Таким путем мы узнавали о большей части окружающего нас мира, но этого было вполне достаточно.Собака вдруг подняла голову и глухо зарычала.— Спокойно, псина! — прошептала я. — Спокойно, говорю!Стволом винтовки я дотянулась до Дориана, надеясь, что он проснется, не наделав шума. Некоторые, бывает, просыпаясь, бормочут, стонут или вскрикивают. Надо отдать ему должное, он проснулся сразу и тихо. Открыл глаза и, проследив взглядом вдоль ствола винтовки, увидел меня. Приложив палец к губам, я указала ему на ощетинившуюся собаку. Дориан протянул руку к Арчи, тот поднялся, доставая револьвер.Крохотный костер давно погас. Только свет редких звезд достигал нас в ночи. Мы, затаив дыхание, прислушались.В лесу послышались слабые звуки. Потом шорох внизу, под нашим уступом. Если будем сидеть тихо, наши враги могут и не догадаться, что здесь есть где спрятаться.Я держала винтовку наготове, но курок не взводила. Этот звук был бы отчетливо слышен в ночи.Низовой ветер шумел листвой и завывал в соснах.Во рту пересохло, медленно и гулко билось сердце.Внизу кто-то продирался сквозь заросли. Мы затаили дыхание, но треск ветвей, к нашему облегчению, затих вдали.Следовало чем-нибудь заняться, и я принялась приспосабливать к своему саквояжу ремешок, чтобы его легче было нести, надев через плечо.Прямо позади меня находилась увенчанная соснами и поросшая деревьями остроконечная скала. Слева от меня скала обрывалась, подножие поросло густым лесом.Я поднялась на ноги и, не выпуская из рук винтовки, стала примерять ремень саквояжа. Собака сидела в дюжине футов от меня, вглядываясь в темноту.— Молчать, Шеп, — прошептала я. — Ш-ш!Я находилась в тени, ближе к месту, где скала обрывалась в сторону леса. Тут было темнее и лучше видно, если посмотреть назад.Дориан стоял, Арчи сидел на корточках, опершись спиной о скалу.Собака вдруг вскочила и, не сводя глаз с деревьев по другую сторону поляны, глухо зарычала.Арчи ждал с револьвером наготове.— Ни с места! — прозвучал голос из темноты. — Ни с места! Глава 18 Три года назад, увидев катящуюся по ущелью стену воды, он подумал, что ему крышка. Его выручило росшее на склоне тюльпанное дерево. Он бросился к нему, вспрыгнул на нижний сук, потом вскарабкался выше. Он просидел на дереве весь день и часть ночи. Зрелище разбушевавшейся стихии навсегда осталось в его памяти.Огромные стволы деревьев мчались по ущелью, словно выпущенные из пушки снаряды. Позднее, когда вода спала, он вышел к реке и здесь снова увидел их. Все до одного они мирно плавали в небольшом заливчике.Трулав Сэкетт был не из тех, кто мог пройти мимо такого богатства. Он достал свои башмаки на шипах, взял багор и, обрубив сучья, связал бревна в плот и сплавил вниз по реке на продажу.Пришла осень, с деревьев осыпались листья, и он, прихватив винтовку, снова навестил знакомое ущелье. Все осталось таким, как он запомнил: по обе стороны ущелья покатые склоны, поросшие отменным тюльпанным деревом вперемешку с дубом, и, чуть ниже, — платаны.Тот первый плот был случайным. Но полагаться на случай — дело ненадежное, поэтому, вооружившись пилой и топором, он принялся за работу. Обрыв был настолько крутым, что срубленному дереву не оставалось ничего, как только падать вниз, в ручей, а зачастую и на берег.Трулава это не смущало. Каждые три-четыре года вода в ручье поднималась, так что ему оставалось только валить деревья и ждать.Когда все дела по дому бывали сделаны, а под потолком висела свежая туша оленя, Трулав брал пилу и топор и отправлялся к ущелью. Дорога дальняя, добрых десять миль, но он не забывал прихватить с собой еды и бутыль пива из хурмы.Дойдя до знакомого места, он первым делом, держа бутыль на сгибе локтя, прикладывался к пиву, закупоривал бутыль, тыльной стороной ладони утирал рот и только потом принимался разглядывать склон, тщательно выбирая каждое дерево с таким расчетом, чтобы оно само свалилось в ложе ручья.Если дерево застревало на склоне, приходилось спускаться и расчищать ему путь топором, а когда дерево таких размеров (от шести до десяти футов толщиной) начинало набирать скорость, то лучше побыстрее убираться в сторону. Поэтому он так тщательно и выбирал деревья, стараясь, чтобы склон был чистым и не мешал падению.Трулав Сэкетт был ростом под два метра и весил почти сто двадцать килограммов. Не было такого предмета, за который бы он взялся и не смог поднять.Люди говорили, что Трулав прыгает выше и дальше любого человека на свете и бегает быстрее, хотя ничто на этом свете не могло заставить его убегать. Так говорили люди о Трулаве. А он, потягивая пивко, только улыбался и возвращался к занятию, которое знал лучше всего, — валить деревья.Он сидел на камне, готовясь к очередной схватке с тюльпанным дерево, когда услышал, что кто-то его зовет.И голос знакомый. Он заглянул в ущелье, где, прыгая с камня на камень, поднимался наверх человек. Это мог быть только Мейсон. Никто, кроме него, не знал, где найти Трулава.Мейсон Сэкетт большую часть времени охотился за женьшенем, чтобы продавать его в Китай. В промежутках добывал немного пушнины.Когда Мейсон выбрался наверх, Трулав протянул ему бутыль. Сделав добрый глоток, Мейсон похвалил:— Доброе зелье, скажу тебе, но на любителя. Знаю таких, кто терпеть не может ни пива из хурмы, ни бренди.— Верно, таких большинство. Ничего, нам больше достанется.Оглядев склон, Мейсон взглянул на Трулава.— Коварное место, Трулав, — заметил он, — вот этот склон. Когда-нибудь бревнышко тебя достанет.— Все может быть.Мейсон притопал издалека не затем, чтобы поговорить о заготовке леса, так что Трулав, отхлебнув из бутыли, ждал. Время снова браться за дело, а то так ничего и не наработаешь. С большими деревьями приходится порядком повозиться.Мейсон принялся править нож о подошву сапога. Оценивающе поглядел, еще поправил.— Не забыл ту крошку из Тукалуки-Коув? Эхо, так, что ли?— Ту, что в Кейниз-Форк обошла в стрельбе всех парней?— Она самая. — Мейсон попробовал лезвие на волос. — Она ездила в Сеттльменте за причитавшимися ей деньгами. Похоже, теперь возвращается домой вместе с парой переселенцев и за ней гонятся какие-то люди.— Тогда им лучше ее не догонять.— Стрелять-то она умеет, с этим порядок! Пожалуй, не уступит никому, но их там целая шайка. — Помолчал. — Один из них Феликс Хорст, с тропы.Трулав заткнул бутыль пробкой и загнал ее поплотнее ладонью.— Где они?— До меня дошло от одного парня из Рассел-Форк. Он думал, мы знаем. — Мейсон замолчал.— Она, значит, держит путь к своим местам. Где Мордекай?— Думаю, идет к ней. Малый, который мне, передал, сначала видел его.Трулав припрятал топор и пилу вместе с еще наполовину полной бутылью. Взял из тайничка немного продуктов, пороху и дроби.Они перешли через Биг-Мокасин-Крик и двинулись лесом к тропе старого Буна. Недалеко отсюда индейцы убили старшего сына Буна, Джеймса. Если Трулав правильно помнил, было это году в 73-м.Братья бежали ровно, легко, размашистым шагом опытных охотников.— Мордекай будет там раньше нас, — сказал Мейсон.— Ага, опережает.Через час они перешли на шаг. Трулав спросил:— А что за переселенцы, которые ее провожают?— Большой чернокожий малый и янки, как я слыхал. Тоже большой, молодой.— Мухи летят на мед, — высказал свое авторитетное мнение Трулав. — Помнится, у нее и фигурка что надо, и мордочка ничего.День подходил к концу, сгущались тени. Оба бежали вперед, останавливаясь только для того, чтобы напиться из холодных ключей, сочившихся меж камней. Мгновение они отдыхали, прикидывая, сколько осталось впереди, и снова мчались вперед.— К рассвету они должны появиться в здешних местах. Тогда их и отыщем.Мейсон, рослый, худой Сэкетт с Тесных гор, как и Трулав, бродил обычно в одиночку. Он надолго уходил в леса искать женьшень. Дела его шли хорошо, так как на его добычу всегда был спрос и платили достаточно.Но как ни были бы они заняты, если Сэкетт оказался в беде, они спускаются с гор. Они спускаются, чтобы благополучно довести Эхо Сэкетт до дома или отправить на тот свет тех, кто причинит ей горе. Старый Барнабас, основатель клана, установил этот закон более двухсот лет назад, и с той поры не было случая, чтобы Сэкетт отказался прийти на помощь родственнику.— Что думаешь? — спросил Трулав.Они снова перешли на шаг. Мейсон не спешил с ответом.— Лучше сбегать к истоку Уоллен-Крик и оставить там знак. Туда через Каменную гору или Пауэлл. Если они прошли дальше, будем знать.— Самое лучшее поискать Мордекая.— Сам нас найдет. Мордекая не обнаружить никому, если только он сам не захочет.За час до первого света они сошли с тропы в чащу, разожгли крошечный костерок и сварили кофе. У огонька вздремнули, выпили еще кофе и прислушались. Утром в горах звуки разносятся далеко.— Мордекай их найдет. Он в этом деле силен.— Он все еще сам делает порох?— Что за вопрос? Конечно. У него несколько мест, одно из них — пещера у Грасси-Коув. Помнишь, то самое место, что Джубал нашел по пути на запад?— Не знал, что он все еще ходит туда. Я слыхал, там поселились люди.— Уж лет сорок как. Отец говорит, Джубал сам чуть было не остался, до того ему там понравилось. — Мейсон Сэкетт сел. — Мордекай не полагается ни на какой порох, кроме своего.Они допили кофе и собрали свои немногочисленные пожитки. Трулав тщательно загасил огонь, потом засыпал пепел землей. Внимательно поглядев на кострище, шагнул на тропу.— Думаешь, сегодня?Мейсон не ждал ответа, но Трулав кивнул.Отсюда братья пойдут шагом. Чтобы лучше слышать.
Когда голос приказал нам не двигаться, я стояла в тени и тихо отошла назад, растворившись в темноте. Зашла за большое дерево, подняла винтовку и стала ждать.Тут они и вышли из лесу: семь или восемь человек, свора негодяев. Там были Феликс Хорст, Тим Оутс и Элмер. Были и другие, которых я раньше не встречала, кроме одного. Он вышел последним, и я вспомнила, что видела его однажды в наших местах. Звали его Пэттон Сардаст, и был он один из грабителей с тропы Натчезов. Здоровый бандюга.Хорст переводил взгляд с Дориана на Арчи.— Где она?— Кто? — спросил Дориан.— Не придуривайся! — обозлился Хорст.Видно, терпения ему не хватает. Очко не в его пользу. В этих диких местах требуется терпение и выдержка. Хорст уставился на Чантри.— Кто такой?— Дориан Чантри, сэр. Не к вашим услугам.— Чантри? Родственник Финиана?— Он мой дядя, сэр.Феликс Хорст разразился проклятиями; ругался он медленно и подчеркнуто грубо. Взглянул на Оутса.— Как он сюда попал? И что здесь делает?— Я же говорил, — огрызнулся Оутс. — Говорил, что он с ней. Думаю, что старик послал.Хорст посмотрел на Арчи.— Беглый раб, а? Ладно, за тебя что-нибудь дадут.— Он свободный, — вмешался Дориан. — Свободный с рождения.— Это мы исправим, — ощерился Хорст. — Если не раб, значит, станет рабом, и у меня уже есть для него местечко. Там ему покажут свободу.— А как быть с этим? — спросил Пэттон Сардаст, указывая на Чантри. — Он-то нам ни к чему.— Он племянник Финиана Чантри, — запротестовал Оутс. — Случись с ним что-нибудь, не сносить нам головы.— С ним? — презрительно фыркнул Сардаст. — Плевал я на Финиана. А этому перережу глотку сам.— Попробуйте, — произнес Дориан.Что делать? Если я выстрелю, они тут же убьют моих спутников. В то же время я видела, что так долго продолжаться не может. Несмотря ни на что, Дориан держался подчеркнуто смело. Лучше бы не фасонил. Я заметила, что при их появлении Арчи спокойно сунул револьвер за ремень и никто даже не пошевелился, чтобы его обезоружить.С того места, где я стояла, открывался хороший обзор и до ближайших зарослей было не больше тридцати ярдов.— Если шевельнутся, — приказал Хорст, — стреляйте в белого. Черный стоит денег. — Затем взмахнул рукой. — Ганс! Ты, Гарри и Джо, пошарьте вокруг и найдите девку. Тащите ее ко мне.Что делать? Я могла скрыться в зарослях, могла ждать, не двигаясь, чтобы быть вместе со всеми, или… Они приближались, один шел прямо на меня, хотя я и знала, что он меня не видит.Бандиты размешали угли, подбросили дров, и место вокруг костра осветилось. Если я шевельнусь, бандит меня увидит, если останусь стоять, может быть…Он зашел за дерево.— А! — промолвил он. — Мне повезло.Я плотно прижимала к груди винтовку, а он не ожидал встретить вооруженную женщину. Регал научил меня паре приемчиков, так что когда бандит подошел вплотную и навис надо мной, я резко ткнула стволом винтовки в ту точку, где подбородок сходится с шеей. Ткнула что есть мочи.Удар пришелся в точку. Бандит, задохнувшись, судорожно глотнул воздух, а я, схватив винтовку двумя руками, как учил меня дорогой Регал, двинула ему прикладом промеж глаз.Он как подкошенный упал к моим ногам, а я скрылась в зарослях.Остальные приближались к месту, где я только что стояла. Внезапно тот, которого звали Гансом, завопил:— Хорст! Господи, Хорст!Хорст подошел к деревьям.— Что там? Что случилось?— Да это же Джо! Только поглядите!Пройдя между деревьями, Хорст остановился и снова разразился проклятиями.— Тащите его в лагерь, — распорядился он.— Кто его так? — заинтересовался кто-то. — Поглядите в лицо! А горло!— Еще живой, — буднично заметил Оутс. — Видно, на что-то напоролся.Феликс Хорст перестал разглядывать раненого.— Чантри! Кто там? Кто это сделал?Прежде чем Дориан успел ответить, издалека донесся странный, то нарастающий, то затихающий вибрирующий крик, от которого кровь стыла в жилах. Такого они еще не слышали. И я не слышала, хотя и знала, что это такое.— Что это? — задохнулся от изумления Элмер.— Привидения, — ответил Дориан. — Вы растревожили здешних духов. Теперь вам будет плохо.— Заткнись! — испуганно оглядываясь, злобно произнес Оутс.— Привидения, — повторил Дориан. — Эхо мне о них рассказывала. Они чужих не любят.Он назвал меня «Эхо». Назвал по имени! Глава 19 Со своего места я видела их лагерь. Костер теперь горел ярко, бандиты, не отводя оружия от Дориана и Арчи, жались к огню.Крик донесся издалека. В такую ночь, да еще в этих горах было не разобрать, с какого расстояния. Внезапно он раздался вновь — таинственный, дрожащий, далекий звук в ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19