– Хорошо. Только до комнаты.
Час спустя Джетро вышел из специальной комнаты, а внутри, у двери, остались стоять два здоровенных пластиковых мешка для мусора с запиской, в которой уборщику было велено сжечь эти мешки в котельной. Из комнаты Джетро вышел один.
Глава пятнадцатая
– Я проиграл, – уныло произнес Римо, обращаясь к Чиуну, поглощенному созерцанием перипетий жизни героини – домохозяйки, исповедующейся психиатру. Чиун, конечно, услышал, но не подал вида. Тогда Римо решил переодеться, но тут Чиун сделал нечто невообразимое: он встал и выключил телевизор. Сам. Добровольно.
Снова усевшись на пол, Чиун молча указал Римо на место перед собой. Этим жестом бесчисленные поколения корейских учителей-сенсеев приглашали учеников познать мудрость предков. Так настоятель призывает послушника ко вниманию.
Римо опустился на пол перед Чиуном, скрестив ноги в позе, которой его обучили много лет назад, когда даже несколько минут в таком положении причинили боль спине. Сейчас Римо вполне мог бы уснуть в позе лотоса и пробудиться отдохнувшим.
Он смотрел в мудрые проницательные глаза человека, которого он сперва возненавидел, потом начал опасаться, затем проникая к нему уважением и, наконец, полюбил. Человека, который стал для него больше чем отцом, человека, который создал Римо заново.
– Ты знаешь историю Синанджу – моей родины, родины моих дедов и прадедов, историю нашей бедности, голодных детей, которых в годы неурожая приходилось «отправлять домой» – бросать в холодные морские волны. Об этом ты знаешь. Тебе известно, что на протяжении всей нашей истории в Синанджу всегда находились люди, которые, торгуя своим непревзойденным мастерством боевых искусств, помогали жить всей деревне. Ты знаешь, что плата за мои услуги идет в Синанджу. У нас бедная земля, и единственным источником существования давно уже стало искусство сыновей Синанджу. Римо почтительно кивнул.
– Это тебе известно. Но это не все. Я – Мастер Синанджу, но кто же тогда ученик?
– Ученик – это я, отец, – ответил Римо.
– Но я был Мастером еще до твоего рождения…
– Значит, есть еще кто-то другой.
– Да, есть, Римо. Когда я очутился около того здания, в которое ты не смог проникнуть, я подумал сначала, что оно выстроено так сложно, что тебе просто не хватило знаний. Но, увидев табличку с названием улицы, я понял, что там таится великая опасность.
– Для меня, папочка?
– Особенно для тебя. Почему я, несмотря на преклонные годы, всегда одерживаю над тобой верх во время наших тренировочных схваток?
– Потому что ты сильнее всех, папочка.
– А кроме этой очевидной причины?
– Ну, наверное, потому что ты меня хорошо знаешь.
– Верно. Это я научил тебя всему тому, что ты умеешь. Я всегда знаю, как ты поступишь в следующую секунду. Для меня это то же, что сражаться с самим собой, только более молодым. Я знаю, как ты поступишь, еще до того, как ты сам подумаешь об этом. Есть еще один человек, который знает это, знает потому, что его обучал я. Обучал с рождения, и как раз его имя я прочел на табличке с названием улицы. Я все понял – твой противник изменил своему долгу. Гибели твоей желает человек по имени Нуич, чьим именем названа эта улица.
– Знакомое имя.
– Естественно. Если ты прочтешь его задом наперед, то увидишь, что мы с ним зовемся одинаково.
– Он изменил свое имя?
– Нет, я. Человек этот, сын моего брата, покинул Синанджу и воспользовался полученными от меня знаниями, но не для поддержки тех, кто в этом нуждался. Я был опозорен, и я, учитель, изменил свое потомственное имя, а затем отправился на заработки в далекие страны. После меня не будет больше Мастера Синанджу, некому будет кормить нашу деревню, наступит голод и смерть.
– Жаль слышать такое, папочка.
– Ни о чем не жалей. Я нашел достойного ученика. Я нашел того, кто станет после меня Мастером, когда я «вернусь домой» в холодные воды пролива, отделяющего Корею от Китая, где и расположена Синанджу, словно жемчужина в раковине.
– Это великая честь, отец.
– Ты окажешься достоин ее только тогда, когда победишь самонадеянность, лень и вредные привычки, способные помешать мощи твоего развития и прогресса, разрушить все, созданное мною в твоем лице.
– Ну, конечно, папочка, – улыбнулся Римо, – все победы – твои, все поражения – мои. Я хоть когда-нибудь делаю что-то правильно?
– Ты перестанешь ошибаться только тогда, когда у тебя появится ученик, – промолвил Чиун с мимолетной улыбкой, пользуясь случаем в очередной раз напомнить о собственной непогрешимости.
– Этот Нуич намного сильнее меня?
Чиун сомкнул указательный и большой пальцы, оставив промежуток не более волоска.
– На столько.
– Отлично, – приободрился Римо. – Тогда я вступаю в бой!
Чиун покачал головой.
– Второе место, пусть даже с минимальным отрывом, – не самый желательный результат в соревновании, где приз – жизнь.
– Почему я должен обязательно стать вторым? Я постараюсь что-нибудь придумать!
– Сын мой, через пять лет ты будешь вот на столько – Чиун раздвинул руки на двадцать сантиметров – впереди. Ты – исключение изо всей белой расы. Но истина в том, что ты обойдешь неблагодарного дезертира Нуича только через пять лет. Через пять лет я со спокойной совестью благословлю тебя на поединок с сыном моего брата, и мы с триумфом привезем в Синанджу его кимоно. Через пять лет ты превзойдешь даже моих великих предков. Так предначертано, так и будет.
Голос Чиуна звенел гордостью. Но на всякий случай, дабы ученик не слишком возгордился, Чиун добавил;
– И все это я создал из ничего.
– Папочка, – возразил Римо, – у меня нет пяти лет. У моей страны нет пяти лет, все должно быть кончено к завтрашнему вечеру!
– Твоя страна большая. Что из того, если завтра ее будут грабить не те, кто делает это сегодня? Страна богатая, хватит на всех. А чем ты ей обязан? Она казнила тебя, заставила жить жизнью, к которой ты никогда не стремился, обвинила тебя в преступлении.
– Америка – это моя Синанджу, отец.
Чиун мрачно поклонился в ответ.
– Это я могу понять. Но, если бы моя деревня так обидела меня, как тебя – твоя страна, я перестал бы быть ее Мастером.
– Мать не может обидеть своего сына…
– Это не так, Римо.
– Я не закончил. Мать не может обидеть сына настолько, чтобы он не спас ее в минуту смертельной опасности. У меня не было отца – ты стал мне отцом, а моя страна – это мать, которой я не знал.
– Вот через пять лет и преподнеси матери подарок – кимоно Нуича.
– Оно нужно ей именно сейчас. Присоединяйся ко мне. Вдвоем мы легко одолеем этого Нуича.
– К сожалению, это невозможно, сын мой. Достаточно нам помешать друг другу хоть на долю секунды – а линии нашей атаки могут пересечься – и обоим настанет конец. Я обучил тебя тому, чего не умеет никто. Тебя ожидает величие. Не уподобляйся оловянному солдатику, бездумно бросающемуся по зову трубы вперед, на смерть. Ты – это то, что ты есть, а такие не должны идти на глупую смерть. Никакие знания, никакая тренировка, никакая сила не могут превозмочь глупость. Не будь глупцом. Это приказ.
– Я не могу подчиниться.
Чиун смолк, повернулся и включил телевизор.
Римо переоделся в костюм посвободнее. Рана подсохла и зудела, но он не обращал внимания. От двери Римо попрощался с Мастером Синанджу:
– Спасибо, отец, за все, что ты дал мне.
Не отрываясь от экрана, Чиун промолвил:
– У тебя есть шанс. Может быть, Нуич не верит, что белый человек превзошел все то, чему я тебя научил.
– Ну вот, значит шанс есть. Что же ты такой мрачный?
– Случай хорош только для игры в кости или в карты. Это не для нас. То, чему я тебя учил, – как аромат розы на холодном ветру.
– Ты пожелаешь мне удачи?
– Ты так ничему и не научился! – сказал Чиун и больше не проронил ни слова.
Глава шестнадцатая
Автомобильная пробка растянулась на всю длину Нуич-стрит. Римо вышел из такси и быстро пошел вперед мимо стоящих в заторе автомобилей, мимо недовольных, раздраженных водителей, рассерженных не только транспортной пробкой, но и тем, что в заключительный день съезда его заседание перевели в новую штаб-квартиру Международного братства водителей, сообщив об этом только на рассвете.
Тем, кто пытался возражать, что, дескать, у Братства уже есть штаб-квартира в Вашингтоне, было сказано, что теперь это будет штаб-квартира только водителей. Непонятно. Вокруг нового президента профсоюза вообще происходило много непонятного, и вот теперь – Нуич-стрит.
Римо протолкался сквозь длинную очередь у входа, не единожды выслушав: «Эй, ты, встань как все в очередь!» Некоторые его узнавали. Охранник у входа был в бинтах. Римо узнал его – это был тот самый страж, который схватил его пакет с рыбой прошлой ночью – длинной ночью неудачных попыток избежать крайних мер. А кончилось все тем, что и их осуществить не удалось.
При свете дня охранник не узнал Римо. Он посмотрел на делегатскую карточку и сказал:
– А вас разыскивает Джетро. Он здесь, у входа.
Джетро стоял в просторном фойе, на одной из стен которого висел какой-то занавешенный пока лозунг – может быть, эмблема Братства, а может – нового суперсоюза.
Джетро приветствовал прибывающих обычными «Как поживаете?» и «Рад вас видеть!». Римо подошел поближе. В глазах Джетро мелькнула тень страха, но на лице появилась фальшивая улыбка.
– Как поживаешь, приятель? Рад тебя видеть! – сказал президент Международного братства водителей.
– Я счастлив быть здесь, Джин. Сегодня – великий день! Великий, – отвечал Римо, и они обнялись, демонстрируя собравшимся единство в руководстве профсоюза.
– Давай, спустимся вниз, надо обсудить кое-какие профсоюзные дела.
– Пошли.
Два лидера по-дружески направились к лифту. По-дружески вошли в кабину и продолжали по-дружески беседовать, пока двери не закрылись. Джетро нажал несколько кнопок и сказал:
– Ты обманул меня, сукин сын, ты же обещал действовать со мной заодно!
– А, не любишь, когда тебя обманывают! – рассмеялся Римо. – Ты что, только вчера родился?
– На кого ты работаешь? – спросил Джетро.
– Не на Нуича, – отвечал Римо. – Кстати, где он?
– Не твое дело!
– Мы встретимся с ним?
– Это уж точно! – ответил Джетро с ледяной улыбкой.
Римо что-то мычал себе под нос. Они оказались в просторном подвальном помещении. Там висел плакат с названием нового суперпрофсоюза, создание которого может уничтожить страну и само профсоюзное движение. Джетро стал одну за другой нажимать кнопки на кодовом замке у двери в комнату, которая находилась в центре переплетения множества труб.
Римо продолжал что-то напевать. Вошел. Позади захлопнулась дверь.
Джетро зашел за пустой металлический стол. На потолке Римо заметил напоминающие душ наконечники.
Джетро сунул руку под стол.
– Здесь кнопка, которая принесет тебе мучительную и неизбежную гибель. Выбирай: муки и боль или быстрая смерть от моих рук!
Римо понимал, что так нельзя, что профессионалы так не поступают, но не смог справиться с приступом смеха.
– Извини, – с трудом выговорил он, – я подумал, что ты шутишь.
– Ну хорошо, как хочешь, – произнес Джетро. – Я могу остановить процесс, когда станет очень больно, и тогда ты станешь умолять меня, чтобы я дал тебе возможность все рассказать!
– Договорились, – ответил Римо, еле удерживаясь от смеха. – Умолять. Хорошо. Умолять.
Бесполезно. Он все-таки рассмеялся, а потом захохотал в полный голос.
Из наконечников труб показалось нечто вроде тумана, и Римо стало не до смеха. Джетро выхватил маску, напоминающую противогаз, и поднес ее к лицу. Жертва, очевидно, должна вдохнуть клубящийся в воздухе туман, через легкие яд попадет в кровь, и если бы школа Синанджу еще в двенадцатом веке не открыла способ противодействия, то Римо, скорее всего, растворился бы.
Но Мастера Синанджу нашли самый несложный способ обороны против такого нападения. Надо просто не дышать. Любой пловец в состоянии ненадолго задерживать дыхание, а для тех, кто может эффективно контролировать свой организм, не дышать – просто пустяк. Организовать такую, достаточно сложную атаку не просто, а отразить ее, по словам Чиуна, может даже ребенок.
Сквозь стекла противогаза Джетро со злорадной ухмылкой наблюдал за Римо, перед которым вдруг возникла непредвиденная опасность – приступ смеха. Он отвел глаза и постарался сосредоточиться на каких-нибудь печальных мыслях. Ничего не получалось. Тогда Римо стал вспоминать все самое неприятное, что было в его жизни. Подумал о докторе Смите. Через несколько секунд туман стал рассеиваться, исчезая в вытяжной системе. Джетро снял маску. На его лице появилось злобно-торжествующее выражение.
– Умри! – воскликнул он. – Умри медленно. Сейчас ты уже не владеешь ни руками, ни ртом, ни глазами. Ты, наверное, меня почти не слышишь, но пока слух не до конца покинул тебя, я хочу сообщить, что очень скоро ты просто растворишься, превратишься в лужицу! В лужицу, которая вместе с другими отбросами и нечистотами попадет в канализацию!
Это было уже чересчур, не помог ни доктор Смит, ни самые печальные события в жизни Римо!
– Ах-ха-ха! – схватился Римо за бока в непреодолимом приступе смеха и захохотал, захлебываясь, так что еле удержался на ногах и вынужден был прислониться к стене. Взглянув на Джетро, он увидел, что тот потрясен. Выражение лица Джетро чуть было не вызвало у Римо настоящую истерику. Ну зачем Джетро так его смешит?! Может быть, – подумал Римо, – этот дурацкий туман и вызвал припадок смеха? Наконец он с трудом овладел собой.
– Извини, – сказал Римо, – я не смог удержаться. Так где же Нуич?
– А-ва-а… – только и вымолвил Джетро.
– Нуич, – повторил Римо.
– Первая дверь направо. Постучи три раза.
Челюсть Джетро отвисла, на лбу блестел пот, он вытер ладони о расклешенные брюки. Состояние шока сменилось злобой. Джетро принял боевую стойку. Римо заглянул под стол – так и есть, ступни чересчур повернуты внутрь. Типичная ошибка начинающего.
– Ступни расположены неправильно, – заметил Римо.
– Ну, иди сюда, покажи как надо, – ответил Джетро.
Римо нырнул рукой под стол и нащупал кнопку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22