Они настаивают, что твоя победа на Туаткроссе – случайность. Вместо того чтобы обстрелять врага РДД, ты взял и подорвал себя. Со страху!
– Ты тоже так думаешь? Хосиро пожал плечами:
– Я считаю, что ребята из Службы внешней разведки глупеют на глазах. То ли переучились, то ли пытаются втереть очки – вот, мол, как мы работаем. Только у них ум за разум зашел, это точно. Странно полагать, что ты боишься войны. Конечно, как у любого нормального человека, она не вызывает у тебя восторга. Но испытывать перед ней ужас – это уже слишком. Куда больше ты страшишься не выполнить боевую задачу. Боишься, что не сможешь остановиться в нужное время и в нужном месте. На Туаткроссе ты приказал своим подчиненным занять выгодные позиции и в крайнем случае взорвать проход. Потом не выдержал и сам сунулся туда. Ну что – так должен поступать всякий командир, испытывающий беспокойство за порученное дело. Тут ситуация резко изменилась, у тебя было несколько минут, чтобы принять решение. Ты взял на себя смелость взорвать проход. Вместе со своими людьми. Этот эпизод до сих пор мучает тебя. Как всякого нормального человека.
Понимаешь, – после некоторой паузы продолжил Хосиро, – я так воспитан, что исполнение приказа – это все, а человеческая жизнь – ничто. Я даже не счел бы, что поступаю скверно, послав людям «приглашение на казнь». Хороший эвфемизм, не правда ли? Понимаешь, это страшное право – посылать на смерть. Не имеет значения – одного, двух или миллионы. Я тоже страшусь этого.
Он замолчал, было видно, что сомнения мучают его, потом наконец закончил – решительно, веско:
– Да, страшусь. – Он прошелся по вершине холма. – Понимаешь, я иной раз гляжу на себя в зеркало и ищу драконьи черты. Все жду, когда же я стану монстром. Слава небожителям, отец у меня толковый. Он всю жизнь учил меня, что если человек, тем более правитель, перестает пытать себя вопросом, зачем он послал вот этих, конкретных людей на смерть, то он может ненароком перейти границу, отделяющую ответственность от своеволия, необходимость – от жестокости. Если мы не задаем себе вопросов, не разглядываем себя в зеркале – это плохая примета. Первый звонок. А эти умники объявляют тебя сумасшедшим или трусом. Понятно, есть такое понятие, как бюрократическое чванство, – когда все данные ложатся в заготовленные тобой ячейки, ты ходишь гордый донельзя. Но вот наступает день, когда не все факты ложатся в клеточки, – один такой маленький-маленький, малозначащий-малозначащий не желает найти свое место. Тогда долой его. К себе же нет никаких претензий. Ткнешь такого чинодрала носом в подобную несуразицу, он даже обижается – я же от усердия. И-эх!..
– Точно! – всполошился Кай.
Сказанное Хосиро ожгло ему сердце. Это были его мысли, его сомнения. Это было его тайное занятие – зеркало и вопросы. Много вопросов.
– Прав ты, Хосиро. Во всем прав... Из темноты вышел Виктор Дэвион. Он кивком поприветствовал принца Синдиката Драконов.
– Простите, что слышал ваш разговор, но уйти не смог. Ноги к земле приросли. Все один к одному, как и у меня. Правда, первым меня озадачил Морган Келл, еще в январе, когда мы только что прибыли на Аутрич. Он как-то сказал мне, что я отношусь к редкой категории солдат, которые, набросив на себя узду, стараются ни о чем не думать. Словно я опасаюсь того, кто живет во мне. «Не бойся его, – сказал Морган, – он на твоей стороне. Ты только не стесняйся и почаще обращайся к нему за советом». Так и заявил, а я потом ночь не спал. Все спрашивал...
Хосиро кивнул в знак согласия:
– Ну, Морган Келл! Вот умнейший человек, он тебя насквозь видит. – Принц приблизился к Каю, положил руку ему на плечо. – Кай, власть, которая сосредоточилась в наших руках, дается немногим в этом мире. Это страшная тяжесть, огромная ответственность. Судьба дала нам право решать, стоит ли пожертвовать несколькими, чтобы спасти многих. Даже в лучшие времена это был нелегкий выбор. Но что угнетает еще больше – это то, что мы являемся и собственными судьями. Кому мы можем довериться, к кому обратиться за советом, как не к самим себе? К своей совести. И колебаться нельзя. Промедление иной раз смерти подобно. Принял решение – исполни его.
Кай Аллард уныло заметил:
– Я тоже так считал. Верил, что мое внутреннее решение, если оно взвешено, досконально проверено, всегда будет правильным. Однако Туаткросс убедил меня, что я ошибался. И сильно ошибался! – Он сделал паузу, потом добавил: – Теперь я знаю, что значит посылать людей на смерть. В будущем, если возникнет необходимость, я не колеблясь отдам такой приказ. Но поведу эту группу сам. Лично.
Он усмехнулся, потом заулыбался во весь рот.
– А что, Хосиро, может, ваши мудрецы из СБ не так уж и не правы? Может, я на самом деле трусоват по натуре? Однако теперь я крепко убежден, что посылать людей на гибель, какие бы обстоятельства ни сложились, куда труднее, чем броситься в бой и умереть вместе с ними.

XV

Спортивный центр семьи Керенских
Страна Мечты 1 июня
3051 года

– Значит, первым делом сажаешь своего боевого робота на корточки, проверяешь устойчивость. Потом отклоняешь корпус назад для увеличения дальности стрельбы. Вот это упражнение ты должен освоить. Это очень полезный прием.
– Спасибо, Керью.
Фелан поблагодарил наставника, который закончил объяснения. Упражнение действительно было очень сложное. Керью был невысок, изящен и при этом очень крепок и гибок – обычный тип среди водителей боевых роботов. Огромная копна светлых волос делала его голову похожей на шар, но больше всего поражали его огромные, по-детски наивные глаза. Однако его менее, чем кого-либо другого, можно было считать ребенком. Особенно это становилось ясно, когда он садился в кресло водителя боевой машины.
Керью пожал плечами.
– С такими учителями, как Наташа, Ранна и я, ты, конечно, сдашь экзамены, пройдешь испытания. Вопрос в другом – будешь ли ты бороться за звание водителя или элементала.
Затем они отправились на поле для рукопашных схваток. Оба были одеты в шорты и рубашки с короткими рукавами. Фелан и Керью спускались по склону, густо поросшему травой. Луг тянулся вдаль – туда, где расстилалась широкая степь. Само поле было разбито на отдельные участки, размеченные особым образом. Каждая площадка делилась пополам, и на каждой половине были вычерчены круги. В центре кругов располагались квадраты со стороной метра в два.
На участниках состязаний, находившихся на одной из площадок, были надеты шлемы с сетками на лицах, толстые, подбитые войлоком нагрудники, краги и налокотники, предохранявшие руки. На нагрудниках были нашиты синие либо красные круги. Вооружены люди были палками разной длины, в зависимости от расположения игрока на квадратах. На одном из концов этих примитивных фехтовальных предметов были прикреплены прямоугольные сетки. Фелан заметил, что ряды обороняющихся в основном составляли элементалы – у них и палки были подлиннее. Все они были как на подбор – рослые, дюжие ребята. Двухметровая Эвента не показалась бы среди них диковинкой. Им противостояли водители боевых роботов. Ростом и сложением они напоминали Керью. В руках держали короткие палки, которые с неуловимой быстротой вращали перед собой. По краям поля размещались вратари – палки у них в руках были в метр с четвертью, а вот сетки раза в четыре шире, чем у остальных участников.
Фелан обрадовался:
– Это же лакросс! Мы часто играли в него на Аутриче. Я все время, что учился в Найджерлинге, входил в сборную команду академии.
Керью кивнул:
– Правильно, это – лакросс, только правила у нас немного другие. – Он поднял руку, чтобы предупредить вопрос Фелана. – Я уже разговаривал с историком, который составляет хронику деяний Наташи, насчет различий в правилах здесь и там. Дело в том, что, если ты выйдешь на поле с твердой уверенностью, что ты знаешь, как надо перебрасывать мяч, ты быстро погибнешь.
Игроки носились по полю, стараясь отобрать друг у друга небольшой белый мяч. Те, у кого были красные нашивки, завладели им и, перебрасывая друг другу, наконец послали мяч в ворота противников. Голкипер поймал его и вновь вернул в поле.
– Что-то я не вижу больших различий, – приглядываясь к игре, сказал Фелан. – Разве что игроки позволяют себе удары головой и захваты. Это является грубым нарушением.
– Нарушением?!
– Вот и концом палки нельзя тыкать в ребра. За это фол.
– Фол?
Как раз в этот момент один из «голубых» действительно ткнул «красного» концом палки. Тот полетел на землю.
– Видишь, – обрадовался Фелан. – За это штрафной.
– Фелан, у нас здесь нет штрафных и этих... как ты сказал? – фолов. Я даже не знаю, что это значит.
– Как так? – Брови у Фелана полезли вверх. – Если существует игра, должны быть правила, а где правила, там и нарушения.
Он не успел договорить – один из элементалов догнал коротышку и принялся его топтать. Фелан загрустил.
– В общем-то мы в Найджерлинге тоже играли подобным образом. Я другое имел в виду... – Он сделал паузу. – Все-таки какую-то грань мы не переходили.
Керью улыбнулся:
– Ну, эта мелочь многого стоит. Если ты владеешь мячом, то как бы считаешься «живым». Тебя стараются сбить на землю, отнять мяч. Если это удается, то у твоей команды вычитают очки. Ты можешь сдачи дать – это даже приветствуется, однако пока ты с мячом, ты – мишень. Каждый забитый мяч приносит команде пятьдесят очков. Перед началом игры у каждой команды их по сотне. Забить гол трудно, куда легче лишить соперника принадлежащих ему очков.
– Хм, интересный вариант, – заметил Фелан, затем вновь окинул взглядом игровое поле. – А что, это только мужская игра?
Керью фыркнул:
– Играть с женщинами? Еще чего не хватало. Нет уж, спасибо. Они такие злые. Я так понимаю, что нет ничего хуже, чем сражаться против женщины. Эта игра еще цветочки, вот во время состязаний на право обладать родовым именем получить в соперники женщину – это, я тебе скажу, подарочек.
– Понятно, – кивнул Фелан. – Как ты думаешь, если на поле выйдут два свежих игрока, это разрешается?
– Может быть... Не знаю. Тебя они могут взять в команду. «Красные» представляют дом Уорда, «голубые» – дом Демос. Тебя-то они должны взять.
– Должны?
– Видишь того парня, который забил последний гол? Это Влад. Как мне помнится, единственное, о чем вы можете договориться, что кому-то из вас нет места на этой земле.
– Так и есть, – чуть нахмурившись, ответил Фелан. – А ты из какого дома?
Керью немного помедлил с ответом:
– Я был рожден в Нигрене.
– Ты говоришь об этом так, словно на этом доме лежит проклятие.
– В общем, так оно и есть. Я уже привык к подобному вопросу. Дом Нигрен никогда не давал хороших пилотов для боевых роботов.
– Это ты плохой пилот? – изумился Фелан. Керью пожал плечами:
– Так принято считать. Двадцать пять лет назад Волки разгромили Соколов в большом сражении. Дом Нигрен получил в качестве трофея наследственный материал из дома Мальтус. Все полагали, что в его банке хромосом были гены, которые давали водителям, рожденным в Мальтусе, некоторое преимущество в бою. Я как раз из той линии.
– Так что ж ты такой хмурый? Если тебе не нравится этот дом, прими участие в соревнованиях на родовое имя. Докажи, что обладаешь этим самым преимуществом.
Керью хмыкнул:
– Если бы все было так просто. После победы наследственный материал Мальтуса был пущен в дело. Тут прошел слух, что Соколы подсунули нам не то, что мы требовали. Какой-то с бору по сосенке материал... Ученые рода Волка провели тщательные исследования и заявили, что наследственные клетки вполне качественные и попали к нам как раз из дома Мальтуса, однако сплетня уже пошла гулять. На всех нас из этой линии легло пятно, так что нам заказан путь участия в испытаниях на родовое имя через включение в списки домов. Собственно, никаких официальных запретов нет, и вслух об этом стараются не говорить, а вот попробуй пробейся.
– Да, злые языки страшнее протонных пушек, – вздохнул Фелан. – И в сражениях, как я понимаю, бесполезно лезть из кожи, все равно не подпустят к испытаниям.
Фелан положил руку на плечо Керью:
– Прости, друг, я не знал. Все равно я считаю, что тебе – именно тебе, с твоим мастерством и выдержкой – путь к родовому имени не заказан. Когда мы вернемся во Внутреннюю Сферу, там в реальных сражениях ты сможешь показать, кто есть кто. Там сразу видно, кто воин, а кто пижон. Там никто не сможет поставить тебе заслон.
– Может быть. – Керью указал на поле: – Смотри, перерыв. Это твой шанс вступить в игру. Я могу тебя порекомендовать. Дом Демос из худосочных. Считается, что у них плохая наследственность. Все их питомцы чересчур азартны и теряют голову в трудных ситуациях. Если ты покажешь себя с хорошей стороны, то и я заработаю несколько очков.
Молодой человек засмеялся и направился к группе отдыхающих, вспотевших игроков, которые сидели на траве за кромкой поля. Лысоватый мужчина показался ему знакомым, он подошел к нему. Точно, ему приходилось встречаться с ним во время учебных занятий.
– Прости, ты, квиафф, не Эмилио? Мужчина осушил пластмассовую бутылочку с водой и достал еще одну из переносного холодильника.
– А-а, ты, должно быть, Фелан.
– Точно. Вам игрок не нужен? Эмилио пожал плечами.
– Влад! – крикнул он. – Хочешь еще одного свеженького? Мне совсем сбили дыхание. Думаю, последний удар Картера угодил между ребер.
– Фелан? – удивился Влад. – Как это Сирилла решилась отпустить тебя? Неужели ты желаешь поучаствовать в такой грубой игре, как эта?
Молодой человек обернулся и приметил своего давнего врага, окруженного игроками команды соперников. Большинство из них также косо поглядывали на чужака. В их взглядах сквозили пренебрежение и надменность. Другие же – в основном элементалы – держались попроще.
– Насчет грубости, Влад, мне ничего не известно. Как я понимаю, цель этой игры совсем в другом. Надо забить мяч в ворота, а сколько раз ты ударишь или тебя ударят, не имеет значения, квиафф.
Брови у Влада полезли вверх.
– Ты считаешь, лучше быть избитым?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62