Продавец выложил перед ним целую пачку.
— Но мне нужна всего одна пластинка! — возразил Смит.
— Мы не продаем жевательную резинку пластинками, — без тени смущения отозвался продавец.
Харолд В. Смит недовольно скривился.
— А жевательные шарики у вас есть? — поинтересовался он.
— Шариков нет, есть только пластинки в пачках. Так вы берете?
— Ладно, — проворчал Смит, с явным неудовольствием отсчитывая пятьдесят пять центов мелочью.
Как потом выяснилось, Смиту понадобилась не одна, а две пластинки. Таким образом, он избежал повторного похода в магазинчик, но три пластинки все же остались неиспользованными.
Яростно прожевав пластинку до состояния полного размягчения, он с силой вдавил кнопку звонка и зафиксировал его в таком положении с помощью теплого комочка.
Потом, аккуратно подтянув брюки на коленях, опустился на ступеньку, положил чемоданчик себе на колени и стал ждать. Звонок входной двери звенел не умолкая.
Меньше чем через десять минут дверь открылась.
Глава КЮРЕ встал и обернулся.
На пороге стоял мастер Синанджу в черном, расшитом золотом кимоно, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Впрочем, едва он узнал непрошеного гостя, на лице его появилась маска холодного равнодушия.
— А, Смит... — сдержанно проговорил он.
— Я, мастер Чиун, — так же сдержанно подтвердил Смит.
Оба замолчали. Мастер Синанджу и не собирался приглашать приехавшего в дом, и тот прекрасно понимал это.
Наконец глава КЮРЕ откашлялся и произнес:
— Я пришел поговорить насчет продления нашего контракта.
— Разве вы не получили мое письмо?
— Получил.
— И капсулу, которую Римо просил меня вам вернуть?
— И капсулу тоже.
— И вы ею не воспользовались?
— Нет, — ровным голосом отозвался Смит.
Оба снова замолчали.
Глава КЮРЕ кашлянул еще раз.
— Вы не предложите мне войти?
— Увы, я не могу вас принять.
— Почему?
— Ко мне должны прийти.
— Кто? Римо?
Чиун ткнул пальцем в сторону до сих пор не умолкавшего звонка и проговорил:
— Нет, сейчас наверняка придет мастер, чтобы отремонтировать этот взбесившийся звонок, и мне придется уделить ему максимум внимания, чтобы работа была выполнена как следует.
Харолд В. Смит протянул руку к «взбесившемуся» звонку и отлепил свою жевательную резинку. Тотчас стало тихо.
— Теперь вы, видимо, можете отказаться от услуг мастера.
Кореец почтительно покачал головой и пробормотал:
— Преклоняюсь перед вашим знанием всех этих механических штуковин.
— Я займу всего несколько минут вашего драгоценного времени, мастер Чиун.
— Тогда входите.
Мастер Синанджу провел Смита в башню для медитирования, наполненную холодным светом осеннего солнца, лучи которого свободно проникали в нее через большие окна.
Стены и немногочисленная мебель были насквозь пропитаны запахом свежего риса. Пожалуй, этот запах уже никогда не выветрится отсюда, подумал Смит.
Чиун подождал, пока глава КЮРЕ устроится на татами, потом с удивительной для его возраста легкостью опустился на мат напротив.
— Я не могу уделить вам много времени, — нараспев произнес он. — Вы помешали мне упаковать вещи.
— Вы уезжаете из Америки?
— Да, к сожалению.
— Можно поинтересоваться почему?
— Здесь слишком много горьких воспоминаний...
— А где Римо? — нахмурился Смит.
— Мне запретили об этом говорить.
— Запретили? Кто?
— Римо пошел своим путем, а теперь своим путем пойду и я.
— Так вот почему вы решили разорвать контракт, — догадался глава КЮРЕ.
— Я ничего не разрываю. Срок действия нашего контракта истек, и на сей раз у меня нет желания его возобновлять.
— Но почему?
— Просто-напросто не могу.
— Не можете?!
— Я ведь совсем старик, и мне уже не по силам такая работа.
Харолд В. Смит достал из чемоданчика свой кольт и наставил его на мастера Синанджу.
— Я вам не верю!
Ни один мускул не дрогнул на лице Чиуна. Взглянув на оружие, он невозмутимо произнес:
— Я говорю правду.
— Хорошо, пусть я ошибаюсь, но тем не менее спущу курок.
Чиун выпятил тощую грудь и тут же стал похож на зобастого голубя.
— Стреляйте! Рана от пули все равно не настолько страшна, как та, что нанес мне этот неблагодарный, которого вы когда-то уговорили меня взять в обучение...
И мастер Синанджу закрыл глаза.
И Харолд В. Смит нажал на спуск.
В тишине башни грянул выстрел. Смит вздрогнул от грохота, пороховой дым застлал ему глаза.
Когда спустя пару секунд к нему вернулось ясное зрение, он увидел сидевшего перед ним как ни в чем не бывало мастера Синанджу. В глазах его появился какой-то странный холодный свет.
Смит так и ахнул.
— Что произошло?
— Вы промахнулись.
— Но вы же не двигались с места!
— Правильно, не двигался.
— Тогда где же пуля?
Из широкого рукава кимоно высунулась рука с когтистыми пальцами, и мастер Синанджу неспешно указал на стоявший между ними чемоданчик Смита.
Глава КЮРЕ взглянул в указанном направлении: чемоданчик стоял там, куда он сам его поставил, однако с одной его стороны едва заметно дымилась дырочка от пули. Горячий свинец пронзил кожаную обивку и был остановлен пуленепробиваемым слоем кевлара.
— Невероятно! — выдохнул Смит. Значит, Чиун загородился от пули именно его чемоданчиком, да так быстро, что человеческий глаз не уловил никакого движения.
— Чего уж там, — снисходительно произнес мастер.
Харолд В. Смит заставил себя сконцентрироваться.
— Я хочу знать правду, — проговорил он.
— Какую правду?
— Мастер Чиун, Америка хорошо вам платила.
— Не спорю.
— Если дело в деньгах, я постараюсь сделать все, что в моих силах, хотя ничего обещать не могу, — сказал Смит.
— Дело не в деньгах. Работа по контракту требует усилий не одного, а двух мастеров Синанджу. Раньше такого не бывало, мастера всегда прикрывали его «ночные тигры». Но мне на долю выпало работать на такого клиента, который уговорил меня обучить ассасина из своей страны. И я взялся за дело, потому что у меня не было выбора. Время и силы, отданные ученику, потрачены впустую. Замены ему я нигде не нашел...
— Значит, Римо решил действовать в одиночку?
— Римо решил вести растительный образ жизни, распрощавшись с судьбой ассасина. Он принял твердое решение, и никто теперь его не отговорит.
— Где он сейчас? — перебил старика Смит.
— Не спрашивайте, не скажу.
— Ты что, боишься конкуренции?
— Страх мне неведом. То, что я чувствую, похоже на сердцевину персика — такое же жесткое и горькое. Во мне прочно угнездилась скорбь, ибо я, оказывается, воспитал такого ученика, который попрал свое предназначение.
— Неужели Римо навсегда решил выйти из игры?
— Это я должен выйти из игры! Я жажду удалиться от дел и спокойно провести остаток жизни в своей деревне, наблюдая оттуда за самостоятельной работой своего ученика. Я отдал ему все свои силы и что же получил взамен? Он меня бросил!
— Опять?
Чиун горестно сгорбился.
— Меня выбросили за ненадобностью, — прошептал он.
— Выбросили?
— Прежде, я слышал, в этой стране был распространен такой обычай — выгонять из дому ставших недееспособными стариков.
— Совсем не похоже на Римо, — негромко возразил Смит.
— Мой американский ученик предал меня! Здесь мне больше нечего делать, прочь, прочь с этих неприветливых берегов...
— И что вы теперь будете делать?
— Я слишком стар, чтобы снова обучать кого-то. Даже если мне удастся подыскать подходящего ученика, я уже не успею создать еще одно чудо. Я уже вырастил двух мастеров Синанджу, и оба оказались неблагодарными!
— Давайте заключим контракт на прежних условиях.
— Я же сказал, что уже не в силах работать на Америку. Слишком стар для этого. Теперь придется поискать не столь требовательного клиента.
— Я хочу, чтобы услуги Дома Синанджу были сняты с открытых торгов!
— А кто сказал, что они выставлены на открытые торги?
— Вчера в зале заседаний Генеральной Ассамблеи ООН произошел неприятный инцидент. Полагаю, вам известно, о чем я.
— Возможно, — бесцветным тоном отозвался Чиун.
— Так вот, предлагаю продлить наш контракт на прежних условиях, только вы будешь получать деньги просто так, ровным счетом ничего не делая.
— Нет, я так не могу.
— Почему?
— Честь для меня превыше всего. Я не могу брать золото и ничего не делать! Сначала я буду сидеть сложа руки, потом вы, видя, как ни за что ни про что уплывают ваши деньги, станешь просить меня о каких-нибудь мелких одолжениях, разного рода небольших услугах, вроде лакейских, и так постепенно превратите меня в своего раба. Не бывать этому!
— Хорошо, я готов заплатить вам за то, что вы откажете в услугах перечисленным мной государствам.
— Хотите подкупить меня? — Чиун гордо выпрямился.
— Я, как всегда, забочусь прежде всего о безопасности США.
— Мой долг перед Домом Синанджу взвесить все поступившие предложения и выбрать самое достойное, самое выгодное, ибо я последний мастер Синанджу и теперь некому занять мое место. Тех денег, что мне удастся заработать до конца жизни, должно хватить всей деревне на очень многие годы. Нельзя же уйти в загробный мир, зная, что халатное отношение к своим непосредственным обязанностям повлечет за собой страдания народа!
— Но без вас организация прекратит свое существование!
— Не моя забота.
— Значит, мне придется уйти ни с чем?
Глаза Чиуна сузились, превратившись в щелки.
— Если вам удастся найти Римо, можешь попробовать заключить сделку с ним.
— А где он сейчас?
— Спросите у своих оракулов, глядишь, они подскажут. Я не могу.
Харолд В. Смит нахмурился. Резко выпрямившись, он сурово спросил:
— Это ваше последнее слово?
— К сожалению, да.
— Ладно, мне пора.
— Если Дом Синанджу будет существовать после моей смерти, — многозначительно проговорил мастер, — знайте, в свитках будет записано, что я никогда ничего не имел против сотрудничества с Америкой и желал, чтобы ваши законные сыновья в будущем могли найти общий язык с моими потомками.
— У меня нет сыновей, — сухо произнес Харолд у. Смит.
Он повернулся и молча вышел из комнаты.
Мастер Синанджу по-прежнему неподвижно сидел на своем татами. Его чуткий слух ловил каждый шаг Смита по ступенькам лестницы; вот входная дверь отворилась, закрылась, и наступила мертвая тишина.
Итак, дело сделано. Одна дверь закрылась, зато теперь откроются другие.
Завтра непременно начнется настоящая война претендентов на получение услуг Дома Синанджу.
Глава 9
Проснувшись свежим и бодрым, Римо отправился на поиски Санни Джоя.
— Санни Джой уехал в Мексику, — сообщил ему индеец в потертых джинсах и выгоревшей фланелевой рубашке. Причем выражение его лица осталось совершенно непроницаемым.
— В Мексику? Так прямо взял и уехал?
Индеец едва заметно пожал плечами.
— Санни Джой время от времени ездит туда. Может, там у него зазноба...
— Он ничего мне не передавал?
— Меня, во всяком случае, не просил.
— И куда конкретно он направился? — спросил Римо.
Индеец сплюнул себе под ноги.
— Откуда я знаю... Санни Джой вернется, когда захочет.
— Ты что, не можешь сказать, куда конкретно он поехал? — вспылил Римо.
— Обычно он ездит в Куэрвос, — нехотя выдавил индеец.
— Спасибо, — сухо отозвался Римо, вовсе не испытывая никакой благодарности к неразговорчивому собеседнику.
— Не за что, — буркнул тот.
Римо отправился в поселок пешком. В прежние времена, до того как стали вымирать женщины племени, индейцы селились в деревянных домиках, напоминавших с виду жилища переселенцев на Дикий Запад. В таком вот месте Римо когда-то оставил взятую напрокат «мазду-навахо».
Опустевший поселок производил жутковатое впечатление. У колодца одиноко стояла старуха индианка, качая воду в подставленную деревянную бадью. При каждом движении ее сухоньких плеч на согнутой спине подпрыгивали седые косички. Когда Римо подошел к своему джипу, она даже не взглянула в его сторону.
Усевшись за руль, Римо двинулся на юг. Рассеянно глядя на «дворники», старательно сметавшие пыль и грязь с лобового стекла, Римо размышлял о странном поведении Санни Джоя. Почему он ничего не сказал? Удивительно!
Остановившись на берегу Колорадо, Римо выкупался и голыми руками поймал себе рыбину на завтрак: река буквально кишела радужной форелью. Он развел костер древним способом — невероятно быстрым и интенсивным трением палочек друг о друга.
Насадив пойманную форель на заостренную палку, Римо воткнул ее в песок рядом с костром и стал ждать, пока рыба зажарится как следует.
Странное дело, он уже начал привыкать к Санни Джою как к родному отцу. Со дня смерти матери уже прошло столько лет, что он имел полное право завести себе подружку.
Улыбнувшись, Римо снял с палки готовое блюдо и с наслаждением откусил сочную мякоть. Позавтракав, он тщательно вымыл лицо и руки в прохладной речной воде и вновь уселся за руль. Джип послушно тронулся на юг.
У самой границы из-за поворота выскочил пограничный патруль на белой машине и, включив пронзительную сирену попытался остановить Римо.
Он хотел было газануть, но передумал. Сейчас у него не было никакого желания связываться с патрулем, поскольку он не помнил, истек ли срок аренды джипа.
Завидев впереди контрольно-пропускной пункт, Римо и вовсе раздумал сопротивляться властям. Пусть все идет своим чередом.
Он послушно притормозил у обочины.
— В чем дело? — Римо протянул патрульному офицеру удостоверение личности, согласно которому он, Римо Дюрок, являлся агентом ФБР.
— По ту сторону границы расположилось крупное войсковое соединение Мексиканской федеральной армии.
— И что?
— По всей границе, от Сан-Диего до Браунсвилля, спешно подтягиваются мексиканские армейские части. Похоже, затевается что-то серьезное. Пересекать границу теперь небезопасно, сэр. Мы вынуждены просить вас вернуться обратно.
— Я разыскиваю мужчину лет шестидесяти на черном джипе. Пару часов назад он, по всей видимости, пересекал здесь границу.
— Джип, соответствующий вашему описанию, действительно пересек границу за десять минут до того, как мексиканцы закрыли проезд через свой КПП, — сообщил патрульный офицер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33