Вся операция, таким образом, заняла около 4 месяцев. Все наши моряки, от адмирала до рядового матроса, показали высокое мастерство, выдержку, преданность делу.
Только здесь, в советском порту, бывший американский крейсер «Милуоки» получил новое имя – «Мурманск».
И все-таки один корабль мы потеряли – подводную лодку «В-1». Вели ее замечательные люди во главе с прославленным североморским подводником И.И. Фисановичем. Причины гибели лодки до сих пор неизвестны.
Полученные «во временное пользование» английские и американские корабли, отлично освоенные нашими командами, исправно несли службу до конца войны.
Когда 10 февраля 1947 года был подписан мирный договор с Италией, эти корабли были возвращены Англии и США, а 33 итальянских корабля были переданы Черноморскому флоту. Я довольно подробно рассказал эту историю потому, что она хорошо отложилась в памяти. Кроме того, ее не раз напоминали мне в беседах английский адмирал флота Э. Канингхэм и американский адмирал флота Э. Кинг в Потсдаме. Они хотели, знать мнение советских моряков об их кораблях. Я не имел основания возводить хулу на корабли, к которым мы уже привыкли, поэтому давал им высокую оценку и от лица наших моряков благодарил союзников за помощь.
По ленд-лизу получили мы небольшие американские корабли. Переговоры о их передаче происходили в Москве. Американский представитель генерал Дин выдвинул условие: корабли мы должны принимать в США и своими силами доставлять в свои порты. Мотивировал он это тем, что американцы на таких малых кораблях далеко от берега не ходят, а если появляется необходимость путешествия через океан, эти корабли грузят на палубу транспортов.
Получение кораблей и организация перехода возлагались на советского военно-морского представителя в США контр-адмирала М.И. Акулина. Он попытался грузить их на транспорты, но столкнулся с такими трудностями, что впору было вообще от кораблей отказываться. Оставалось одно – перегонять их своим ходом. Это 6 тысяч миль по океану, да еще осенью, в пору штормов!
Тогдашний начальник Главного морского штаба вице-адмирал Г.А. Степанов, собрав своих работников, приказал думать. Обдумали проблему со всех сторон. Выводы неутешительные: шансов, что корабли дойдут, мало. Но рисковать надо. Я долго не решался подписывать приказ. Еще раз взвесил все «за» и «против». И все-таки подписал – в расчете на героизм и мастерство наших моряков.
Первая группа состояла из 12 кораблей типа «СЧ» – «сабмарин чейсерс», то есть охотники за подводными лодками (у нас их стали называть большими охотниками – «БО», хотя они имели водоизмещение всего сто пятьдесят тонн). Вооружение их состояло из крупнокалиберных пулеметов, бомбометов и необходимых для охоты за подводными лодками средств гидролокации и гидроакустики. К охотникам присоединилось 12 тральщиков типа «AM».
Под руководством контр-адмирала М.И. Акулина наши специалисты принимали корабли на месте их постройки, откуда американские моряки перегоняли их в порт, где уже ожидали советские команды. Когда акты о приемке были подписаны, на кораблях был поднят советский Военно-морской флаг. С этого момента за корабли полностью отвечали советские моряки. Вскоре охотники и тральщики вышли в океан. Участник перехода Б.В. Никитин вспоминает: «Переход занял более 20 ходовых суток. Экипажи кораблей почти не отлучались от боевых постов. На пути из Исландии в Мурманск корабли с далеко не полностью укомплектованными командами включались в боевую работу – они следовали в составе сил охранения конвоев. Едва успев прибыть в Ваенгу, корабли ввиду недостатка противолодочных средств немедленно начинали нести боевую службу, занимаясь поиском и уничтожением вражеских подводных лодок».
Точно таким же путем позже прибыли на Северный флот еще 34 охотника и 24 тральщика. Провели их командиры дивизионов Б.В. Никитин, И.Н. Грицук, А.Г. Егоров.
Беспримерные переходы небольших кораблей, конечно, были сопряжены с риском, требовали огромного напряжения от моряков. Передо мной несколько донесений.
Б. В. Никитин писал мне об учебе советских моряков при подготовке к походу: «Среди наших моряков не оказалось радиометристов, пришлось радиолокацию осваивать радистам. Наши гидроакустики, знакомые только с шумопеленгаторами, впервые столкнулись с гидролокаторами. Пришлось в кратчайшие сроки изучить эти сложнейшие устройства. Никогда не видели раньше автоматических пушек „эрликон“ наши артиллеристы. Тренировались день и ночь. А на учебных стрельбах при первом же заходе самолета разорвали в клочья буксируемый им рукав. То же самое произошло и при втором заходе. Американцы взмолились: не стреляйте по рукаву, чтобы сменить его, надо сажать самолет, а это связано с потерей времени».
А вот что донес командир 1-го дивизиона БО капитан 3 ранга И.Н. Грицук: «Вышли из Сен-Джонса 5 августа 1944 года в составе 6 единиц второго отряда. Командир отряда – И.И. Юшин, штурман – старший лейтенант Воронин. Сплошь туман. От Гренландии тянутся плавучие льдины, которые почти не фиксируются радиолокаторами. Большая зыбь. Несмотря на туман, благополучно вышли в точку встречи с канадским корветом, который должен был пополнить нам запасы топлива. Командиру предложили швартоваться к борту корвета. Но на крупной волне это было опасно. Предложил принимать топливо, становясь корвету на буксир. Шланг прикреплялся к буксирному концу. Приняли топливо без происшествий. Расставшись с канадцами, взяли курс на Англию. Засвежело до 7 баллов. Волны достигают мостика, но корабли хорошо держатся в строю. 11 августа вышли на кромку минного поля в обозначенной точке. Через минное поле с Лондондерри отряд сопровождал встретивший нас английский корвет. В Лондондерри соединились с прибывшим туда ранее 1-м отрядом (командир Константинов) и теперь уже в составе дивизиона перешли самостоятельно в Лох-Ю, где формировался конвой в Мурманск. С этим конвоем 25 августа 1944 года прибыли в Мурманск и вступили в состав ОВРа Северного флота».
А вот еще один эпизод. 18 октября 1944 года к отплытию в Советский Союз готовился последний отряд БО под командованием командира 3-го дивизиона А.Г. Егорова. Два корабля этого отряда находились в базе Кий-Вест и три – в базе Майами. Ночью от Кубы на Флориду стал двигаться ураган. Скорость ветра достигала 40 метров в секунду. Он срывал с домов крыши, рвал телефонные и электрические провода, вырывал с корнями деревья, гнал на берег огромные волны. Вода подступала к набережным, заливала улицы и бульвары. В гавани вода поднялась выше настила пирсов. Всю ночь напролет наши моряки боролись со стихией и отстояли свои корабли. Между тем в этих же базах пострадали многие суда, даже более крупные. Некоторые из них выбросило на берег. А наши корабли, едва только ураган пролетел, вышли в море и через три недели достигли родных берегов.
Когда мы на моем видавшем виды «Дугласе» подлетали к Ваенге, первое, что бросилось в глаза, – обилие крупных кораблей на рейде. Линкор, крейсер, эсминцы! Целая эскадра. Летчик хитро прищурился и сказал:
– Моряки наши тоже «харрикейны» получили.
Я догадался, на что он намекает. Североморские летчики в начале войны обзавелись некоторым количеством английских истребителей типа «харрикейн». Самолеты оказались неважными, ни в какое сравнение не шли с нашими «Лавочкиными», но в руках наших летчиков и они воевали неплохо. А сейчас вот и на воде иностранная техника появилась.
Головко был рад:
– Теперь мы окончательно в люди вышли. Имеем эскадру, как и все флоты!
На Севере все еще было прохладно, временами даже налетали снежные заряды, но лето вступало в свои права, над морем круглые сутки светило солнце. Приходилось думать о всемерном усилении охраны конвоев, и новые корабли были более чем кстати. Для прикрытия конвоев флот теперь мог выделять каждый раз до 40 боевых кораблей и до 2 авиационных дивизий.
Свершился перелом в войне не только на суше, но и на море: конвои в пути теряли меньше транспортов, а места выгрузки надежно прикрывались нашей истребительной авиацией и зенитными средствами.
Легче вздохнули и гарнизоны полуостровов Рыбачий и Средний. Этот уголок Заполярья, блокированный с суши, с моря и воздуха, стойко защищали воины армии и флота в условиях полярных ночей, среди гранитного безлюдья, где воздух зимой обжигает морозом и птицы замерзают на лету.
Мне попалась книга воспоминаний непосредственных участников защиты полуостровов Рыбачий и Средний, изданная Мурманским книжным издательством. Она называется «1200 дней и ночей Рыбачьего». Жаль, что книга вышла небольшим тиражом и многие читатели не смогут познакомиться с ней. Вообще о героях, защищавших этот уголок нашей советской земли, сказано до обидного мало. А ведь они держались за каждый камень, отбиваясь от противника, превосходившего их в силах. И удержали этот важный плацдарм, так пригодившийся нам и в дни обороны, и в дни наступления.

Эскадра возвращается в Севастополь

Весна 1944 года знаменовалась возросшими темпами наступления на всех фронтах. Это, конечно, сказалось и на активизации деятельности флотов, взаимодействующих с фронтами. Изменился характер морских операций, их целью стало участие в освобождении побережья и приморских городов. Ставка теперь уделяла флоту еще больше внимания. Верховное Главнокомандование в директивах фронтам четко определяло роль флотов.
– Наступило время для более активного действия флотов в море, – сказал мне Сталин.
Разговор этот происходил, когда вплотную встал вопрос об освобождении Крыма.
Крым, расположенный в самом центре Черного моря, имел большое стратегическое значение. Не случайно так держались за него гитлеровцы.
После захвата плацдарма на Керченском полуострове Генеральный штаб приступил к разработке операции по освобождению Крыма одновременно войсками 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии.
Начальник Генштаба А.М. Василевский в общих чертах информировал меня о предстоящей операции и предложил обдумать задачи моряков. Главный морской штаб разработал наши предложения. Коротко они сводились к тому, что Черноморский флот будет оказывать фронтам посильную помощь с моря; в период решительного наступления моряки блокируют с моря Севастополь и другие крымские порты, парализуют коммуникации противника.
Замысел операции заключался в одновременном наступлении на Симферополь и Севастополь со стороны Перекопа и с Керченского полуострова. Черноморский флот и Азовская флотилия должны были содействовать наступлению Отдельной Приморской армии на первом этапе борьбы и всему фронту – на последнем.
В преддверии Крымской операции, как известно, была освобождена Одесса – один из важнейших черноморских портов. В этих боях участвовала лишь часть сил Черноморского флота, но в результате их действий противник понес значительные потери на море. По данным, подтвержденным документами – и нашими и немецкими, в северо-западной части Черного моря были потоплены б транспортных судов и повреждены эсминец и катер.
Обороне Одессы немецко-фашистское командование придавало большое значение. Потеря Одессы и всего северо-западного побережья Черного моря неизбежно привела бы к изоляции с суши крымской группировки. Кроме того, это означало бы перенесение военных действий на территорию Румынии, поставило под угрозу румынские порты, что повлекло бы за собой окончательный срыв снабжения крымской группировки. Оказался бы под ударом и нефтяной район Плоешти. Словом, со всех точек зрения Одесса была для гитлеровского командования важным стратегическим плацдармом, утрата которого неизбежно ускорила бы сдачу Крыма.
Чтобы усилить помощь сухопутным войскам, сражающимся на Черноморском побережье, командование Черноморского флота предложило перебазировать в район Каркинитского залива части морской авиации и торпедных катеров. Предложение было одобрено. Вскоре на очищенной от врага Кинбурнской косе в Скадовске основалась заново сформированная Очаковская военно-морская база. В ее распоряжение передавалось несколько береговых батарей, выделялась часть штурмовой авиации. В начале марта в Скадовск была перебазирована 2-я Новороссийская бригада торпедных катеров под командованием капитана 2 ранга В.Т. Проценко. Погода не благоприятствовала переходу. И все же катера за 20 часов прошли почти 500 миль. Несколько позже туда же направилась вторая группа катеров. Катерники начали активные боевые действия в районах Одессы и Очакова, а позже в районах Ак-Мечети и Евпатории, а также у побережья Румынии.
1-я бригада торпедных катеров (14–16 единиц) в то же самое время перешла в маневренную базу, развернутую в Анапе. Отсюда катера выходили на вражеские коммуникации вдоль южного берега Крыма.
Активизировала свои действия и бригада подводных лодок, располагавшаяся в Поти, Очамчире и Туапсе.
Операция по освобождению Одессы войсками 3-го Украинского фронта под командованием генерала армии Р.Я. Малиновского заняла менее трех недель – с 26 марта по 14 апреля 1944 года. В это время Черноморский флот вел интенсивные действия на морских коммуникациях, срывая вражеские перевозки, флотская авиация бомбила румынские порты Констанцу и Сулину, уничтожала вражеские транспорты и боевые корабли.
Одесская операция началась с того, что в Николаеве высадился небольшой десант, вызвавший панику в тылу врага. В десант входили 55 моряков из батальона морской пехоты под командованием майора Ф.Е. Котанова и 12 армейцев. На 7 гребных рыбачьих ботах они ночью вышли из села Октябрьского. Командовал десантом старший лейтенант К.Ф. Ольшанский. Пройдя 15 километров по Южному Бугу против сильного течения и ветра, смельчаки достигли окраины Николаева и на рассвете 26 марта скрытно высадились в районе элеватора. Немцы обнаружили десант только в 8 часов утра, а в 10 часов начали атаковать его. Против 67 наших бойцов фашисты бросили в бой 3 батальона пехоты, 4 танка, 4 орудия, 2 шестиствольных миномета, несколько огнеметов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81