– Да, я из банды, но раньше работала в Вегасе.
Дороти широко улыбнулась:
– Так ты, значит, из Феникса? Ты туда возвращаешься? – На мгновение от нее полыхнуло тревогой. – А мы во Флаг. Пойдем вместе? Чем больше народу, тем безопаснее путь.
– Феникс? Я иду в Феникс.
– Ну и отлично, – проворно отозвалась девочка. – Флаг по дороге в Феникс, так что пойдем вместе.
Итак, Феникс и Затмении – синонимы.
– Конечно, пойдем вместе. – Раджани наклонилась и обняла девочку за плечи.
Да, мир изменился, пока я находилась в стасисе. Я надеялась, что смогу спасти его от Скрипичника, но если он переменился настолько, что отцы продают своих дочерей… Я не уверена в успехе.
Глава 4
Любуясь прекрасным древним монастырем, прилепившимся к склону горы. Койот почувствовал себя так, словно попал на тысячу лет в прошлое. Он покосился на Кроули, ожидая увидеть на его лице восхищение, но оказалось, что тот с интересом глядит на него, ожидая такой же реакции. В результате оба расхохотались и пустили своих пони дальше по склону.
Из Феникса они направились в Лос-Анджелес, а оттуда сразу вылетели в Токио. Из Токио – в Нью-Дели; потом Гувахати, Паро, Бутан и в конце концов – Гонгар, Тибет. С каждым новым перелетом самолеты становились все меньше и меньше, а последний вообще был собран на шасси армейского грузовика времен гражданской войны 1999 года.
Из Гонгара до Лхасы ехали на автобусе. Кроули заметил, что столица весьма изменилась с тех пор, как он был здесь последний раз.
– В 1985-м, когда китайцы праздновали здесь двадцатилетие Тибетской автономии, был огромный скандал из-за того, что кто-то сделал лозунг на тибетском языке. Теперь же, смотри – кругом все по-тибетски.
О пребывании Кроули на Тибете Койоту было отлично известно, но тем не менее не мешал попутчику предаваться воспоминаниям. Койот и сам знал из книг, что в восьмидесятых годах здесь имели место волнения из-за сильного влияния Китая. В Тибет был запрещен въезд иностранцев, и запрет этот оставался в силе до самого 1997 года, когда вторая культурная революция создала столько проблем, что Пекину пришлось ослабить хватку, которой он держал дальние регионы. Тибет, Монголия и Маньчжурия избавились от угрозы стать колониями Поднебесной, и после двух лет кровопролития четырнадцатый далай-лама, вернувшись, в день своего рождения провозгласил Тибет снова свободным.
Во время путешествия из Ламы в Шигейст, а оттуда – в Намлинг Койот повсюду натыкался взглядом на следы недавней войны. Маоистские статуи были сброшены с пьедесталов и отданы на растерзание суховеям. Когда они проезжали через Сигхаст, Кроули заметил:
– Теперь китайские здания и статуи в том же состоянии, до которого во время первой культурной революции китайцы довели тибетские архитектурные и скульптурные сооружения. Тибет заново обретает собственную историю, и скоро ничего китайского здесь не останется.
В Намлинге пришлось бросить взятый напрокат «лендровер» и продолжить путешествие на лошадях в сопровождении желтого сухощавого монаха, которого Кроули назвал гетсулом Кхедрупом и объяснил, что он еще не совсем монах, но скоро будет посвящен.
Они зарысили вслед за Кхедрупом вверх по долине Ярлунг. Через два дня не осталось и следа цивилизации. На пути попадались лишь кочевники и стада яков.
По мере того как они поднимались выше, становилось прохладнее. Койот не переставал удивляться нестабильности здешнего климата. Они взяли с собой теплые вещи, однако пока по ночам вполне хватало вязаных пледов, которыми снабдил их проводник, а днем – рубашки или легкой куртки. Дождей не предвиделось и путешествие было приятным и необременительным.
Когда они подъезжали к монастырю, Койот повернулся к Кроули:
– Красиво. Наверное, местные власти отреставрировали его в первую очередь.
Обменявшись улыбкой с Кхедрупом, Кроули объяснил:
– Монастырь не нуждается в реставрации. Китайцы его и пальцем не тронули, хотя от Норбулинка и Йокханга, Серы или Потала они не оставили камня на камне.
– Наверное, потому, что сюда трудно добраться.
– На самом деле китайцы хотели разрушить Кангенпо в первую очередь, но далай-лама остановил их – перед тем как покинуть Тибет в марте 1959-го. – Он показал на изрезанную шрамами землю. – С тех прошло пятьдесят лет, но следы мотострелковой дивизии, которую пригнали китайцы, чтобы уничтожить далай-ламу и его семью, еще видны. Мао не давало покоя, что он сбежал из Нарбулинка, переодевшись солдатом.
Койот нахмурился:
– Ну, лама – понятно, а как удалось уберечь монастырь? Я мог бы даже отсюда стрелять по стенам пистолетом. – Он положил руку на прохладную рукоятку.
– Да, только ты его видишь, а они не видели. Мао хотел разрушить монастырь еще во время первой культурной революции, но ни он, ни его солдаты просто не видели, что надо рушить.
Койот задумался:
– Значит, я могу видеть его благодаря каким-то моим скрытым способностям. Кажется, раньше ты говорил, что некоторые люди развивают в себе способность видеть в ультрафиолете? Может быть, я вижу его потому, что он излучает ультрафиолет?
– Логично, но все же неверно. – Кроули повернулся к Койоту, вздохнул и снова показал на монастырь:
– Что ты теперь видишь?
Койот снял солнцезащитные очки и протер их. На месте высоких стен и блестящих крыш не было ровным счетом ничего.
– Он исчез!
– Продолжая твою аналогию – что ты увидишь на месте предмета, который не излучает никаких световых волн?
– Ничего.
– Вот именно. – Кроули прикрыл глаза, и через пару секунд монастырь возник снова. – Кангенпо одно из немногих мест на Земле, где эмпатичеекие способности приглушаются. Сейчас ты идешь этот храм потому, что я посылаю тебе его образ через сознание Кхедрупа, которому позволено видеть подобное великолепие. Если бы мне захотелось, я мог бы изменить изображение так, что ты увидел бы нечто совсем другое.
– Но если это место просто отбивает у меня всякие способности, то как я смогу их усовершенствовать – мы ведь именно за этим туда едем?
– Я ведь сказал «приглушает», а не «отбивает». Представь себе тренировку по поднятию тяжестей в мире, где гравитация намного превышает земную. Тебе придется приложить гораздо больше усилий, зато на Земле ты будешь силачом В этом смысле Кангенпо, пожалуй, единственное место, где ты действительно сможешь как следует всему научиться А без проводника сюда попасть невозможно.
Койот снова протер очки:
– Кангенпо. Ты говорил, это значит "ледяной замок". Но если без проводника сюда не добраться, то как его нашел ты и находили другие?
– Я думаю, кхенпо объяснит тебе лучше. Я лично считаю, – он снял перчатку и хлестнул ею лошадь" – что мне эта честь была дарована из-за того, что я предотвратил убийство далай-ламы летом 1989 года, когда китайское правительство устроило повальные репрессии.
Было произнесено Слово, и я попал в Кангенпо – для того же, для чего сейчас туда едешь ты.
Когда они подъехали к массивным бронзовым воротам монастыря, створки открылись сами. Первое, что бросилось в глаза Койоту – два каменных льва у подножия винтовой лестницы с причудливыми перилами и внутренний средневековый дворик, мощенный камнем.
Изнутри стены были украшены искусной резьбой.
Монахи в оранжевых одеждах и их ученики небольшими группками прохаживались по узким коридорам.
Койот заметил среди них темнокожих людей, совершенно не похожих на коренных тибетцев. Кроме этого. Койота поразила еще одна вещь:
– Нет женщин?
Кроули покачал головой:
– Женщин нет, и это довольно странно, если учесть, что "гелюкпа буддизм" построен на традиции Виджраяны, или, как называют это на Западе, "тантрического буддизма". Тантрическая практика включает в себя эзотерические сексуальные ритуалы и особые принципы медитации, что так возмущает миссионеров и почтенных обывателей Запада. Но лишь после того, как монахи изучат пять традиционных дисциплин, для них открывается тантра. А до тех пор, в период двадцатилетнего обучения, они должны оставаться абсолютно целомудренными и не употреблять наркотики и алкоголь.
– Ты хочешь похоронить меня здесь на двадцать лет?
– А ты спешишь поскорее увидеться со своей помощницей?
Койот прищелкнул языком:
– Лучше с ней, чем со Скрипичником; впрочем, двадцать лет меня никто из них дожидаться не станет.
– Это точно. Нет, ты войдешь в группу учеников третьего или даже четвертого уровня. Оум – это учение о пути между крайностями, а санията уже имеет дело с «не-деянием» и «не-бытием». Вот он, – Кроули кивнул на Кхедрупа, – будет сначала изучать оум, а потом – санияту, потому что его цель – объединиться со Вселенной и достичь просветления. Но ты будешь изучать их в обратном порядке, так как твоя задача – научиться проникать сквозь Вселенную.
Копыта процокали по камням внутреннего дворика, и рапьюнги закрыли ворота. Кхедруп жестом предложил гостям спешиться. Проводник поклонился одному из монахов и поспешил внутрь монастыря.
Кроули легко соскочил с седла и тоже поклонился монаху:
– Тши дили, лама Монг.
Монах улыбнулся и поклонился в ответ, – Пияг дан по-ла Ми-ма-йин.
Койот слез с лошади немного медленнее своего спутника и сразу почувствовал, как болят ноги. Он вежливо кивнул монаху и с трудом поклонился. Тем временем рапьюнг увел лошадей.
– Нга мин Койот йин, – сказал Койот единственную известную ему фразу по-тибетски.
Монах посмотрел на Кроули:
– Койот? Ха ко-ма сонг, Ми-ма-йин?
– Кий ркан-джнуис, – сказал Кроули и повернулся к Койоту:
– Он не знает слова «койот», я объяснил ему.
Монах кивнул:
– А твой друг знает, что ты назвал его собакой?
– Нет, не знает. – Койот опешил, услышав, что монах разговаривает по-английски.
– Куй-кан, Ми-ма-йин, я думаю, что лучше назвать его шакалом, чем собакой.
– Как захотите.
– Тогда ты будешь Куй-кан.
Койоту показалось, что в голосе монаха прозвучало пренебрежение, однако на его лице прочесть было ничего невозможно.
– Спасибо.
Кроули безучастно посмотрел в сторону.
– Монг – кхенпо Кангенпо.
Койот снова поклонился. Монг ответил на его поклон, а потом протянул руку. Пожимая ее. Койот отметил, какие крепкие у старика пальцы. Сильные руки.
Пожалуй, он больше, чем просто старый аскет.
– Я надеюсь, в Кангенпо ты найдешь то, что ищешь.
– Я тоже надеюсь, лама Монг.
Койот посмотрел по сторонам и с удивлением заметил, что по стенам в маленьких альковах сидят двадцать семь монахов в позе лотоса. На южной стене точно так же сидели еще двадцать семь, а вместо ворот была просто каменная стена, словно их в мгновение ока заложили камнем. На западной и восточной сторонах тоже сидели по двадцать семь монахов.
– Могу я спросить, почему ваши ворота ведут в никуда и зачем там сидят эти люди?
– Это па-тсабы. Стражи Кангенпо. Благодаря им монастырь остается невидимым. – Монг бросил взгляд на южные ворота. – Двадцать семь монахов на четыре стены образуют число 108, это число магическое.
– Понимаю.
– Тебе еще многому предстоит удивиться. Койот. – Кроули хлопнул его по плечу. – Итак, я оставляю тебя в заботливых руках ламы Монга. 0-на-гха-ле ску бзугж, лама Монг.
– О-на гха-ле пеб, Ми-ма-йин, – поклонился старый монах.
Кроули пошел к южным воротам. Он повернулся влево, как будто хотел взобраться по ступеням, но его тело, казалось, существовало лишь в двух измерениях.
Без единого звука на лестнице исчезла его нога, а за ней и весь Кроули. Через мгновение уже ничто больше не напоминало о его существовании.
– Ми-ма-йин сменил тело, но не душу, – сказал Монг. Потом его взгляд упал на пистолет Койота. – И я понимаю, какая перемена произошла с тобой, Куй-кан.
– Не сомневаюсь, особенно на фоне Кроули. Вас это тревожит?
– Почему меня должно это тревожить?
– Да, скорее это должно тревожить других, но никак не вас. Я хочу узнать еще одну вещь, если позволите: почему вы называете Кроули "Ми-ма-йин?
– Когда он впервые у нас появился, у него был иной облик, и лишь часть его была теперешним Кроули. Мима-йин означает – "тот, кто не человек". Обычно так называют духов, но в этом случае…
Койот скрестил руки на груди.
– Тогда научите меня тому, чему учили его. Существо, за которым я охочусь, – тоже не человек.
Глава 5
Синклер Мак-Нил улыбнулся стюардессе, которая принесла пепси.
– Вы уверены, мистер Мак-Нил, что не хотите чего-нибудь покрепче? Вы выглядите так, будто у вас был тяжелый день, а между тем сейчас всего лишь восемь часов утра.
– И да и нет, – сказал он, принимая стакан из ее рук. Их пальцы соприкоснулись, и Мак-Нил успел прочитать имя на фартуке:
– Спасибо, Эрика. Боюсь, что для меня новый день еще не наступил, а продолжается старый.
– Я вернусь спросить, не нужно ли вам еще чего-нибудь. – Стюардесса улыбнулась и пошла дальше вдоль салона первого класса "Боинга-787".
Син откинулся в кресле и стал потягивать пепси.
Это просто безумие. У меня нет никаких причин тащиться в Японию ради какого-то психа. – Он поставил стакан на столик. – Но и оставаться в Фениксе тоже глупо.
Его отец, Дариус Мак-Нил, все же исполнил свою угрозу и вышиб сына из «Билдмора». После визита в больницу к Хэлу Гаррету Мак-Нил сделал попытку вернуться домой, но выяснил, что доступ к жилому сектору башни для него закрыт. Он обратился к охране, но в ответ получил только небольшой чемоданчик с личными вещами и сообщение, что все остальное конфисковано в пользу компании "Билдмор".
Один их охранников даже набрался наглости попытаться его раздеть, и Син решил, что это уже слишком.
Когда санитары унесли наглеца, Син двинулся к отцу в кабинет. Секретарша у двери вскочила, но остановить его не посмела.
Дариус Мак-Нил попивал виски в компании еще двух джентльменов. Одного, высокого и худого с огромным уродливым носом и тяжелым подбородком, Син узнал.
Додд, Ватсон Додд. Бухгалтер.
Дариус и Додд возвышались над совсем маленьким человеком; тот, впрочем, казалось, не замечал их преимущества в росте. Когда Син вошел в кабинет, он сжал кулаки. Но тут же разжал их и, склонив голову, ухмыльнулся по-волчьи:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30