцем, оба друга незаметно для самих себя приблизились к опушке прогалины Голос Бержэ заставил их сразу остановиться
— Эй! — крикнул им охотник, подбегая к молодым людям, — но ни одного шага дальше в эту сторону, господа, если вы дорожите жизнью
— Что это значит? — спросили они с удивлением, — разве нам грозит опасность? И неужели она так велика, что…
— Ужасна, громадна! Мы стоим на болоте За этой прогалиной, образующей нечто вроде почти отвесного холма, за исключением больших жаров, вы рискуете попасть в яму глубиной от девяти до двенадцати футов по меньшей мере, где вас в одну минуту задушат грязь и тина, эта густая и зеленая трава, которую вы видите вокруг себя, скрывает от глаз жидкую грязь Вот смотрите С этими словами канадец взял жердь, нагнулся над болотом и слегка воткнул ее в траву. Палка начала колебаться то вправо, то влево, затем, точно повинуясь какой-то таинственной и непреодолимой силе, постепенно стала погружаться и, наконец, через несколько минут совершенно исчезла, — а она была длиной более пятнадцати футов
— Вот видите, — спокойно сказал охотник
— Да! — отвечал барон бледнея, — это ужасно… если бы вы не остановили нас вовремя…
— А что, это болото тянется очень далеко? — спросил граф
— Миль на двадцать, а может быть, и больше, никто этого не знает
— Как же это могло прийти вам в голову, друг мой, — продолжал граф, — заставить нас идти по такой опасной дороге?
— А потому, что это единственная дорога, по которой можно добраться к тому месту, куда я вас веду, деревня, где я живу, окружена с трех сторон этим болотом впрочем, со мной вам тут не грозит никакая опасность.
— Да, это правда! Идем завтракать. Там, по-видимому, только нас и ждут.
Индейский вождь и оба его помощника показали себя настоящими мастерами своего дела, и завтрак был готов даже раньше, чем рассчитывали. Само собой разумеется, что он главным образом состоял из того, что дала охота на медведя: медвежьи лапы, печенные в золе, и кусок хорошо прожаренного филея; затем, так сказать, уже от себя, путешественники прибавили ямс, хлеб и две тыквенные бутылки с вином и водкой.
Продолжительное путешествие не могло, конечно, не оказать влияния на аппетит путешественников.
Все уселись в кружок на траву, и каждый, выбрав казавшийся ему наиболее лакомым кусок, принялся работать зубами с усердием, которое подавало надежду, что от завтрака не останется ничего.
В то время, пока путешественники завтракали, взошло солнце.
Пейзаж тотчас же изменился.
Он предстал пред ними в такой красоте, что французы, не успевшие еще свыкнуться с красотами американской природы, то и дело вскрикивали от восторга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29