Имей в виду, с вами едет наш учитель и его приятель из Праги. И ещё старый пан Людвик; этот вполне сойдет за председателя на любом экзамене. – Перевозчик смахнул капельки пота со лба и весело усмехнулся: – Я надеюсь, ты подготовился хорошо?
Он взял мою коробку с крючками и стал их разглядывать.
И тут мне пришла в голову страшная мысль: а вдруг я сегодня ничего не поймаю?
– Нынче утром Руда говорил мне, что ты обещал Анче хорошего карпа, – продолжал пан Роучек и высыпал крючки себе на ладонь. – И на какой из них ты собираешься его поймать?
Я показал ему крючок с таинственной надписью.
– А я бы, Тоник, с удовольствием подцепил его вот на этот!
Пан Роучек извлек из заднего кармана брюк старую записную книжку и открыл её. Между листками лежал черный крючок.
Пан Роучек наклонил книжку, и крючок соскользнул на мою ладонь.
Я попытался возразить:
– Он, кажется, довольно ржавый?
– Тебе не нравится?
– А он не великоват?
– Хочешь или не хочешь? – спросил пан Роучек.
Чтобы не обидеть его, я положил крючок в коробку.
Перевозчик встал, потянулся, вернулся к парому и стал собирать деньги. Я остался один со своими заботами.
Прибежал Руда, оглядел меня внимательно и покачал головой:
– Опять тебя что-то мучает?
Теперь он снова стал моим лучшим другом, и потому я признался ему во всем.
Из деревни приплелся Лойза Салих. У него в руке была удочка. Он, как всегда, пискнул:
– Что это вы смотрите на воду? Уплыло что-нибудь?
Мы поделились с Лойзой нашими печалями, хотя он, конечно, ещё не мог понять, что к чему. Лойза задумался. А через минуту заявил, что ему пришла в голову хорошая мысль.
– Вот что, Тонда, как поймаешь карпа, сразу отдай его Анче, вот и все!
Ну что взять с такого малыша! Потом пришел Грудек. Ещё издалека он помахал нам удочкой.
– Вы тоже на рыбалку?
– Они тут переживают, сможет ли Тонда поймать карпа! – вместо приветствия сказал Лойза. – Он обещал Анче большого карпа.
Грудек попросил удочку и начал вместе с нами думать, как бы это устроить, чтобы я сегодня наверняка поймал настоящую рыбу.
Стемнело. Самое время для рыбалки. Вскоре все петипасские ребята уже сидели около нас, и все давали советы, предлагали крючки, тесто для наживки, мотыля и дождевых червей.
– Тонда, насади вот этого – не пожалеешь!.. Наконец Грудек сказал:
– С рыбой всегда неясно. Рыба она и есть рыба! Ребята пообещали, что все будут держать палец мне на счастье. Приятно, когда о тебе так заботятся, правда?..
Только Индра Клоц спросил меня:
– Почему это ты должен поймать рыбу именно для Анчи?
Руда постучал пальцем себя по лбу и крикнул Индре:
– Почему? Почему? Потому что она наш друг. Ясно?
У мостика зазвенела цепь. Это пан Людвик отвязывал лодку. На берегу нас ждали Генерал и петипасскии учитель. Они уже сложили удочки и кивнули нам с Рудой – мол, поторопитесь.
– Где будете ловить? – спросил Грудек.
– Под Казином!
– Ребята, пошли! – скомандовал Грудек и повел ребят по берегу к казинской скале.
Мы с Рудой побежали к мостику, и каждый сел в свою лодку.
– А где же Анча? – спросил я пана Людвика.
– Она ждет нас у ольхи, Тоник. Там ей ближе, – ответил пан Людвик.
Лодки плыли вниз по реке. Я сидел на носу, вдыхая запах смолы и свежей воды. С мостика нам махал перевозчик Роучек:
– Без рыбы лучше не возвращайтесь!
Мы плыли мимо высоких скал; за день они нагреваются, а вечером от них веет теплом. Березы, растущие на склонах, розовели от солнца, которое медленно опускалось за мельницу. Деревья словно замерли – ни одна ветка не шелохнется.
– Вот это погода! Как раз для рыбалки! – сказал пан Людвик и повернулся ко мне.
А у меня на душе было по-прежнему неспокойно. Чем больше я любовался рекой, тем больше волновался: а вдруг ничего не поймаю?
Вторая лодка плыла рядом с нашей. Генерал и петипасскии учитель вспоминали прошлые свои рыбалки, разговаривали о рыбах. Едва они упоминали какую-нибудь рыбу, как раздавался голос Руды:
– Тридцать пять… Двадцать пять… Пятьдесят!..
Петипасскии учитель то и дело посматривал на него и утвердительно кивал головой.
Там, где на левом берегу реки стоят домики с садами, мы увидели петипасских ребят. Они шли гуськом по тропинке, высоко поднимая руки. Это они показывали, что держат мне палец на счастье.
У ольхи нас ждала Анча с Пецкой. Пан Людвик подъехал к берегу, и я помог Анче сесть в лодку. Пецка вскочил сам.
Теперь Петипасы казались мне самым красивым местом в мире. Наверное, нигде, никогда не было такой Красивой реки, таких зеленых деревьев и такого розового горизонта. Даже тучи на небе были какими-то необыкновенными.
Все было бы хорошо, если б не мысль о карпе для Анчи. Но Анча ни о чем не догадывалась. Она сидела с Пецкой на задней лавке и рассматривала мою удочку.
Потом она завертела катушку, спиннинг затрещал, и Пецка на него залаял. Я подумал, что это неважная примета.
Пан Людвик повернулся ко мне:
– Тоник, бросай якорь!
Я бросил в реку камень на веревке, затем побежал к тому месту, где сидела Анча, и бросил второй. Пан Людвик сказал, что у меня получается, как у заправского рыбака.
Другую лодку остановил Руда.
Справа над нами поднималась казинская скала. Солнце освещало только её вершину. Вода под скалой была чёрная и глубокая.
На другом берегу я увидел петипасских ребят. Они стояли среди высоких верб и забрасывали удочки.
– Ну, Тоник, начнем! – сказал пан Людвик и показал мне, где я должен сесть.
На другой лодке тоже готовились. Генерал хотел одолжить одну удочку Руде, но петипасский учитель сказал:
– Ему ещё рановато!
Чтобы Руде не было скучно, петипасский учитель достал из своих вещей складной метр и подал его Руде.
– А что с ним делать? – шепнул мне Руда.
– Будешь измерять рыбу, понятно?
Я попросил Анчу подать мне коробку с крючками. Но сначала я прикрепил на леску поплавок и оловянное грузило, а потом уж привязал крючок. И наконец насадил на крючок червяка. Пан Людвик, Генерал и петипасский учитель уже забросили свои удочки. Я торопливо бормотал про себя свое заклинание:
– Река, река, дай мне рыбу!
Грузило легко опустилось в воду. Я посмотрел на Анчу: не скажет ли она мне что-нибудь на счастье? Она взяла лапу Пецки и помахала мне ею. В тот же миг Генерал подсек леща.
– Для начала не так уж плохо, – похвалил петипасский учитель.
– Лещ, тридцать семь, наша лодка выигрывает! – заявил Руда и сунул рыбу в ведерко.
– Ну, Тоник, теперь очередь за нами, – шепнул мне пан Людвик.
На левом берегу что-то плеснулось.
– Я тоже поймал! – послышался голос Грудека.
Я увидел, как все ребята сбегаются к нему.
– А ты, Тонда? – пропищал через реку Лойза Салих.
– Я ещё нет!
– Насади тесто! – посоветовал через реку Индра. – Сегодня клюет на тесто!
– Тихо! – крикнул петипасский учитель, и на реке стало тихо-тихо, как в школе во время урока.
Я следил за поплавком так внимательно, что в глазах у меня рябило. Но он не шевелился.
Внезапно с другой лодки послышался голос петипасского учителя. Он звал Генерала:
– Карел!
Я повернулся. Петипасский учитель стоял в лодке, а его удочка согнулась до самой рукоятки. Много ему пришлось повозиться, прежде чем он вытащил рыбу из воды.
Руда гордо провозгласил:
– Карп, ровно пятьдесят!
Ребята стояли на берегу. Было уже темно, и они плохо видели нас. Однако они услышали, как что-то сильно плескалось по воде.
– Это твой, Тонда? – сложив ладони, крикнул Грудек.
Я не ответил.
– Лучше помолчи, – посоветовал Грудеку Индра Клоц.
Петипасский учитель даже не прикрикнул на них. Он был страшно доволен, что поймал такого карпа.
Пан Людвик положил руку мне на плечо:
– Не огорчайся так, Тонда. Мы ещё им покажем!
Потом ко мне подошел Пецка. Опершись передними лапами на сиденье, он смотрел мне прямо в глаза и помахивал хвостом. Ему тоже хотелось меня утешить.
Становилось прохладно. Над рекой взошел месяц.
Все вокруг осветилось. И поплавки стало видно очень хорошо. Но мои все равно не шелохнулся.
Петипасские ребята продолжали стоять на берегу. Только Лойза ушел домой, мать увела его ужинать. Я слышал, как он говорил ей по дороге:
– Не могу я тебе дать руку. Я держу палец Тонде на счастье.
Анча тихо сидела на носу лодки. Пецка дремал, свернувшись у её ног. Он не проснулся даже тогда, когда пан Людвик вытащил карпа. На два сантиметра больше, чем у учителя!
– Когда же у тебя клюнет, Тонда?
Это сказала Анча. Хорошо, что при свете месяца не видно, как человек краснеет…
– Ты слышишь меня, Тонда? Я пробубнил:
– Анча, тихо, а то разбудишь Пецку.
– Он все равно не спит.
– Спугнешь рыбу.
Пан Людвик тихо засмеялся.
С другой лодки послышался голос Генерала:
– Какой прекрасный вечер!
Я бы тоже так думал, если б у меня был карп для Анчи.
– Тонда, ты не хочешь со мной разговаривать? – снова сказала Анча.
– Хочу. Вот поймаю рыбу, тогда… – Я шлепнул ладонью по воде.
– Тише, Тоник! – буркнул пан Людвик.
– Я бы тоже разозлилась, если б у меня не клевало, – вздохнув, сказала Анча.
И в эту минуту вся моя злость куда-то улетучилась. Я спокойно взял удочку, вытянул крючок из воды. Попросил Анчу, чтобы она сама выбрала мне самого хорошего червя. Отвязал свой крючок и дал его подержать Анче.
– Ты что, уже собираешься, Тоник? – удивился пан Людвик.
– Хочу попробовать с грузилом потяжелее. Что скажете?
Пан Людвик кивнул:
– Можно. Вода сегодня тянет.
Но, прежде чем я заменил грузило, Анча выронила из рук крючок – мой лучший крючок! Напрасно искали мы его по всей лодке.
Но даже из-за этого я не мог сердиться на Анчу. Я только попросил, чтобы она подала мне какой-нибудь другой из коробки. И она выбрала крючок пана Роучека. Тот, черный и ржавый.
– Этот годится?
Я хотел было вернуть его Анче, но голос у неё был такой печальный, она так расстроилась, что потеряла мой самый любимый крючок… Я хотел хоть немного её утешить.
– Это отличный крючок.
– Как я рада! – засмеялась Анча и подала мне червяка.
Я насадил и забросил удочку.
– Карп, двадцать семь, недомерок! – раздался с другой лодки голос Руды.
И брошенный обратно в реку карп весело всплеснул воду.
Через минуту снова:
– Усач, девятнадцать, недомерок!
– Они там напали на рыбий детский сад, – усмехнулся пан Людвик.
– А не пора ли нам домой? – спросил Генерал. Месяц скрылся за тучкой.
– Пожалуй, Тоник, начинай сматывать.
Пан Людвик встал. В темноте зажужжали катушки трёх спиннингов.
– Уже сматывают, – послышались голоса петипасских ребят. Они ждали нас на берегу.
Я оглянулся на Анчу:
– Ты теперь совсем не веришь, что я рыболов?
Анча не ответила. Она сидела на дне лодки, на коленях у неё лежал Пецка. Они спали.
Впрочем, теперь я и сам знал: никакой я не рыболов – Анча от скуки даже уснула.
Но вот что мне ответить ей, когда она проснется и спросит:
«Ну, Тонда, а где же обещанная рыба?»
Рыба, которую я должен для неё поймать, не могла быть обыкновенной рыбой. Ведь это первый подарок первому другу в Петипасах.
Пан Людвик тоже заметил, что Анча уснула.
– Тоник, поспеши со сборами, пока мы тут совсем не замерзли.
Я наклонился к удочке, но нарочно сунул руку в карман, чтобы не сразу браться за удочку. Мысленно я повторял:
«Ещё минутку. Вот сейчас рыба подплывает к червяку. Вот она открывает рот. Заглатывает червя. Значит, сейчас поплавок вздрогнет!»
Месяц выглянул из-за тучи. Поплавок неподвижно висел на леске.
Потихоньку я вынимал руку из кармана.
«Ну, теперь уже наверняка. Прежде чем я возьму удочку, на ней будет рыба!»
Поплавок слегка качнулся. Нет, это река играла с леской.
Пая Людвик вытягивал из воды якорный камень.
– Тоник, собирайся. Ты не уснул?
Я взял удочку. Леска натянулась. Так натянулась, что даже зазвенела. Я подсек, но крючок прочно застрял где-то на дне.
– Что ты там возишься, Тоник?
– Я, кажется, застрял.
– Вот те раз! – Пан Людвик окликнул вторую лодку.
– Отправляйтесь вперед! Тоник застрял. Мы вас догоним.
Я подсунул вторую руку под удилище, леска тонко запела.
– Нет, это, наверное, коряга.
И тут я почувствовал, как удочка дернулась, будто на дне что-то закрутилось, завертелось – и с такой силой, что лодка закачалась. Пан Людвик бултыхнул якорь обратно в воду. Удочка чуть не вылетела у меня из рук. Конец её заплясал вверх-вниз, а леска свистела так, словно вокруг нас комары летали.
Я только крикнул:
– Поймал!
Пан Людвик перескочил через два сиденья, опустился на корточки возле меня:
– Тяни!
Я тянул обеими руками. Но рыба будто приросла ко дну.

– Тяни, тяни! – кричал пан Людвик. – Это, наверное, угорь!
Я уперся ногой в край лодки, закрыл глаза и тянул. Рыба оторвалась от дна. Попав в поток, она заметалась влево и вправо.
– Смотри, не выпусти, Тоник!
Я прокрутил катушку разок, другой – больше не удалось.
Пан Людвик стоял возле меня и пристально следил за леской, которая металась из стороны в сторону.
Я сжал зубы.
– До чего ж здоровая!
Пан Людвик молотил кулаками по дну лодки.
– Если ослабишь хоть на секунду – поминай как звали!
Рыба начала уставать. Я это сразу почувствовал.
– Бери её с лески!
Я отбросил удочку, схватил в руки леску. Правой, левой, правой, левой – попеременно. Вода около кормы пошла кругами. Пан Людвик скинул пиджак, приготовился.
И вот показался угорь. Промелькнул вдоль борта к носу. И тут пан Людвик набросил на него пиджак.
Сердце у меня оглушительно стучало, коленки тряслись. Пецка тявкал, а Руда на другой лодке размахивал руками, как ветряная мельница:
– Ребята! Угорь! Такой, что в штанину не поместится!
– Тонда, ты? – отозвались ребята. Я ответил слабым голосом.
– Я-а-а…
– Ура! – заорали на берегу. А Генерал проговорил:
– Тонда, садись – пять!
Пан Людвик засунул угря в мешок и крепко-накрепко его завязал. Я взял этот мешок и передал его Анче:
– Это тебе!
– А он не кусается? – спросила Анча…
Мы медленно плыли назад к перевозу. Казинская скала уже растаяла в темноте, а река перед нами казалась широкой серебряной дорогой.
Я сидел на носу, смотрел на пана Людвика. Когда он наклонялся и загребал, я видел за его спиной Анчу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18