Понятно, что отношения между церквами и государством в прошлом и позиция церквей по отношению к новой Германии неоднократно подвергались обсуждению. Председатель Национального комитета Эрих Вайнерт сказал по этому поводу в своем докладе:
«Наша задача заключается в том, чтобы показать немецкому народу, как должна вестись национальная борьба за нашу свободу и нашу честь при участии всего народа без различия политических и религиозных взглядов.
В концентрационных лагерях третьей империи томятся и страдают рядом друг с другом деятель рабочего движения и священнослужитель, христианин рядом с человеком, не принадлежащим к христианской церкви. Но долгие годы совместных тяжких испытаний сблизили людей, эти связи сохранятся и после ликвидации власти террора. Таким образом, заложен фундамент, который послужит крепкой основой нашей будущей демократии.
Когда церковь, подвергаемая преследованиям, обороняется против враждебных выпадов и притеснений со стороны людей, обожествляющих Гитлера, то это справедливая война, которая встречает полное сочувствие неверующих антифашистов; более того, они считают ecclesia militans{86} своим союзником и товарищем по оружию в борьбе за свободу. Поэтому мы глубоко убеждены, что это боевое содружество предстанет в будущей Германии как нерасторжимый союз, построенный на взаимном уважении.
Та часть немецкого народа, которая исповедует христианскую религию и принадлежит к ее церквям, желала бы, чтобы была внесена ясность в вопрос о том, какое положение займет церковь в демократической Германии, какие ей будут предоставлены права и привилегии. Я могу вам дать ответ от имени Национального комитета и сказать, что мы твердо придерживаемся принципов нашего Манифеста, в котором предусмотрено восстановление и расширение политических прав и социальных завоеваний трудящихся, свобода слова, печати, организаций, совести и вероисповедания. Мы считаем эти права священными и неприкосновенными.
Однако такая подлинная демократия, в которой все эти права и привилегии были бы осуществлены и обеспечены, может стать реальностью только при условии, что наш народ сам завоюет эту демократию. Народы еще никогда не получали свободу и права как дар небес. Но недопустимо и такое положение, когда одна часть народа в борьбе добивается прав для другой части народа и преподносит их ей в дар. Из этого следует, что и перед церковью встанет вопрос, предъявляет ли она лишь требования насчет будущих прав, не занимая уже сейчас ясную позицию, или она сумеет своим участием в борьбе на стороне всего народа обосновать свое право на свободу вероисповедания. Только таким образом могут быть созданы предпосылки для того, чтобы демократическое государство, претворяя в жизнь волю народа, защитило церковные учреждения и свободу их религиозной деятельности от нападок и преследований. Но в том случае, если бы церковь себя противопоставила народному движению против Гитлера, ей не придется рассчитывать на то, что она получит желательные ей гарантии».
Тогда же евангелический пастор Иоганнес Шредер в своем заключительном слове обрисовал позицию священнослужителей по отношению к Национальному комитету следующим образом:
«Мы не призываем вас участвовать в политических авантюрах, а послужить христианскими добрыми делами немецкому народу в столь тяжкую для него годину. Мы призываем к сотрудничеству, к объединению всех, кто с чистым сердцем и чистыми руками стремится помочь Германии. Но ведь такие сердца и силы объединены именно в нашем движении, в движении „Свободная Германия“. И в этой связи я хочу еще раз сослаться на высказывания господина председателя Эриха Вайнерта, которым я придаю большое значение: все мы знаем, что в миллионах немецких сердец не осталось ни следа доверия к Гитлеру; мы знаем, что миллионы немцев борются, трудятся и умирают на гитлеровской войне только потому, что испытывают ужас при мысли о вакууме, который наступит после падения Гитлера; они в страхе задают себе вопрос: что будет после Гитлера? Ежедневно национал-социалистская пропаганда им внушает, что после крушения Гитлера наступит хаос, гибель, конец западной культуры.
В этой громаде лжи ваши слова, господин председатель Вайнерт, пробили брешь… Вы предопределили путь к решению далеко не простой проблемы взаимоотношений между государством и церковью».
По окончании заседаний была создана рабочая группа по церковным вопросам; в ее работе участвовали в качестве представителей церковных кругов католические священники Кайзер, Людвиг и Мор, евангелические священники Шредер, Зениксен и д-р Круммахер.
Мы знаем, что образование рабочей группы и ее Воззвание стали известны авторитетным католическим инстанциям в Германии еще во время фашистской войны. К сожалению, тогда у высших католических инстанций не хватило мужества осведомить об этом широкую общественность. Однако нам уже тогда было ясно, что основные права, закрепленные в нашем Манифесте, станут составной частью будущей конституции свободной Германии.
Принципы, послужившие в деятельности Национального комитета основой для сотрудничества людей различного происхождения и мировоззрения, стали фундаментом первого мирного государства в германской истории, которое всеми нами совместно строится, совместно защищается и развитию которого мы все содействуем.
Национальный комитет завершает свою деятельность
После безоговорочной капитуляции фашистского государства мы из Лунева следили с поистине жгучей тревогой и с глубоким участием за послевоенными событиями в Германии. Многие из нас только теперь отдавали себе отчет в том, какие грандиозные, смелые решения, какие всеобъемлющие, крутые перемены с самого начала были связаны с работой Национального комитета «Свободная Германия": целью антифашистского фронта должно быть не только низвержение Гитлера и фашистской системы, но и создание новой основы общественной жизни для всего немецкого народа и германского государства. Только демократический антифашистский строй мог воплотить эти стремления, а мы понимали, что слово „антифашистский“ – это понятие, охватывающее все, что в эти годы сформировалось и реализовано в деятельности Национального комитета, и все, что оказалось реальным и необходимым в движении Сопротивления против Гитлера у нас в Германии, я имею в виду – основанное на взаимном доверии широкое сотрудничество ради общей цели марксистов и христиан, пролетариев и буржуазных интеллигентов.
В этом духе действовали наши друзья из группы Ульбрихта, на которую в первый же час освобождения пала огромная ответственность. В таком же духе построили свою программу и новые партии. «Мы призываем вас забыть о том, что разделяло немцев. Следуйте нашему призыву о создании большой партии, которая готова сотрудничать с другими партиями новой демократии ради возрождения Германии», – говорилось в учредительном Воззвании Христианско-демократического союза, с которым я чувствовал себя связанным как участник католического движения.
В том же духе выступал весь демократический блок, в котором 14 июля объединились вновь созданные партии, Коммунистическая партия Германии, Социал-демократическая партия Германии и Либерально-демократическая партия.
Потом наступил знаменательный день 2 августа, когда государства антигитлеровской коалиции подписали Потсдамские соглашения. Мы испытали чувство глубокого удовлетворения, что в международно-правовую форму облечены принципы строительства миролюбивой Германии, которые мы сформулировали в Манифесте Национального комитета, немецкой антигитлеровской коалиции. Наши требования заключались в следующем:
«Сильная демократическая власть, которая не будет иметь ничего общего с бессилием веймарского режима; демократия, которая будет беспощадно, в корне подавлять всякую попытку каких бы то ни было новых заговоров против прав народа или против европейского мира.
Полная отмена всех законов, основанных на национальной или расовой ненависти, всех порядков гитлеровского режима, унижающих наш народ, отмена всех мероприятий гитлеровской власти, направленных против свободы и человеческого достоинства.
Восстановление и расширение политических прав и социальных завоеваний трудящихся, свобода слова, печати, организаций, совести и вероисповедания…
Немедленное освобождение жертв гитлеровского террора и материальное возмещение причиненного им ущерба.
Справедливый, беспощадный суд над виновниками войны, над ее зачинщиками, над их закулисными подстрекателями…»
Все это было закреплено в Потсдамских соглашениях.
Разумеется, возникали и острые разногласия в нашей среде, в первую очередь по вопросу о германской восточной границе. Не все были способны сделать надлежащие выводы из того, что германский милитаризм дважды брал своего восточного соседа в клещи, образуемые Силезией и Восточной Пруссией, а, следовательно, эти клещи надо было ликвидировать раз и навсегда; политика возмещения потерь должна была осуществиться на деле, а не ограничиваться декламацией{87}.
Впрочем, те бывшие военнопленные, которые еще в плену и особенно те, которые, получив возможность вернуться на родину, цинично предали цели Национального комитета, теперь распространяют злостную клевету, когда заявляют, будто события 8 мая и 2 августа вызвали в Союзе немецких офицеров отчаяние, уныние и апатию. Национальный комитет и Союз немецких офицеров в течение многих месяцев своей работы постоянно предупреждали, что борьба против Гитлера не может быть приостановлена с наступлением неизбежного поражения Германии. Мы неизменно призывали противопоставить фашистской войне народную борьбу против Гитлера. Мы, фронтовые уполномоченные, – но не только мы! – знали, как трудно добиться перелома и побудить немцев вступить на новый путь. Сколько писем и обращений мы направили генералам и командирам, и как невелик был реальный итог по сравнению с ожидавшимися результатами! Но именно поэтому мы снова и снова обращались к солдатам и строевым офицерам, призывая их прекратить бессмысленную борьбу, сохранить свою жизнь ради лучшей Германии. «Жить, чтобы спасти не одного, а многих» – это нам удалось. И вот теперь надлежало и здесь, в лагерях военнопленных, и там, на развалинах немецких городов, вовлечь людей, оставшихся в живых, в дело строительства новой Германии. Именно в этом теперь заключалась наша задача.
Апатия? Отчаяние? В такое состояние могли, пожалуй, впасть те офицеры, которые с самого начала по-своему толковали Манифест Национального комитета, я это наблюдал при создании Союза немецких офицеров; разочарование могли испытывать те, кто не желал, чтобы разрыв с Гитлером повел к разрыву с губительным наследством прошлого Германии, с милитаризмом, с притязаниями на мировое господство; они видели в отходе от Гитлера всего лишь разрыв с человеком, который оказался непригодным для осуществления целей германского милитаризма.
А для нас все, что мы делали после освобождения Германии от фашизма, было последовательным продолжением того, что мы делали раньше. Мы внимательно следили за развитием событий во всех оккупационных зонах Германии, и вскоре мне стало ясно, что задачи, которые мы поставили в Национальном комитете, по-настоящему осуществляются в советской оккупационной зоне. Обсуждая возникшие вопросы, мы старались, прежде всего, внести ясность в общую проблему: как должна развертываться работа здесь, в Национальном комитете, а позднее – на родине; так созревало решение обсудить весь этот комплекс проблем в Национальном комитете, а также в Союзе немецких офицеров.
По ходу своей работы в качестве фронтового уполномоченного я привык не скрывать возникающих у меня мыслей; поэтому я изложил свои соображения Эриху Вайнерту и Вольфу Штерну. Оба согласились со мной и пока еще доверительно дали понять, что, видимо, пришло время завершить деятельность Национального комитета. Следует продолжать просветительную работу в лагерях, а также занятия на политических курсах. Однако надо понимать, что самая трудная задача ждет нас на родине.
Второго ноября 1945 года состоялось пленарное заседание Национального комитета с Союзом немецких офицеров.
Эрих Вайнерт снова обрисовал задачи и развитие деятельности Национального комитета, оценил заслуги его членов и почтил память солдат, которые в этой борьбе отдали свою жизнь: «только эти солдаты погибли во имя Германии».
«Одна из важнейших задач Национального комитета заключалась в том, чтобы пробудить во всем народе дух воинствующей демократии, который прежде был присущ только авангарду рабочего класса и прогрессивной интеллигенции. Только действуя в таком же духе, можно преодолеть традиционные предрассудки в самых различных слоях нашего народа, и все подлинно свободолюбивые немцы, стремящиеся к справедливости, объединятся в едином боевом фронте.
Развитие событий в Германии уже теперь позволяет провидеть очертания новой Германии, которые мы обрисовали в нашем Манифесте. И деятели движения «Свободная Германия» могут поставить себе в заслугу, что они раньше других немцев убежденно вступили на этот новый путь».
Эрих Вайнерт закончил свою речь следующими словами:
«Сохраняя уверенность, что идеалы, которые воодушевляли нас в нашей работе, стали теперь творческим началом в жизни широких масс нашего народа, Национальный комитет может считать свое дело завершенным.
Национальный комитет был первым шагом к свободному, демократическому объединению немцев. Он выполнил свою задачу: идеи, которыми он руководился с самого своего основания, стали жизненной силой у нас на родине. Когда все честные немцы воспримут эти идеи с такой же страстностью, с какой мы поддерживали их и развивали, наш народ сможет снова предстать перед миром».
После того как Эрих Вайнерт сделал свой отчетный доклад, выступил генерал фон Зейдлиц в качестве президента Союза немецких офицеров;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60