Они шли тем быстрым гимнастическим шагом, который дает им возможность в короткий сравнительно промежуток времени проходить, почти не утомляясь, громадные пространства и по таким дорогам, где очень часто лошадь не может сделать и шагу.
Тонкий Слух и несколько других знаменитых вождей племени составляли арьергард вместе с французскими офицерами и десятком канадцев, в числе которых, естественно, находился и Бержэ.
Хотя воины, покидая деревню, и придерживались индейского строя, но они не приняли ни одной из тех предосторожностей, которые всегда принимают, когда находятся на военной тропе или даже на тропе охоты для того, чтобы скрыть свои следы; они смеялись, болтали между собой, бегали и, видимо, вовсе не заботились о шуме, производимом прохождением их по лесу.
Несколько раз граф Кулон де Виллье, удивленный более чем странным поведением индейцев, обыкновенно таких осторожных и молчаливых, спрашивал Бержэ, что это, значит, но охотник, улыбаясь, ограничивался тем, что советовал ему ничему не удивляться и при этом прибавил, что скоро они и сами увидят разгадку.
Видя, что расспросы ни к чему не ведут, граф де Виллье больше не стал заниматься тем, что происходило вокруг него и, поборов свое любопытство, решил, не расспрашивая больше, ждать обещанного охотником объяснения.
Часов около восьми утра индейцы, наконец выбрались из леса и очутились в огромной прерии, простиравшейся до самого горизонта; широкий водяной проток делил степь на две почти равные части.
Среди довольно большой площадки, тщательно очищенной от травы, возвышалась обширная ротонда или, лучше сказать, трибуна, выстроенная из толстых бревен.
Когда волки-гуроны вступили в прерию, их встретили веселые восклицания индейцев других племен, прибывших раньше их; самые знаменитые вожди пошли к ним навстречу и приветствовали их каждый от имени своего племени.
Пока они обменивались обычными при таких встречах приветствиями, Бержэ подошел к офицерам и шепотом сказал им:
— Выслушайте меня. Все эти индейцы собрались сюда для того, чтобы состязаться в пильма, т. е. игре в мяч. Волки-гуроны уже давно приняли вызов на участие в этой игре; сегодня должно произойти состязание между ними и их соперниками. Заметьте, что между всеми этими индейцами больше восьмидесяти человек канадцев, которые пришли сюда будто бы затем, чтобы присутствовать на церемонии, а на самом же деле они здесь только ради вас. Когда наступит время, они пойдут за вами. Нас окружают английские шпионы… ни слова, ни жеста, которые могли бы заставить угадать ваши намерения. Индейцы и полукровные охотники до безумия любят игру в пильма, поэтому и прибытие их не может вызвать никакого подозрения. Положитесь на меня: уж я все доведу до конца. Больше, я думаю, вам объяснять нечего.
— Старый друг, — отвечал ему граф, пожимая руку, — я буду во всем тебе повиноваться, делай, как знаешь.
— Хорошо, больше ни слова! Церемония начинается. Только вот вам еще последний совет, держитесь все время позади толпы, но так, чтобы это не бросалось в глаза, и, по возможности, следуйте за мной.
— Хорошо.
Бержэ отошел с самым индифферентным видом и смешался с индейцами, среди которых он вскоре исчез.
Между тем, как и сказал Бержэ, церемония начиналась. После обмена приветствиями вождей Тонкий Слух пригласил стариков и самых знаменитых воинов в ротонду; затем, когда все общество собралось и уселось и музыканты заняли свои места, перед началом бала, предшествующего борьбе, согласно индейскому обычаю, Тонкий Слух поднялся с возвышенного сиденья, которое он занимал около других вождей, и сделал жест, который должен был привлечь внимание.
Тотчас же в толпе, состоявшей из нескольких тысяч лиц, водворилось глубокое молчание.
Тогда вождь произнес длинную речь, в которой хвалил игру в пильма; он напомнил все победы, одержанные волками-гуронамн над другими племенами, не забывая указать на свои собственные подвиги и на подвиги других вождей, присутствовавших на празднике и прославившихся своей ловкостью в этих атлетических играх.
Эта речь, которой мы не передаем, была сказана с жаром и не лишена была даже красноречия; она имела целью возбудить страсть в молодых людях и пробудить в них честолюбивую жажду победы.
После этого обязательного пролога всякой индейской церемонии вождь опять занял свое место; тогда началась музыка, по на индейский манер, причем каждый из музыкантов играл что хотел и как хотел; в общем, получалось нечто ужасное, конечно, для европейского слуха.
Целая толпа молодых девушек, одетых во все белое и украшенных ожерельями из стеклянных бус. браслетами и массой лент, вошла в ротонду.
Они все держались за руки и тихими и низкими голосами стали подпевать пронзительным звукам музыки; затем они образовали полукруг в два ряда спина к спине и, обратившись одной стороной к музыкантам, а другой к сидевшим в ротонде, стали медленно двигаться вокруг залы.
Этот танец или, скорей, этот марш продолжался около четверти часа.
Вдруг снаружи раздался пронзительный крик. Крик этот издал целый отряд молодых людей, быстро входивших друг за другом в ротонду с палками в руках.
Эти новые актеры были тоже разряжены, раскрашены в разные цвета, украшены серебряными браслетами и ожерельями из красных зерен. В волосы у них искусно были воткнуты целые пучки больших развевающихся перьев.
Они тоже образовали собою полукруглую линию, обернувшись лицом к молодым девушкам; последние сейчас же перестроились в один ряд параллельно мужчинам.
Теперь уже образовались два хора-мужской и женский, певшие поочередно, и обе линии продолжали двигаться полукругом.
Вот в чем приблизительно заключалась пляска, исполнявшаяся молодыми людьми и девушками: первый от края из танцовщиц тихо поднимался на носки, затем быстро опускался на пятки; остальные проделывали то же самое, но таким образом, что, когда первый стоял на пятках, второй поднимался на носки и так далее по всей линии.
Кроме этого танца пильма, или игры в мяч, у индейцев существует еще много других танцев, причем все они так же мало интересны, как и этот. Одно из условий требуемых для того, чтобы заслужить репутацию великого храбреца, заключается в том, чтобы сначала прослыть искусным плясуном.
У краснокожих есть охотничьи танцы. Последние носят трагический характер: они представляют собой воспевание храбрости ловкости и силы. Вообще же, танцы их перемешаны с музыкой и хоровым пением.
По окончании танцев борцы, вооруженные палками, разделились на два отряда, и по знаку, данному одним из вождей, началось состязание пильма, которое не замедлило поглотить полное внимание зрителей.
Французы, заинтересовавшиеся странным зрелищем, которое им пришлось видеть впервые со времени их прибытия в Америку, как бы забыли на некоторое время причины, заставившие их забраться в индейскую деревню, как вдруг мимо них прошел Бержэ и слегка прикоснулся к руке графа де Виллье.
Граф обернулся.
— За вами теперь никто не следит, — сказал охотник, — пробирайтесь сквозь толпу один за другим и следуйте за мной издали, но так, чтобы это никому не бросилось в глаза.
Затем, приложив указательный палец к губам, он спокойно пошел дальше, однако, уже не так быстро, чтобы граф не мог потерять его из виду.
Молодые люди мало-помалу отделились от толпы, которая инстинктивно давала им дорогу, а затем, покинув ротонду, добрались до опушки леса, в который они вошли почти сейчас же вслед за Бержэ.
— Следуйте за мной! — сказал последний, как только они подошли к нему.
— А наши солдаты? — спросил граф.
— Идите, они вас ждут.
Граф де Виллье и его друг, не спрашивая дальнейших объяснений, повиновались охотнику, который быстрыми шагами пошел впереди них.
Почти через час все трое вышли на небольшую прогалину, среди которой собралось около ста человек.
Люди эти были охотники-канадцы; Золотая Ветвь и Смельчак были вместе с ними.
Бержэ приветствовал охотников дружеским жестом, затем, окинув взглядом канадцев, спросил:
— Где Жан-Поль?
— Я здесь! — отвечал грубый и отрывистый голос. И Изгнанник, отделившись от группы людей, среди которых он стоял, сделал несколько шагов вперед.
— Этот человек здесь? — с удивлением вскричал граф.
— Молчите! — проговорил Бержэ, сжимая ему руку.
— Но, — продолжал граф, — не объясните ли вы мне?..
— Молчите! Я отвечаю за него. Не судите об этом человеке, не зная его.
Покоряясь невольно голосу охотника, граф замолчал и с озабоченным видом опустил голову.
Между тем, Бержэ и Изгнанник начали говорить шепотом.
Беседа их продолжалась всего несколько минут; затем Изгнанник, обменявшись рукопожатием с охотником, удалился, не взглянув на офицеров и даже как будто не заметив их.
— Черт возьми! Да что же все это значит? — с нетерпением спросил граф. — Я хожу, как слепой, просветите меня…
— Это значит, господин Луи, — холодно отвечал Бержэ, — что, если вы желаете, то не больше как через два дня вы будете иметь возможность захватить английский транспорт.
Глава XI. БЕРЛОГА СЕРОГО МЕДВЕДЯ
Ответ Бержэ не мог, конечно, не удивить графа де Виллье, менее всего ожидавшего услышать что-нибудь подобное, но он сумел сохранить внешнее спокойствие и даже довольно мягко сказал канадцу:
— Говори, я тебя слушаю.
— Не здесь, господин Луи. Мы слишком близко от наших друзей индейцев.
— Странные друзья, перед которыми нельзя раскрыть рта.
— Именно. Вперед! Через час там уже заметят, что мы исчезли. Надо употребить это время с пользой и поработать ногами.
— Однако, если мы…
— Если мы не хотим, чтобы на наши следы напали те, в чьих интересах за нами следить и уничтожить все планы нашей экспедиции.
— Это справедливо; но этот человек, этот шпион, словом, Жан-Поль, как ты его называешь.
— Ну, что же? — спросил Бержэ.
— Ты не боишься, что он нас предаст.
— Он!.. — проговорил Бержэ с невольным жестом негодования, — нет, успокойтесь, господин Луи, он нас не предаст. Молодой человек покачал головой с видом сомнения.
— Поверьте мне, господин Луи, — с грустью продолжал охотник, — вы очень ошибаетесь насчет этого человека; позднее вы узнаете и тогда…
— Тогда? — с любопытством проговорил граф.
— Ничего, я знаю, что говорю. Но довольно нам заниматься этим несчастным; подумаем лучше о наших собственных делах.
Затем, обращаясь к канадцам, сгруппировавшимся вокруг него, Бержэ сказал:
— Товарищи, вот те два французских офицера, о которых я вам говорил. Вы обещали мне во всем им повиноваться, могут ли они рассчитывать на ваше слово?
— Да, — отвечали охотники в один голос.
— Вы ведь знаете, в чем дело?
— Ты нам это уже говорил! — возразил один из канадцев.
— И вы обещаете исполнить ваш долг? — Мы поклялись и сдержим нашу клятву.
— Хорошо, теперь все сказано, товарищи. Затем Бержэ обернулся к офицерам:
— Я сдержал свое обещание, господа: эти храбрые охотники пойдут за вами в огонь и в воду. Рассчитывайте на них, как на меня.
— Мы надеемся на них, — отвечал граф де Виллье, — и я благодарю их именем короля за выраженные ими чувства патриотизма.
Охотники ответили офицеру молчаливым поклоном.
Договор был заключен крепче, чем у всех королевских нотариусов.
Оба офицера были в восторге от того оборота, какой принимали их дела и могли быть уверены, что с помощью окружавших их охотников они успешно выполнят возложенное на них поручение. Никогда еще они не видели такого единодушного решения своих помощников послужить делу, за которое они брались.
— Спасибо, Бержэ, — сказал граф охотнику, — я доволен тобой.
— Тогда, значит, все обстоит как следует, — смеясь отвечал канадец. — Но довольно разговаривать; пора отправляться в путь. Мы еще успеем потолковать сегодня вечером на бивуаке о том, что нам делать дальше, а до тех пор ни слова. Идите с Богом, братцы, а к закату солнца постарайтесь быть там, где мы уговорились. Согласны?
— Хорошо!
Почти в ту же минуту, точно их поглотила земля, все охотники исчезли разом. Офицеры, их солдаты и Бержэ остались на прогалине одни.
Молодые люди удивленно переглянулись.
Бержэ, не давая им времени приступить к нему с расспросами и предупреждая всякие вопросы с их стороны, заговорил первый:
— Сто человек, какие бы предосторожности они ни принимали, не могут путешествовать по пустыне, не оставляя своих следов, — сказал он. — Мы окружены шпионами, которых необходимо сбить с толку. Идя поодиночке, мы увеличим наши шансы на успех, и нашим врагам будет невозможно преследовать нас; впрочем, сегодня вечером мы уже будем достаточно далеко, чтобы нам можно было ничего не бояться. Наши люди уже ушли; а теперь пора и нам!
— Куда же мы пойдем?
— Мы несколько минут будем идти по дороге к деревне, а затем сядем в лодку. Нам придется путешествовать по воде, потому что на ней не остается следов.
Затем они покинули прогалину и, как и сказал Бержэ, опять пошли по той же самой дороге, по которой пришли; но через пять или шесть минут они слегка отклонились влево и очутились среди целого хаоса утесов, на которые молодые люди стали храбро взбираться следом за своим проводником.
Эти утесы занимали значительное пространство и простирались во всех направлениях.
Взобравшись на одну группу утесов, канадец, наконец, остановился, что доставило большое удовольствие французам: малопривычные к подобного рода путешествиям, они чувствовали сильную усталость.
— Здесь, — сказал охотник, усевшись за огромным куском гранита, — сядем и немного отдохнем.
— Честное слово! Я лучшего ничего и не желаю, — отвечал барон, без церемонии растягиваясь на земле.
Товарищи его тотчас же последовали его примеру.
— Черт возьми! — сказал граф, — по какой же, однако, дьявольской дороге ты нас ведешь, Бержэ!
— Дорога прекрасная, господин граф, хотя немного и трудная; хитер будет тот, кто разыщет на ней следы ваших ног, тогда как за нами нетрудно было бы следовать по обыкновенным тропинкам.
— Это правда, но ведь нам придется спуститься вниз; нельзя же все время идти по этой дороге, где хорошо могут чувствовать себя разве только козы,
— сказал барон, потягиваясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29