Посетителей было немного, но все мужчины, как я сразу же отметил, не сводили с моей спутницы глаз. Теперь и я тоже.Делфина выглядела великолепно. Что касается ее возраста — фактор, который, как учил меня папа, надо стараться в женщинах не замечать, — я дал бы ей лет тридцать. На самом деле, наверняка больше, но насколько, сказать трудно. Великолепное платье, густые, черные как смоль волосы, уложенные по последней моде, большие черные глаза, обрамленные длинными, изящно изогнутыми ресницами…Безукоризненно красива, но в изгибах ее рта пряталось что-то такое… что-то наводящее на мысль о жестокости… или о чем-то чудовищно злом и беспощадном.Или, может, это всего-навсего мое разыгравшееся воображение, подкрепляемое обрывками воспоминаний о вещах, которые я когда-то слышал или видел, но не запомнил или не придал значения, потому что был слишком мал?— А ты красивый, Кирни. — Она оценивающе посмотрела на меня. — И очень молод. Интересно, сколько тебе сейчас?— Возраст штука относительная, — сказал я. — Так папа всегда говорил. Главное — это характер. В лошадях, в собаках, в мужчинах, в женщинах — во всем.— Похоже, твой папа мудрый человек, — заметила она с едва заметной ноткой раздражения. — Почему же тогда он не вернулся домой?— Наверное, потому что мудрый.— Но тебе, Кирни, надо вернуться домой. — Делфина наклонилась ко мне. — Тебе надо увидеть свои родные края, своих близких. Поехали в Каролину вместе с нами! Тебе там очень понравится. — Она положила свою руку на мою. — Ну как, Кирни? Подумаешь об этом? Ты нужен нам дома. — Она сказала «нам», но явно хотела, чтобы я понял это как «мне».Мода того времени устраивала ее как нельзя лучше: платье прекрасно подчеркивало то, что скрывается под ним. И хотя все мужчины вокруг буквально не сводили с нее глаз, она их попросту не замечала, уделяя все свое внимание исключительно мне одному.— Мы ведь тебя искали, Кирни.— Нам приходилось много ездить, — произнес я первое, что пришло мне в голову.— Да, кстати, этот Француз Луи… он что, близкий друг твоего папы?Так, так, так… Значит, она подозревала или каким-то образом узнала, что все ценное мой отец оставил именно здесь. Я равнодушно пожал плечами и небрежно махнул рукой.— Папе всегда нравилась хорошая кухня, а Луи — лучший из поваров. Они разговаривали о книгах, о философии, но друзья? Вряд ли. Думаю, не более чем обычное приятное знакомство. Если у папы и был друг… — я сделал вид, что задумался, — то это один человек в Денвере… на Лаример-стрит. Он родом откуда-то с Юга. По-моему, из Нового Орлеана.Не знаю, верила ли она мне или нет, но слушала очень внимательно. И неторопливо ела.Зачем ей понадобилось приезжать сюда в такую даль, если Феликс уже нашел меня? Она ему не доверяет? Или их поджимают сроки, заставляют действовать как можно быстрее? В любом случае надо отделаться от нее и поговорить с Луи. Я должен скорее увидеть бумаги отца.— А того человека в Денвере… ты знал? — поинтересовалась она.— Видел один раз, но давно. Папа ездил туда один. Что он там делал, мне толком не известно.Я говорил правду. А действительно, что папа там делал? Он очень редко оставлял меня одного, будто знал, что нам грозит какая-то беда, но в тот раз он отсутствовал больше двух недель. Может, ездил в Джорджтаун? Это не так уж далеко… во всяком случае, не очень.— Кухня действительно великолепна, — продолжила Делфина, как-то странно поглядывая на меня. Будто ожидала что-то увидеть… или услышать. — Ты должен поговорить с ним, Кирни. Тебя он послушает. Мне необходима такая же комната, как у тебя… Рядом с твоей.— Он не послушает никого, — ответил я. — Луи всегда принимает решения только сам, и если ему кто-то не нравится, ничто не заставит его от них отступиться.— Но ведь…— Не стоит даже пытаться, — перебил я ее. — Я знаю этого человека.— Даже ради меня? — Она снова положила свою руку на мою, ласково поглаживая пальцами мою кисть.У меня аж дыхание сперло. Делфина была потрясающе обворожительная женщина, а я слишком много времени провел в горах и к тому же никогда еще не встречал таких красивых, таких соблазнительных, таких заманчивых женщин!— Я… я попробую.В тот момент я не играл. Что в этом, собственно, плохого? Отель на самом деле превосходен, а она самая настоящая леди… или в высшей степени искусно прикидывается таковой.Я начал подниматься, в спешке криво поставил ногу и довольно неуклюже плюхнулся на стул. Ничего особенного, случайная неловкость, только и всего, но когда я снова попробовал встать, наши взгляды случайно встретились.В ее глазах я вдруг увидел то, чего никогда не видел в человеческих глазах и только один раз в своей жизни в глазах живого существа — горного льва, приготовившегося к прыжку.«Надо немедленно уходить, остаться одному, вернуть себе то, что называется здравым смыслом… « — пронеслось у меня в голове.— Простите, боюсь, мне надо пойти прилечь… Я что-то не очень хорошо себя чувствую.— Конечно, Кирни. Ты устал. Ложись и выспись. Увидимся в следующий раз.Еще раз извинившись, я торопливо встал и — слава Богу, на сей раз без проблем — пошел к себе в номер. Глава 13 Едва я вошел в комнату и зажег газовую лампу, как прибежал встревоженный Луи.— У тебя все в порядке? — резко спросил он. — Как она оказалась в ресторане с тобой? — Выслушав мои объяснения, Луи раздраженно покачал головой. — Очевидно, она прокралась сюда, пока я работал в саду. Вот досада! Кирни, ты должен всячески ее избегать! Она та самая женщина, о которой меня предупреждал твой отец, никаких сомнений.Мой сапог вдруг что-то задел, и предмет отлетел в сторону. Я бросил взгляд на пол — маленький гвоздик, которыми прикрепляют ковры. Его-то я, наверное, и вытряс из сапога… Да, но как он туда попал?— В чем дело? — В голосе Луи слышалось явное беспокойство.Я нагнулся и поднял гвоздик. Ничего особенного, гвоздик как гвоздик, вот только его острый кончик покрыт каким-то затвердевшим блестящим веществом желтовато-коричневого цвета.— В нем. Выпал из моего сапога.Он взял у меня гвоздик и внимательно, очень внимательно осмотрел его под лампой. Я кратко рассказал ему о своей привычке всегда вытряхивать сапоги перед тем, как надевать их, и как я, вставая с постели, наступил на него, вытряхнув его из сапога.— Сними носок, — приказал Луи. — Надо осмотреть твою ногу.— Я, наверное, наступил на шляпку. Если бы на острие, он проткнул бы мне стопу.Ранки или даже царапины на подошве не оказалось. Луи еще раз внимательно рассмотрел острие гвоздика.— Тебе крупно повезло, — мрачно заметил он. — Уверен, это яд, и предназначался тебе. Она, очевидно, подложила гвоздь в сапог, когда ты спал. Ей просто в голову не пришло, что ты его вытряхнешь.— Мы все так делаем. Этому в горах быстро учатся.— Полагаю, сейчас она считает, ты уже отравлен. — Он по-прежнему не отрывал глаз от гвоздика. — Мне об этих делах кое-что известно. У нас в семинарии во Франции был один профессор, изучавший растительные яды, в частности яды для стрел, использовавшиеся примитивными народами. Этот напоминает пакуру, яд, приготовленный из дерева с таким же названием. Если мне не изменяет память, от него человек начинает спотыкаться, становится неловким, как правило, теряет контроль за движениями, а затем умирает. В зависимости от полученной дозы яд действует в диапазоне от пятнадцати минут до нескольких часов, хотя обычно быстрее.— Когда я вставал со стула, у меня подвернулась нога, и я чуть не упал. Обычная неловкость, но…— Конечно же она подумала, что начал действовать яд. Очень хорошо! Теперь главное для тебя — исчезнуть отсюда до рассвета. Поезжай куда-нибудь подальше в горы.— Но я приехал специально за бумагами папы!— Ты их получишь. Сколько это займет? Час… даже меньше. А я тем временем прослежу, чтобы твои лошади были готовы. — Он бросил взгляд на гвоздик, который осторожно держал пальцами за шляпку. — Надо побыстрее от него избавиться. Надеюсь, ты не захочешь взять его с собой?.. Отвратительная штука… Убийство никогда не решает проблемы. Наоборот, создает их больше, чем на первый взгляд устраняет. Сколько раз в жизни у меня возникало желание расправиться с тем, кто мне очень досаждал, хотя, само собой разумеется, я ничего не предпринимал для осуществления его, — мы все-таки достаточно цивилизованные люди. И вместе с тем через год-другой оказывалось, что человек, которого мне страстно хотелось убить, не имел для меня никакого значения… а частенько и для всех остальных. Время лечит многие болезни. Я перестал выбрасывать старые газеты: просмотришь их несколько месяцев спустя и лучше понимаешь, что действительно важно, а что нет. Многие явления, которые, как кажется, вот-вот потрясут мир, свалят правительство, вызовут всеобщую трагедию, на поверку не более реальны, чем миражи в пустыне или дикой ночной долине: минуту-другую они бешено пляшут перед глазами, а затем рассеиваются, не оставив и следа…Стук в дверь прервал его. На пороге стояла Софи, держа в руках так хорошо знакомую мне кожаную сумку, которую практически никогда не снимал с себя папа. Луи взял у нее сумку и передал мне.— Вот. Мне не известно, что в ней. Я знаю только то, что он мне рассказал. Думаю, тебе необходимо прочитать все документы, но прошу тебя, топ ami, не делай ничего, не посоветовавшись прежде со мной. И с Софи.— Софи? Мне казалось, вы не жалуете женщин.— Да, большинство из них не жалую. Но женщин… а не женщину. Как правило, они глупые, бессмысленные существа. Софи совсем другая. Мы с ней давние друзья, и, хотя она не знает, — когда меня не станет, все это будет принадлежать ей. Софи настоящий драгоценный камень, Кирни, камень чистейшей воды. Она философ, истинный философ, понимающий и воспринимающий реальность куда рациональнее, чем я. Софи много видит, но мало говорит — редкое качество даже среди мужчин. Многие женщины в молодости ослепительно сверкают и переливаются всеми цветами радуги; так природа помогает им заманить в ловушку ничего не подозревающих мужчин. Но как только дверца захлопнулась, приманка тут же исчезает, и остается лишь скука, рутина, серость…— Мысль, конечно, интересная, но… вы же не скажете такого о Делфине, — возразил я. — Мне кажется, приманка в ней не пропала.Он пожал плечами.— Естественно. Она же охотница. Ей не нужен мужчина. Все мужчины для нее лишь необходимые инструменты, сами по себе не имеющие ровным счетом никакого значения. Таково большинство знаменитых куртизанок. Секс для них не играл роли — никаких чувств. Они использовали его только как средство для достижения власти или богатства. Исторический факт! Такие женщины легко держат ситуацию под контролем, а на остальное им в принципе наплевать. Думаю, Делфина, как и ее брат, если он ей брат, хочет получить деньги, так как они дают ей возможность отгородиться от других людей, жить в комфорте и для себя. У нее врожденная ненависть и презрение к окружающим. Она как паук на паутине — ей необходимо иметь свое собственное место, недоступное больше ни для кого. Того, чем располагают они с братом сейчас, им явно недостаточно, а вот с твоим хватит. Но берегись, мой друг! Эти люди безжалостны и никогда не отступают от задуманного… что бы ни стояло на их пути!— Не бегать же мне от них всю жизнь!— Нет, не бегать. Но для этого тебе надо прежде всего установить право собственности, раз и навсегда подтвердить факт наличия законного наследника, то есть тебя. Затем, если хочешь, владей, если нет, продай всю недвижимость и возвращайся сюда, подальше от них и их зла, купи себе ранчо и живи своей собственной жизнью… Твой отец не решал этот вопрос, потому что всячески хотел избежать семейной вражды, хотел быть свободным от всего этого. Но произошло убийство. Оно его очень встревожило: возвращение в семью могло бы привести только к новым убийствам. К тому же между ним и собственностью стояли другие. Теперь все изменилось. Ты неглупый, сообразительный парень, Кирни, но я бы настоятельно посоветовал тебе как можно быстрее установить свое право собственности, сделать это немедленно, пока они будут искать тебя здесь. У меня есть друзья, они помогут тебе добраться туда достаточно быстро, поэтому немедленно отправляйся на Восток, найди человека, которого я тебе назову, и вступи во владение. Остальное зависит только от тебя самого. А теперь я оставляю тебя с этими бумагами. — Он постучал пальцами по кожаной сумке. — Изучи их, пожалуйста, повнимательнее.Я примостился сбоку от окна, чтобы видеть подход к отелю. В принципе для этого следовало прижаться лицом к стеклу, чего делать в данном случае лучше не надо. Делфина вряд ли будет в меня стрелять, но я ни на секунду не сомневался, что она явилась сюда не одна. А даже если и одна, то недолго бы оставалась без желающих сделать для нее все, что угодно.Луи был прав, настоятельно советуя мне незаметно и побыстрее скрыться из города. Одна попытка убить меня уже имела место, но как только они поймут, что ничего не вышло, то тут же предпримут другую, затем еще, еще… и так, пока не добьются своего. Ими двигали одержимость и нетерпение. Они жаждали овладеть бумагами, которые оставил мой отец, и заодно избавиться от меня. И уже не могли ждать, пока я сам получу эти документы. Очевидно, они решили сначала разделаться со мной, а уж потом заняться бумагами… во всяком случае, похоже, так у них все задумано. Больше всего меня удивило в глазах Делфины — именно это откровенно страстное желание убить.Ладно, прежде всего надо ознакомиться с содержимым кожаной сумки и понять, что папа мне оставил. Я достал небольшую пачку документов, включая очень четко нарисованную карту, точно показывающую месторасположение моих владений — две плантации, одна из них довольно большая, несколько угодий и участок леса в другой стороне штата, купчие на два других участка земли, а также запечатанное письмо с моим именем на конверте. Я сломал печать.«Мой сын!Когда ты прочтешь это, меня уже не будет в живых. С тех пор как умерла твоя мама, я жил только для тебя и тебя одного, но теперь, когда меня уже нет, принимать все решения придется тебе самому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27