Самое скверное заключалось в том, что я толком не знал, что случилось в Нейшене. Похоже, Алек Берджисс был всеобщим любимцем. Видимо, он отправился на восток, где его и убили. Виновником его смерти вполне мог оказаться тот человек, которого застрелил я, но так ли это? Уверяют, что Берджисс виртуозно владел револьвером, самозваный шериф едва ли сладил бы с ним в честном поединке. Возможно, засада… они почти так и сказали. Однако, кто знает!Шериф вернулся и сел за стол. Потом начал рыться в старых плакатах из серии «Их разыскивает полиция». На столе перед ним лежала винтовка.В камере тускло белело одно окно, перегороженное тремя железными прутьями. Судя по расположению здания, оно выходило в степь. Где-то там протекал Вороний ручей, в пойме которого росли кусты и деревья. Сколько времени потребуется человеку для того, чтобы добраться туда?— Даже и не думай удрать отсюда, — послышался сзади голос шерифа, — эти парни повесят тебя на ближайшем дереве. Они очень любили Алека.— Послушай, — обратился я к нему, — уж не знаю, какая муха тебя укусила, но я никакого отношения не имею к убийству Берджисса. Я забрал револьвер у самозванца-шерифа… наверное, и звезду он снял с него, как трофей. Свой револьвер я потерял прошлой ночью и поэтому взял запасной. Раз уж меня обвиняют в убийстве, ты мог бы, по крайней мере, объяснить мне, что там такое случилось.Его глаза встретились с моими, и он неохотно произнес:— Тебе лучше знать. Нам известно лишь, что Берджисс и четыре других человека отправились в Форт-Смит, сопровождая фургон, в котором ехала некая женщина и ее муж. Фургоном управляли двое заключенных. Больше никто не слышал ни про Берджисса, ни про остальных, а спустя какое-то время нашли их тела. Заключенные исчезли. Берджисс и его люди попали в засаду. Убили ли их всех, в том числе и женщину? Не знаю. В общем, револьвер — только ключ к загадке, который мы на текущий момент имеем. Но все горят желанием поскорее тебя повесить.Из этих сведений я не мог извлечь ничего для себя полезного, хотя понял чувства людей, жаждавших моей смерти, — убит всеобщий любимец. Но для того чтобы расширить дело, требовался не один человек и веские основания.— Кто были эти заключенные? — спросил я.— Гуд Кайлер и Рад Миллер.— Рад Миллер! — Я опрометью соскочил с койки, и шериф машинально отпрянул от двери.— Миллер — один из тех скотоводов, с которыми у нас возникли проблемы! Неужели ты считаешь, что я рискнул головой ради его свободы?— Я думал об этом. С тех пор вы могли рассориться, или же вся твоя история — сплошное нагромождение лжи.— Рад Миллер мертв. Я убил его на равнинах, когда он преследовал одного из людей Гейтса. Хэнди Корбин это тебе подтвердит. Или спроси Коттона Мэддена.— Тогда возникает другой вопрос, — спокойно ответил шериф. — Хэнди Корбин — родственник Принца, а у нас есть все основания полагать, что Принц также замешан в убийстве.— Бессмыслица! Когда произошла стычка с самозваным шерифом, мы еще не успели встретиться с Келси и его бандой.Шериф пожал плечами:— Разве? А ты говорил мне, что они следили за вашим стадом… что Келси завел шашни с невесткой Гейтса. Откуда нам знать, что здесь нет никакой связи?Конечно, откуда ему знать… я и сам не знал. В моем представлении здесь вообще ничего не совпадало, и я не мог отделаться от этого ощущения. Хотя это не значит, что связь и вправду отсутствовала. Если Келси и его банда хотели отбить Рада Миллера, они могли обратиться за помощью к любому, кто подходит для подобного дела. Парни, которые пытались угнать наше стадо, и выглядели как отъявленные бандиты,От всего случившегося я не ждал добра. На Западе, где весьма редко бывает законный суд, местные жители привыкли вершить правосудие собственными руками и без всякого сожаления. Скорее всего, меня успеют повесить до того, как станет ясно, что совершена ошибка… если это вообще когда-нибудь выяснится.Мне надо было как-то выбираться отсюда.Шериф ушел, оставив меня в одиночестве. На улице припекало солнце… я забеспокоился о своей лошади, оставленной у коновязи. Спустя какое-то время я встал и попробовал отворить дверь. Она не поддалась. Оконные прутья оказались достаточно прочными. Временами с улицы доносился смех, звон стекла, шум работающей водокачки, где-то хлопала дверь.В конце концов я улегся на койку и стал обдумывать свое положение. Должен быть хоть какой-нибудь выход! Я из тех, кто считает, что выход можно найти из любой ситуации, стоит только хорошо покрутить мозгами. Но мне в голову не пришло никакой идеи, и я, спустя какое-то время, заснул. Когда проснулся, уже похолодало, солнце опустилось за горизонт, близилась ночь.А ночь сулила всякие неприятности. Люди придут с работы. Соберутся в салунах. Начнут обсуждать мой случай и поглощать при этом спиртное. Уж я-то прекрасно знал, на что похоже пьяное сборище. Сквозь решетчатую дверь камеры я глядел в окно и видел лишь дорожную пыль, сухую траву да краешек здания.Я стоял, ухватившись за прутья дверной решетки, и мне стало страшно. Неужели меня повесят за то, чего я не делал? Как отца вздернут на виселице? Мой ремень и винтовка лежали в углу кабинета, револьвер, инкрустированный слоновой костью, все еще покоился в кобуре. С таким же успехом они могли находиться за десять миль.С улицы доносились звуки музыкальной шкатулки. Два человека проехали мимо, таща за собой шлейф пыли. Теперь я мерил шагами узкую камеру.Предположим, мне удастся выбраться. Тогда они решат, что я, без сомнения, виновен. Но если останусь, они, скорее всего, меня вздернут. И никогда не узнают, что поступили неправильно. Я понятия не имел, что мне делать и есть ли у меня вообще выбор.Я попробовал снова улечься на койку — заснуть не удавалось. Сев, я попытался что-то придумать. Надо бежать! Не сидеть же так сложа руки и ждать, пока они придут.Ну а как же шериф? Неужели он останется безучастным? Мне он показался честным, упорным, способным до конца стоять на своем… но он один.Мои глаза медленно блуждали по комнате, кто-то построил камеру на совесть, ни единой щели, куда я мог бы просунуть хоть ноготь. Меня зажали, как сардину в бочке.С улицы донесся пьяный крик. Ну вот, начинается… скоро явятся за мной. Глава 12 Неожиданно раздался стук копыт. Из окна кабинета я увидел нескольких всадников, приближавшихся к городу. Когда они проскакали мимо, я узнал Кэкстона Келси, Ла-Салля Принца и Энди Миллера. С ними ехали еще двое. Келси и его люди на улице города! Что бы это значило? Ради чего они рискнули сюда примчаться? Неужели до них дошел слух о моем аресте? Нет, это нереально, успокаивал я себя. Какие-то другие причины привели их сюда. Возможно, все объясняется элементарным желанием выпить и перекинуться в «фараона».Я заметался по камере. Если бы я оказался на свободе, если бы у меня был револьвер! Но даже окажись я на воле, как снять с себя обвинение? Квини меня ненавидит, моя казнь для нее — бальзам на сердце, как и обвинение! Но как мне не хотелось выбраться из-за решетки, не добившись оправдания!Так что же делать? Передо мной стоял все тот же вопрос. Возбужденная толпа заполняла улицу, а я сидел взаперти, не имея понятия, предпримет ли шериф хоть что-нибудь, чтобы ее остановить. Дать о себе знать друзьям я не имел возможности. Никто и близко не подходил к тюрьме, окружающее ее пространство оставалось безлюдным.Один за другим зажигались городские огни. Низкий ветер трепал полынь, донося до меня ее терпкий, пронзительный запах.Неужели так рухнут все мои мечты? Неужели меня постигнет участь отца?Я снова принялся лихорадочно осматривать камеру… Отсюда должен быть какой-нибудь выход! Навалился на дверную решетку — она даже не шелохнулась, ухватился за оконные прутья — закреплены намертво.В конце концов я как-то незаметно задремал. Помню, как сидел на кровати, потом улегся, а дальше в памяти сохранился лишь момент пробуждения. Было темно. Снаружи доносился какой-то ропот, словно кто-то разговаривал.Я поспешно поднялся. Город ярко горел огнями, откуда-то донесся дикий крик, потом звон разбитого стекла и отвратительный смех. Мимо проскакал всадник.Потом раздались шаги — кто-то торопливо приближался к участку. Распахнулась входная дверь, и на фоне городских огней на мгновение возникла чья-то фигура. Дверь захлопнулась.— Чэнси? — Это был шериф. — Ты не спишь?— Думаешь, можно уснуть, когда вокруг собирается пьяная орава? — На самом-то деле я спал и сам удивился, как это мне удалось настолько расслабиться. — Они пришли сюда? — спросил я.— Пока только обсуждают, — ответил он. — Возможно, все лишь треп.— Ты дашь мне оружие?Пока он обдумывал ответ, я успел не спеша досчитать до десяти.— Может быть, — пообещал он, — если дойдет до самосуда. Никто еще не пытался отбить у меня заключенного, и едва ли кому-либо удастся.— Не убивал я Алека Берджисса, — еще раз попытался я убедить шерифа. — Даже ни разу не видел его. Уж поверь мне на слово, я не лгун.— А кто ты, Чэнси?В темноте я не мог разглядеть его лица, но видел, что он смотрит в окно, держа наготове винтовку.Кто? В самом деле, кто я?— Никто, — ответил я. — Обычный деревенский парень, у которого нет ничего, кроме здоровья, тягостных воспоминаний и надежды на лучшее. Моего отца повесили за конокрадство, хотя он был самым лучшим человеком на свете, отнюдь не вором и не бандитом. — Так мы сидели в участке под покровом темноты, а я рассказал шерифу об отце, поведал ему историю про лошадь и описал казнь. — Мне всегда хотелось вернуться туда, — признался я, — вернуться и показать им всем.— Говорят, ты неплохо стреляешь?— Я не намерен применять оружие в Теннесси. И вообще не желаю никого убивать. У меня есть только одно желание — возвратиться и доказать им, что я многого добился в жизни, что я — честный человек… а тут меня ловят и собираются линчевать.И в этот момент мы услыхали шум шагов. Кто-то медленно, спотыкаясь, брел к участку. Чья-то рука ухватилась за ручку двери, но дверь была заперта изнутри.— Шериф? Вы там? Отворите… Я — Боб Тарлтон.Шериф открыл дверь, и Боб протиснулся внутрь. Одной рукой он опирался на трость, а в другой держал винтовку.— Чэнси, ты здесь? — спросил он.— Я-то здесь, а вот тебе лучше бы лечь в постель.Боб тяжело опустился в кресло, слышно было, как он прерывисто дышит.— Выпустите его, шериф, — произнес он с усилием. — Я за него ручаюсь.Поколебавшись, шериф отпер дверь камеры. Я прошел в угол, где лежало мое оружие, нацепил ремень и взял в руки винтовку. В комнате царила мгла, но наши глаза постепенно привыкали к темноте, и мы кое-как различали друг друга.— И вот еще что, — сказал я. — Квини в городе. Она могла бы рассказать правду. Но, увы, от нее нет никакого проку, хотя она и видела, как я убил человека, носившего этот револьвер.С улицы доносились крики, потом дверь с шумом захлопнулась. Мы слышали, как толпа, состоящая из подонков общества, бездельников и бродяг, приближалась. Они шли спотыкаясь на каждом шагу и переругиваясь. Я прекрасно знал этот тип людей, потому что не раз видел подобное раньше, многие из них — неплохие люди, когда протрезвеют, но сейчас это был пьяный сброд, у которого начисто отшибло разум: свора, одержимая одним — заключенный, обвиняемый в убийстве хорошего человека, не должен уйти безнаказанным.— Почему бы вам обоим не уйти? — предложил я. — Они охотятся только за мной.— Мы же партнеры, — возразил Тарлтон. — Забыл, что ли?Шериф ничего не сказал. Он распахнул окно, затворил тяжелые ставни и открыл амбразуру одной из створок.— Эй, вы, там! — крикнул он. — Разворачивайтесь и дуйте обратно! Сегодня ночью никакой казни не будет!Они продолжали идти, и тогда шериф выстрелил. Пуля ударила в землю прямо перед толпой.— А ну, назад! — приказал он. — Я здесь не один, вам будет с кем сразиться.Они остановились и замерли под покровом мглы, сбившись в плотную, возбужденно гудящую массу.— Выдай его нам, шериф! — донесся крик. — Пусть получит все, что ему причитается!— Только не сегодня! — Это звучал уже другой голос, который я узнал бы где угодно. — У меня с собой многозарядный дробовик, и я разнесу в клочья ваши пустые головы первыми же выстрелами!На крыше стоял Хэнди Корбин. Должно быть, он захватил из лагеря мой дробовик. И он не кривил душой: из такого оружия и с такой дистанции одним выстрелом можно уложить полдюжины человек. Мой дробовик был заряжен не дробью, а картечью 38-го калибра.Боб Тарлтон поднялся и распахнул дверь:— Идите по домам, парни. Мы никому не желаем зла, но вы у нас под прицелом, и у вас нет никаких шансов.Как ни пьяны они были, но отдавали себе отчет, что им противостоят как минимум трое хорошо вооруженных людей. Недовольно ропща, толпа отступила. Те, кто стоял в передних рядах, пытались протиснуться поглубже, дабы спрятаться за остальных. Те, кто стоял в задних рядах, начали потихоньку оттягиваться к салуну. В течение пары минут пространство перед тюрьмой очистилось.Шериф зажег лампу. Я неохотно положил на стол винтовку и начал отстегивать револьвер.— Погоди, — остановил меня шериф. — Винтовку возьми себе, а револьвер мне понадобится как вещественное доказательство.— Благодарю. За городом у нас осталось стадо, а впереди дальний путь. Если я понадоблюсь, ты найдешь меня за Валом. Приезжай сам или пришли гонца — я тут же вернусь. Я защищал свой скот от угонщиков. Другой вины за мной нет.— Поезжай, — согласился шериф. — Я тебе верю, но все-таки должно состояться судебное разбирательство.— Шериф, преступление не подпадает под вашу юрисдикцию, — спокойно заявил Тарлтон. — Эта история хорошо известна в Канзасе. Я узнал о ней еще до того, как встретился с Отисом Томом Чэнси.Мы вместе отправились к кабинету доктора и уже прошли добрых полсотни ярдов, прежде чем я вспомнил про Корбина. Оставив Тарлтона, я повернул назад и тут же встретил его. Корбин шел в нескольких ярдах от нас.— Ты меня ищешь? — спросил он. — Я решил немного пройтись следом и убедиться, что ты в безопасности. У тебя завелись враги, парень.— Знаю. Я видел, как приехал Келси и его банда.Мы уже подошли к дверям кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20