— В моем возрасте мало удовольствий, а за те, что имеешь, надо дорого платить. Когда Доринда вдруг проявила ко мне интерес, я почувствовал, что за этим что-то кроется. Тэрнер представил ее как племянницу, а прежде он никогда не говорил, что у него есть племянница. Ну а когда она предложила ухаживать за мной, я понял, что здесь что-то не чисто. Затем, когда Тэрнер попросил у меня заем для своего банка, я начал думать. Раза два он одалживал мне наличные, точнее, не он, а его отец, поэтому я чувствовал себя в долгу перед банком. Доринда все это время жила здесь и ухаживала за мной: то поправит плед на коленях, то подложит подушку под голову. Думаете, старику все равно, кто о нем заботится? Мне не все равно. У меня и в мыслях не было, что она делает все это бескорыстно. Другое дело, если бы мне было лет пятьдесят, ну может, чуть побольше. Но не теперь. И тем не менее, меня ее присутствие радовало, мне нравилось смотреть на нее. Вам придется признать, что она очень привлекательная женщина, настоящая леди, все при ней.Он рассмеялся.— Кажется, я буду по ней скучать.— Переходите к делу, — сказал Дейтон. — Я хочу, чтобы вы убрались с ранчо сегодня же.Этот Дейтон… Такие, как он, мне совсем не нравятся.Глаза Старика Бена смотрели на Дейтона в упор, как дула двух пистолетов.— Должен вас разочаровать, мистер Дейтон, — сказал он. — Я никуда отсюда не уеду. Вы не сможете отнять у меня собственность, которая стоит в пятьдесят раз дороже, чем подписанный мной и перекупленный вами вексель. Вы не владеете моей собственностью… и не будете владеть.Бен Мандрин изменился так резко, что от неожиданности некоторые даже вздрогнули. Сидел себе старичок, болтал о молодых женщинах, и вдруг изменилось все: и тон, и взгляд, и поза — и Дейтон сразу же осознал, что его ждут неприятности.— Что вы хотите сказать? — наклонился вперед Дейтон. — Да вы просто выжили из ума! Подошел срок уплаты по векселю, вы это знаете, и я не дам вам отсрочки. Все ваши друзья, кто мог бы вам помочь, из-за засухи в таком же положении, как вы. А теперь убирайтесь с ранчо, и убирайтесь немедленно!Бен Мандрин был крепким орешком. Он рассмеялся, но от этого смеха всем стало не по себе.— Вот что, мистер Дейтон, — сказал он. — У меня для вас сюрприз. Я оплачу вашу жалкую бумажку, и даже с процентами!Из-под пледа, укрывавшего его колени, он достал мешочек и поставил перед нами на стол.— Вот, мистер Дейтон, все до последнего цента… золотом.Когда Бен поставил мешочек на середину стола, послышался звон монет, но Дейтон не поверил. Он схватил золото и высыпал его на скатерть.Это было самое настоящее золото, его было достаточно, чтобы оплатить ничтожную сумму, за которую Дейтон с Олифантом надеялись отхватить больше ста тысяч акров плодородной земли в одном из самых живописных мест штата.Но нет, Дейтон не мог этому поверить. Он знал, что у Старика Бена не было наличных. Он знал, что никто не мог одолжить Бену такую сумму. Он уже воображал себя хозяином ранчо и обдумывал, как развернуть рекламную компанию на Востоке и начать распродавать эти земли.А черноглазая колдунья посмотрела на золото, потом — поверх стола — на Дейтона, и ее глаза стали злющими.— Ну что, мистер Дейтон, — сказала она холодно, — что теперь?Родриго выглядел таким же удивленным, как все, только Нолан Сэкетт оставался спокойным. Он лишь поглядел на Старика Бена и спросил:— Ничего, если я доем, прежде чем уеду?— Конечно, конечно, — сказал старый дьявол. — Чувствуйте себя как дома. В конце концов, вы мои гости, — добавил он не без сарказма.Золото было рассыпано на столе, и Родриго не мог отвести от него глаз. Нолан Сэкетт с аппетитом уплетал завтрак, но другие, включая угрюмого худощавого человека с черными глазами, даже не дотронулись до еды. Дейтон несколько раз пытался было заговорить, но так и не смог, сказать было нечего.Наконец Старик Бен сказал:— Вы воспользовались моим гостеприимством, — голос его звучал сухо и твердо, — а теперь убирайтесь! Что касается вас, Дейтон, если вы еще раз появитесь на моей земле, будь то по делу или без дела, я прикажу вас выпороть!Дейтон, шатаясь, поднялся из-за стола, потому что его уже выпороли — морально. Олифант тоже поднялся, за ним, как бы нехотя, черноглазый ганфайтер и Нолан.Дейтон взглянул на Доринду.— Ты едешь?— Ты что, принимаешь меня за дуру?О, она была прекрасна, но и язычок у нее был острый.— Я однажды уже убежала от тебя, потому что ты безмозглый осел, но ты силой привел меня обратно. Если еще раз попробуешь это сделать, я убью тебя собственными руками.Старик Бен рассмеялся, а Дейтон побелел как смерть и нырнул в дверь.Нолан Сэкетт наклонился над столом и смел золото в мешочек.— Дейтон, — позвал он, — ты кое-что забыл!Нолан остановился в дверях, закрыв собой почти весь проем. Он взвесил мешочек в руке, затем повернулся и посмотрел на Старика Бена.— Интересно, — сказал он, — где можно достать такое золото? Высокой пробы, в монетах, к тому же часть из них старинные. — Он надел шляпу. — Надо обдумать… Это надо обдумать. — Нолан вышел и закрыл за собой дверь.Старик Бен сидел, сжимая край стола с такой силой, что некоторые порезы открылись и на белой скатерти показалась кровь.— Убей его! — сказал он. — Сэкетт, убей его!Я внимательно поглядел на него, а потом спросил:— Зачем мне его убивать?— Проклятый дурак! — закричал Старик Бен. — Я сказал, убей его!Никто не двинулся с места, и лицо Старика Бена потемнело от прихлынувшей крови. Я даже подумал, что его вот-вот хватит удар.— Этот человек, — произнес Бен, — погубит нас. Запомните мои слова.— Только не меня, — ответил я. — Ваши дела меня не касаются.Бен Мандрин посмотрел на меня так, словно видел впервые.— Да, конечно. Я и забыл.Мы сидели молча, и каждый думал о своем. Доринде Робизо теперь придется самой о себе заботиться: она оказалась без крова и без обещанной доли денег.Бен Мандрин, которым я восхищался за мужество, неожиданно оказался злобным, жадным и сварливым стариком. Он спас свое ранчо, но теперь ему приходилось принимать в расчет Нолана Сэкетта, потому что с какой стороны ни взгляни, а Нолан вполне недвусмысленно пригрозил Бену.Нолан Сэкетт, как и все остальные, знал, что золото появилось не просто так. Старик Бен был близок к разорению, Дейтона заверил в этом Тэрнер. Родриго, его собственный внук, тоже так считал. И вдруг появляется Старик Бен с мешком золотых монет и выплачивает долг.Где он взял золото?И тут я внезапно подумал о себе. И хорошо сделал.Старик привез это золото, из которого он уплатил лишь малую часть, во время нашей полуночной поездки. Когда Бен оставил меня на перевале и уполз в сторону хребта, он отправился за кладом.Все ли он забрал? Или там осталось еще?Отодвинувшись от стола, я встал, пошел в свою комнату и собрал вещи. Что-то подсказывало мне: надо скорее сматываться из этого дома.Родриго вышел, когда я кинул свои вещи на пол веранды.— Ты уезжаешь? — спросил он.— Да.— Дед хочет видеть тебя. Он говорит, что обещал тебе мулов.Да, он обещал, и они мне понадобятся.— Хорошо, — сказал я, и мы вернулись в дом.Старик все еще сидел за столом, а за те несколько минут, что я отсутствовал, стол уже прибрали. Бен выглядел усталым, что было неудивительно после всего пережитого. Сказывалась и долгая скачка, и утомительное ползанье по скалам. Впервые, как я его встретил, Бен выглядел на столько лет, сколько ему было.Родриго вышел из комнаты, и старик сказал:— Ты помог мне выбраться из безвыходного положения. Я приказал пригнать мулов и дарю тебе двадцать голов.— Это щедрый подарок.Он пожал плечами.— У меня их несколько сот. На ранчо больше шести тысяч голов скота и почти тысяча лошадей. Двадцать мулов — небольшая плата за то, чем я тебе обязан. Кроме того, — и в глазах у него мелькнула прежняя веселая искорка, — это избавит меня от лишних голов. Если до лета не пройдут дожди, сильные дожди, я потеряю много скота.Он написал дарственную на мулов и передал мне.— Родриго знает об этом. Все будет хорошо.Затем он заворочался в кресле и взглянул на меня.— Увидев мое золото, честность твоя осталась при тебе?— Да. Потому что знаю, что многого на это золото не купишь.— А это? А все это?— На скольких человек вы можете положиться? Когда вы оказались в беде, вам пришлось прибегнуть к помощи совсем незнакомого человека.— Может быть, я зря это сделал.— Это ваши проблемы. — Я свернул дарственную и положил ее в карман рубашки. — Что вы собираетесь делать с Дориндой?— Орлицу, мой мальчик, нельзя держать в клетке. Я могу оставить ее здесь и дать все, что она пожелает, и скоро она возненавидит меня, потому что будет от меня зависеть. Даже в золотой клетке орлица будет клевать прутья, стремясь вырваться на волю.— Вы можете все изменить, дав ей денег. Плохо, когда у женщины нет денег.Он развернулся в кресле.— Ты чертовски сентиментален, Сэкетт. Это сослужит тебе плохую службу. Но если тебе нужна работа, оставайся. Я дам тебе долю в капитале.— Нет.— Ты слишком легко отказываешься от миллиона долларов, мой мальчик. Скоро ранчо будет стоить много. Все произойдет на твоих глазах. Неужели так легко отказаться от кучи денег?Я лишь посмотрел на него, застегнул карман, в котором лежала дарственная на двадцать мулов, и грубо сказал:— Мистер, я мог заполучить их прошлой ночью там, в горах. Я мог скинуть вас с обрыва, вернуться и лечь спать — никто ничего не заметил бы.— Так ты об этом думал?— Нет… но подумайте сами.— Но ведь ты привез меня назад, — он оценивающе оглядел меня, — именно поэтому ты мне нужен здесь. Мне нужен честный человек.— А Родриго?Он фыркнул.— Наверное, он честный и старательный. Но он слаб… он чистоплотный. Он будет драться справедливо и проиграет, а ты дерешься так, как дерутся с тобой, и ты выиграешь.— Прощайте, Бен Мандрин, — ответил я, подошел к двери и секунду постоял, глядя на него. Старик засунул руку под плед, которым были укрыты его ноги, и я не собирался поворачиваться спиной к такому человеку. Надеюсь, вчера вы вывезли все, — сказал я. — Нолан Сэкетт или любой из их шайки может выследить белку на скалистом плато.— Ты тоже, — ответил он. — Ты тоже.Я вышел из комнаты пятясь, предварительно убедившись, что двор пуст.Когда я подошел к корралю, она уже стояла там… очень красивая женщина с черными глазами и кораллово-красными губами, грациозная и обворожительная.Ее темно-красное платье резко выделялось на побелевшей от непогоды стене корраля, и мне показалось, что она принарядилась неспроста. Я сразу стал прикидывать, что ей нужно.— Никто, кроме вас, не смог бы сделать этого, — сказала она. — Спасибо, что помогли ему.Ее слова требовали определенного ответа, поэтому я сказал:— Мэм, мне надо оседлать коня. Для меня уже сгоняют мулов.— Вы редкий человек, Телль Сэкетт. Жаль, что я не познакомилась с вами раньше.— Думаете, что-нибудь изменилось бы? Мы все равно разошлись бы каждый по своей дорожке.— Что вы собираетесь делать?— Еду в Аризону, обратно на шахты.— Опять через эту ужасную пустыню? — Ее передернуло. — Надеюсь, что больше никогда в жизни не увижу пустыню.— Мне надо ехать именно этой дорогой, я должен вернуться к тому, что оставил.— К девушке?Ну как я мог ответить, если и сам не знал? Да, там была Девушка. Потом она поехала на Восток навестить кого-то из своей родни и не вернулась. Даже не написала.Эндж… Эндж Керри.— Нет, мэм, — сказал я, — не к девушке. Похоже, мне суждено одному бродить по диким местам, и конца тому не видно.— Должен быть конец, Телль.Ну, я глянул в ее огромные черные глаза, увидел влажные, чувственные губы и подумал, что если это западня, то приманка выбрана точно.— Мэм, — ответил я, — снаружи вы совсем как женщина.Она напряглась, словно я ее ударил.— Что вы имеете в виду?— Как вам сказать, мэм… Я человек, который совсем не разбирается в женщинах, но, кажется, чувства у вас все снаружи, а не внутри. Я не хочу оказаться в положении этого старика. Я с удовольствием бы вас поцеловал и все такое, но при условии, что буду видеть обе ваши руки, потому что не знаю, в какой вы прячете нож.О, она разозлилась, да еще как! Губы сжались, лицо застыло в гневе, она хотела дать мне пощечину, но сдержалась. Она хорошо владела собой, и прошла секунда или две, прежде чем она заговорила.— Вы ошибаетесь. Просто я не нашла своего мужчину… Мне приходилось держать себя в руках, приходилось быть осторожной. Но ради вас я могу стать другой.— Ладно, — сказал я неожиданно для себя самого, — давайте попробуем. Я оседлаю для вас лошадь, и вы можете возвратиться со мной в Аризону. Если ваши чувства не изменятся, когда мы приедем в Прескотт…Она снова схватила меня за руку, подступив так близко, что я вдохнул сладкий аромат ее духов.— О Телль, возьми меня с собой! Ну возьми! Я сделаю для тебя все, что хочешь. Буду любить тебя, как никто еще не любил! Ради тебя я даже поеду через пустыню. Если нужно, я доеду до самого Далласа.Тут появился Родриго с двумя вакеро и моими мулами. Надо отдать ему должное: он действительно выбрал самых лучших. Я редко встречал таких — не низкорослых испанских мулов, а больших миссурийских — неоценимое животное для путешествий.— Если хотите, сеньор, мы подержим их здесь, пока у вас не готов груз.— Я буду вам признателен.Родриго стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, пока я седлал жеребца и готовился к поездке в город.— Будьте осторожней, когда поедете через Нопалеру. Там часто убивают из засады.— Грасиас.Еще одну новость Родриго приберег напоследок. Он подошел, когда я, собрав поводья, взялся за луку седла.— Тот, что приезжал сюда, худощавый, черноглазый…— Да?— У него есть напарник… друг. Он тоже был в пустыне, и как раз он знает, где спрятано ваше золото, амиго. Мне рассказали они. — Родриго качнул головой в сторону вакеро. — На свете очень мало секретов, сеньор, если умеешь слушать.— Вы знаете, как зовут напарника?— Дайер. Сэндмен Дайер.Я слышал это имя… давным-давно. Вместе с ним воскресила память запах пороха и мокрой кожи.— Вы знаете его? — спросил Родриго.— Может быть… я не уверен.— Будьте осторожны, сеньор. Говорят, он очень опасен, и у него много друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14