К тому же она думала, что меня уже занесло песками Мохаве.Однако я намеревался разузнать, где она, и заодно вернуть золото и лошадей.Лос-Анджелес был самым большим городом, в котором мне доводилось побывать, — никак не меньше десяти тысяч жителей! Правда, говорили, что Новый Орлеан еще больше, но я не верил, что города могут быть такими огромными. И никакой город не скроет от меня черноглазую девушку. Я оказался прав.Первой, кого я увидел, спустившись в холл «Пико-Хаус», была Доринда Робизо.Она стояла в другом конце холла и разговаривала с двумя одетыми по-городскому мужчинами. Один из них был молодой человек мощного телосложения, но мне он почему-то показался сосунком. Хотя меня слегка беспокоило, что под пиджаком у него с правой стороны что-то выпирало. Другой мужчина, лет пятидесяти, был тоже широкоплеч, но ростом пониже.Подойдя к ним, я сказал:— Мэм, рад видеть, что с вами все в порядке.Она стояла спиной ко мне и на секунду окаменела. Затем повернулась и, глядя прямо в глаза, сказала:— Извините, вы обращались ко мне?Те двое, что стояли рядом с Дориндой, посмотрели так, словно я выполз из-под «гнилого полена. Молодой человек хотел было что-то сказать, но я опередил его:— Когда я вернулся в лагерь и не нашел вас, я начал беспокоиться.— Боюсь, — холодно сказала она, — что вы ошиблись. Не имею представления, о чем вы говорите.Я начал объяснять:— Там, в Мохаве, мэм…Молодой человек оборвал меня:— Вы слышали, что сказала леди. Она вас не знает.Он повернулся ко мне спиной, взял ее под руку, и они вышли, оставив меня посреди холла.Я почувствовал себя деревенским дурачком, когда, оглянувшись, увидел, что несколько человек насмешливо переглядываются. Я разозлился. Надо же, а я мотался по пустыне, дрался, стрелял — и все ради ее спасения.Чем больше думал об этом, тем сильнее злился, и вдруг до меня дошло, что найти-то я ее нашел, однако свое добро обратно не получил. Я рванулся вслед за Дориндой, но она уже исчезла.Черная карета уже отъезжала. Наверное, они уехали в ней.В любом случае я должен найти свое золото.В то время в Лос-Анджелесе было сто десять салунов, но мне посоветовали отправляться сразу в салун Баффама — самый изысканный в городе. Там можно услышать свежайшие сплетни.Надев шляпу, я вышел на улицу, и тут же рядом со мной возник худощавый смуглый молодой человек. Мексиканец… или калифорниец.Он тихо заговорил:— Возможно, сеньор, у нас общие интересы.— Продолжайте.— Говорили, что черноглазая сеньорита больна и не выходит из комнаты. По-моему, это неправда. Думаю, она уехала из Лос-Анджелеса, а потом ее привезли обратно.— Мистер, — сказал я, остановившись и холодно глядя на него, — кажется, это личное дело леди.— Да? Возможно. Сеньор очень галантен, но умен ли? Этой леди нельзя верить, сеньор, ни ей, ни ее знакомым. К тому же они опасны. Опасны для нас обоих. Они постараются убить нас.Не в моих правилах выслушивать плохое о женщинах, но не я ли первый подумал, что она колдунья?— Мы можем поговорить у Баффама, — ответил я, — если у вас есть что сказать. Может, там окажется человек, которого я ищу.— Этот салун — далеко не лучшее место для поисков знакомых.Может, и так… Однако это заведение мне рекомендовали, да и надо с чего-то начинать. А вдруг этот парень выведет меня на потерянный след? Во всяком случае, он знал город, а я нет.Кстати, он наверняка был прав, когда утверждал, что черноглазой нельзя доверять. Но она убегала — от чего?Я припомнил, что сказал мне Харди в ту ночь, когда я покупал у него лошадей. Узнав, что я из Сэкеттов, он посоветовал не говорить об этом Доринде. Почему? При чем здесь моя фамилия?Заняв столик у Баффама, мы заказали пиво и уселись понаблюдать за публикой. Салун был полон мексиканцев, ковбоев и бродяг, бизнесменов и фермеров.— Я здесь родился, — вдруг произнес мой новый знакомый. — Меня зовут Родриго Энрикес. Я очень люблю Лос-Анджелес, но он меняется, и меняется, по-моему, слишком быстро.Вдруг я увидел в противоположном углу комнаты человека, похожего на одного из тех, кого я видел в последнюю ночь в Хардвилле. Этот человек, стоя у бара, разговаривал с другим, которого загораживали от меня посетители.— Жизнь в Калифорнии слишком легкая, — продолжал Родриго. — Моему народу не нужно думать о деньгах, здесь всегда есть еда, поэтому в деловых качествах мексиканцы уступают янки. Повезло тем семьям, которые породнились с американцами, хотя и этого часто недостаточно. Как в нашем случае.К этому времени я уже не обращал на него внимания и даже не делал вид, что слушаю, как этого требует вежливость, потому что не отрывал глаз от противоположного конца комнаты. Я ощупал револьвер на поясе и был готов последовать за человеком у бара, если он станет уходить.— Янки, породнившийся с нашей семьей, был пиратом.— Я слышал о нем. Джозеф Чепмен.— Нет, это другой. Сеньор Чепмен хороший человек и порядочный гражданин. Мой дед, Бен Мандрин, в чем-то похож на него, только дед был самым настоящим пиратом и к тому же очень жестоким.Человек, за которым я следил, допил стакан и не стал заказывать следующую порцию.Поерзав в кресле, я приготовился встать, но Родриго, похоже, ничего не замечал.— Мой народ очень долго жил слишком легко, так откуда у него теперь предприимчивость? У нас впереди много трудностей.— Крепитесь.— Нет, этого недостаточно. Двухгодичная засуха… Из-за нее мы залезли в долги. К тому же дед заложил землю, чтобы выручить друга, но банк разорился, и подходит время платить по векселю. Вряд ли его продлят.Но я едва его слышал. Все мое внимание было приковано к человеку у бара.— Именно Доринда Робизо заставила его подписать вексель.Я сразу насторожился. Все, что Родриго говорил до сих пор, казалось мне обычной болтовней, мало меня заботившей, потому что ни у меня, ни у моих друзей не было земли в Калифорнии. Но теперь у нас оказалось что-то общее.— Хотите сказать, что она сделала это нарочно?— Иногда нельзя доказать то, что знаешь наверняка, но похоже, что директор банка и знакомый Доринды Робизо договорились. Мне кажется, она заставила моего деда подписать вексель за друга в тот момент, когда уже был разработан план лжебанкротства банка. Не исключено, что банк пострадал, когда была засуха и поголовье скота уменьшилось. Если в такое время появляется человек, Который предлагает золото, чтобы избежать банкротства, банкиры могут согласиться… если они жулики. Да, не Исключено. Эти старомодные калифорнийские идальго не особенно церемонились с деньгами. Обычно они держали Котелок с золотом у себя в открытом дворике за домом, и Каждый, кто нуждался в деньгах, просто заходил и запускал руку в котелок. Не жизнь, а сплошное удовольствие. И окружали их люди такого же толка, поэтому все Шло хорошо, пока золотая лихорадка не привела в эти края людей другого типа. Первыми появились золотоискатели и поселенцы. Эти тоже не считали доллары, когда их имели. Потом пришли карточные шулеры и мошенники.— Сколько у вас заложено земли? — спросил я Родриго.— Больше ста тысяч акров.У меня перехватило дыхание. В горах мы обрабатывали акров сто шестьдесят и имели еще столько же под лесом и кустарниками на склонах, слишком крутых, чтобы на них можно было что-то выращивать. Этой земли едва хватало на жизнь, так как плодоносный слой почвы и урожай были невелики.Ясно, что при таких ставках заинтересованная сторона готова на все, она не могла допустить, чтобы ей мешали.— Какую роль в этой истории играет Доринда Робизо?— Старик Бен — такой же, как мы все. Ему нравятся молодые, симпатичные женщины, и однажды Тэрнер — это банкир — зашел в гости и привел свою «племянницу».Человек у бара неожиданно повернулся и вышел. Я встал.— Доскажете потом, — сказал я. — У меня срочное дело.Незнакомец пошел по улице, а когда я нагнал его, то он уже стоял напротив отеля «Белла Юнион». Этот отель недавно переименовали в «Сент-Чарльз», и про это место я слыхал. Лет десять-пятнадцать назад здесь случилась перестрелка между Бобом Карлайлом и братьями Кинг.Я двинулся к нему, надеясь подойти как можно ближе, но он заметил меня, повернулся, нырнул в ближайший переулок, а я помчался за ним… но слишком быстро.Забежав за угол, я увидел незнакомца футах в сорока от меня с револьвером в руке, он тут же развернулся и выстрелил. Расстояние было минимальным, и он убил бы меня, если бы не убегал: человек из салуна остановился и выстрелил навскидку поспешно.Что-то ударило меня в голову, я упал на колени, затем вытянулся лицом вниз, услыхав топот бежавших сзади людей, а впереди — ясно различимый звук захлопнувшейся двери.Я пришел в себя и подумал, что лежал всего несколько секунд, пока зеваки не окружили меня и не стали задавать дурацкие вопросы. Я, шатаясь, поднялся на ноги, оперся о стену дома и остался стоять, но кровь заливала глаза и не давала сосредоточиться. Все, что я запомнил, — это звук захлопнувшейся двери в переулке где-то впереди.Люди продолжали задавать вопросы: «что случилось» и «кто стрелял», но слова не доходили до меня. То сознание, которое у меня еще оставалось, сконцентрировалось на одном: найти стрелявшего в меня человека.Родриго тоже оказался рядом, пытаясь помочь, но я отмахнулся от него, собрался с силами и пошел по переулку.Я увидел только одну дверь. Подойдя к ней, я на минуту прислонился к стене, готовясь к тому, что должно произойти, затем взялся за ручку и отворил дверь.Коридор передо мной был футов сорока длиной с двумя дверьми справа и одной слева. Первая дверь вела в пустую комнату, заваленную досками, видимо, приготовленными для ремонта. В комнате никого не было.Бесшумно закрыв дверь, я подошел к следующей, которая выходила в магазин готовой одежды. Там был только один продавец и один покупатель.— Кто-нибудь здесь проходил? — спросил я.Оба оглянулись и покачали головами.— Никто. Ни души, — ответил продавец.Оставалась комната слева, и я направился к ней. Распахнув дверь, я вошел внутрь.За столом сидел высокий молодой человек, которого я видел с Дориндой Робизо и который увел ее.— Вы хотели видеть меня?— Я хочу увидеть человека, вошедшего сюда из переулка, — сказал я.— Мне очень жаль. Сюда никто не заходил. Это все?Левой рукой я вытер кровь с лица. Голова так трещала от невыносимой боли, что, немного повернув голову, я сморщился.Здесь стоял огромный письменный стол, два стула и столик. Но была еще одна дверь.— А что там? — спросил я.— Ничего.Я ему не нравился, ни капельки не нравился. Он хотел сказать еще что-то, но я показал на дверь.— Откройте ее, — сказал я.Он откинулся в кресле.— Не будьте дураком. Я не собираюсь делать ничего подобного. А теперь убирайтесь, или я упрячу вас в тюрьму… Я могу это сделать.Подойдя к столу, я наклонился к нему, а я высокого роста.— Мистер, — сказал я очень мягко, — ну-ка попробуйте сделать то, что обещали.Вот тогда он разозлился и начал подниматься. О, это был человек, привыкший, чтобы ему подчинялись. Он был мощного сложения, сильный, а сейчас еще и злой. И вот он начал подниматься, и, когда встал со стула и положил руки на подлокотники, я схватил его за рубашку и жилет и рванул на себя, чтобы он потерял равновесие, а потом сильно оттолкнул.Он ударился о кресло и вместе с ним полетел на пол, а я быстро ступил к той двери и распахнул ее. Тут же один за другим прозвучали два выстрела, но я стоял в стороне, и обе пули прошли мимо.Человек в комнате стрелял просто в открытый проем, не целясь и не видя цели.— В следующий раз я буду стрелять в ответ. Ну что, бросишь револьвер или лучше умрешь? — сказал я.Выбор у него был невелик, и я услышал, как он переминается с ноги на ногу.— У тебя осталось две пули, — сказал я. — Ты, может быть, случайно попадешь в меня, но у меня пять патронов, и я не промахнусь.— Я не сделал тебе ничего плохого, — сказал он, но я рискнул и с оружием наготове шагнул в комнату.Он хотел было выстрелить, но, увидев у меня в руке шестизарядник, сразу передумал. Он взглянул на мой револьвер, бросил свой и сделал шаг назад.— Я не собираюсь его поднимать, — сказал я, — а ты можешь, если надумаешь.Позади я услышал шум и повернулся так, чтобы держать на прицеле обоих.— Мистер, — сказал я, — у меня забрали все. У меня исчезли лошади и золото. Я хочу получить их обратно. Вы, ребята, хотите — говорите, хотите — стреляйте, мне все равно.Высокий молодой человек очень осторожно встал, понимая, что я в любую секунду могу нажать на спуск. Махнув револьвером, я поставил второго человека рядом с первым.— Мы об этом ничего не знаем, — сказал молодой человек. — Я понятия не имею, о чем вы говорите.— По-моему, вы оба врете, — сказал я, — и если окажется, что я неправ, то извинюсь перед тобой. Но вот этот парень, который в меня стрелял, он был там. Он был в пустыне.— Ты ошибаешься!— Ну конечно, я ошибаюсь. И поскольку ты был в пустыне, ты знаешь, что я не шучу с оружием. Я хочу получить обратно свое и получу.— Ты дурак, — с пренебрежением сказал молодой человек. — Сейчас ты держишь нас на мушке, но, когда уйдешь, тебя будут искать люди шерифа, а если убьешь нас, тебя повесят.— Осторожней, Дейтон, — сказал тот, что пониже ростом. — Он хорошо владеет шестизарядником.Дейтон улыбнулся нехорошей улыбкой.— Мой тебе совет, друг, убирайся из города, да поскорее.— Я так и сделаю… получив обратно свое.Дейтон взглянул на второго.— Как насчет этого, Олифант? Ты что-нибудь знаешь?Олифант облизал пересохшие губы.— Мы думали, он мертв. Конечно, мы забрали лошадей.— И тридцать фунтов золота, — добавил я.Олифант переступил с ноги на ногу.— Я не знаю…— Это много, — холодно произнес Дейтон. — Мне бы хотелось об этом узнать.— Ничего не знаю насчет золота, — сказал Олифант. — Мне…Я взвел курок.— Припомни получше, друг, — произнес я. — Чуть-чуть напрягись, иначе я буду задавать вопросы кому-нибудь другому.С Олифанта ручьями лил пот. Он был напуган до смерти, и не только мной. Очевидно, они сговорились о золоте молчать. Но он не сдавался.— Не очень-то шуми, — сказал он, — если связываешься с Сэкеттом.— С кем, с кем?— С Ноланом Сэкеттом. А если тебе незнакомо это имя, значит, ты ничего не знаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14