Не много, но все-таки…
– Поняла, – тоже шепотом сказала Раджани, подражая Дороти. – Так, значит, ты можешь войти?
– Нет, только со взрослым, у которого полноценная карточка. Тот, у кого есть карточка другой компании, может поменять ее на местную. У меня есть карточка Мики; если бы раздобыть тебе чистую карточку, то нам можно будет войти.
Раджани медленно улыбнулась:
– Значит, если у меня будет карточка, то я смогу войти в город и поменять ее на карточку "Дадзамоку"?
А потом вернуться за вами?
Дороти кивнула:
– Да, вот только где ее взять? – Она проворно сунула карточку обратно в складки одежды, потому что мимо как раз проходила компания подозрительного вида молодых людей. – Бродяги тоже охотятся за карточками, которые дают право пройти внутрь.
– А разве нельзя… – как же там это слово? – подделать карточку?
Даже Мики хихикнул, услышав эту бредовую идею.
Дороти пристально посмотрела на Раджани и покачала головой:
– Для бандитки из Затмения ты вылитая Белоснежка. В эти карточки вплетены особые нити, специально, чтобы их нельзя было подделать. Их структуру практически невозможно сдублировать, и если подделка обнаружится, тебя просто пристрелят.
– За подделку?
Дороти с серьезным видом кивнула.
– "Дадзамоки" покупают голоса проксеров, чтобы с их помощью устанавливать собственные порядки. Возможно, они уже протолкнули закон, по которому шляться в окрестностях Флагстаффа приравнивается к государственной измене, и тогда нас всех возьмут и расстреляют.
– Но это же незаконно! – возмутилась Раджани. – Разве это уже не Соединенные Штаты?
– Лет десять назад какой-нибудь суд, может, и счел бы это незаконным и приструнил бы кое-кого, но теперь город у них в кармане, они сами пишут законы и вершат правосудие – свое правосудие. – Дороти протянула руку и взъерошила брату волосы.
– Дай-ка мне еще раз взглянуть на твою карточку. – Когда Дороти протянула ей голубую карту, Раджани постаралась отрешиться от всего отвлекающего и принялась тщательно ее изучать. Она запомнила, как выглядит карточка и что на ней написано, оценила ее вес, фактуру и температуру; когда каждая мельчайшая деталь отложилась у нее в памяти, она вернула карту Дороти.
– Какие компании присылают сюда своих работников? Не очень известные, чтобы фальшивку не могли раскусить с первого взгляда.
Дороти пожала плечами:
– Ну, какие-нибудь из Феникса… «Сумимото-Диал», "Генентех-Карбид".
Она осмотрелась вокруг и в куче мусора увидела смятую жестяную крышку от коробочки из-под венских сосисок. Она подняла ее и, распрямив, показала Раджани:
– Эти сосиски делает «Генентех-Карбид». Вон в углу их логотип.
Хорошо. Размер как раз подходящий для карты.
Раджани обломила бортики крышки и о камень обточила линию слома. Потом она показала получившийся четырехугольник Дороти:
– Ну, что ты об этом думаешь?
Дороти поежилась и обняла Мики.
– Я думаю, что тебе проще найти какого-нибудь охранника-извращенца и соблазнить его, чем заставить их поверить, будто это – настоящая карточка.
Раджани посмотрела на ночное небо:
– Еще пару часов подождем, и я пойду. – Она улыбнулась дьявольской улыбкой. – Все получится, поверь мне!
Было около трех часов ночи, когда Раджани пошла к воротам. Выйдя из зоны действия постоянной тревоги Мики, она открыла себя мыслям и чувствам троих мужчин, дежуривших у ворот. Двое казались совсем сонными, хотя их ментальная активность немного возросла при появлении Раджани. Третий сидел за стеклянной перегородкой, и разум его был затуманен, словно он был под воздействием наркотиков или смотрел телевизор.
– Мне нужно поменять карточку. – Раджани протянула кусок жести охраннику, который вышел ей навстречу.
Тот замялся, и Раджани почувствовала его растерянность. Она сдвинула кепку на затылок, и мужчина посмотрел ей в глаза. Есть.
Она немедленно послала ему в сознание образ карточки Дороти, только с другим логотипом. Растерянность охранника превратилась едва ли не в панику, за которой Раджани уловила чувство стыда: он понимал, что сделал ошибку, и готов был это признать. Он покраснел; потом покачал головой. Вместе с Раджани он не понимал, как ему хотя бы на минуту могло прийти в голову, что эта хрупкая женщина может представлять опасность?
Он махнул рукой, чтобы она прошла к охраннику за стеклом. Раджани направилась туда, и сердце у нее отчаянно билось. Доктор Чандра неплохо обучил ее управлять мыслями и настроением живых существ, но, к сожалению, на компьютеры она воздействовать не умела.
Прочность цепи определяется прочностью ее слабейшего звена. В данном случае это звено – офицер Грант.
Раджани мило улыбнулась мужчине в стеклянной будке и увидела в его очках отражение экрана телевизора. Когда он взглянул на нее, Раджани почувствовала, как ему досадно, что его потревожили, но она тут же внушила ему, что с ней совсем не будет хлопот. Обыкновенный обмен карточки, и времени это займет не больше, чем занимает средний рекламный ролик.
Из стены выехал маленький подносик. Панель поднялась наподобие верхней челюсти аллигатора.
– Положите, пожалуйста, свою карточку. – Микрофон и усилитель сделали голос охранника каким-то механическим. Раджани немедленно почувствовала, что та непрочная связь, которая установилась между ними, начинает рваться.
Нужно, чтобы он снова посмотрел на меня.
Она протянула карточку, но не спешила ее опускать.
Охранник начал сердиться, но его отвлек телевизор. Он ждал, вытянув руку в сторону окошечка, а в стеклах его очков мелькали картинки.
– Ну же, девушка, чего вы ждете.
Голос звучал требовательно, и в нем уже слышались первые нотки подозрительности.
Раджани, пересилив страх, прочла на жетоне охранника его полное имя.
– Вы – Боб Грант? А у вас, случайно, нет брата по имени Джон?
Грант поднял голову, и Раджани встретилась с ним взглядом.
– Джон? Да, есть.
Подозрительность слегка возросла, но зато он больше не злился. Раджани вытягивала из собеседника фрагменты его памяти.
– Значит, я не ошиблась. Вы похожи. – Образы сразу хлынули мощным потоком, и из них уже можно было выделить самостоятельные воспоминания. – Мы с ним встречались в Таосе несколько лет назад.
На лице офицера отразилось замешательство.
– В Таосе? Но Джон никогда…
– У меня был отпуск. Он тоже приехал отдохнуть.
Вы же знаете, как он отдыхает. – Она мечтательно улыбнулась и опустила глаза. – Мы были вместе всего неделю, но я никогда его не забуду.
Она постаралась, чтобы голос звучал страстно, но в ответ почувствовала только еще большее замешательство офицера. Тогда, подумав, она послала ему свой образ в несколько измененном виде: черты лица жестче и на подбородке пробивающаяся щетина.
Эта внезапная перемена пола заставила Гранта покраснеть и вызвала в нем горячее желание как можно скорее избавиться от свидетельства столь явной распущенности своего брата:
– Вы точно хотите войти? «Дадзамоки» не любят чужаков. Они очень консервативны.
– Я знаю, – сказала Раджани, подняв голову и снова становясь женщиной. – Это было раньше, до того, как я поняла, кто я на самом деле, и сделала операцию.
Она улыбнулась и послала Гранту легкое смущение, затем несколько порций усталости и, наконец, надежду, что чертова машинка не сломается и не придется выписывать карточку вручную.
Ее атака принесла результат, и рудиментарные защитные механизмы его мозга окончательно сдали. Для Гранта она теперь была транссексуалом-гомосексуалистом, который не ограничился только сменой пола. Нет, он дошел до того, что покрасился в черный с золотом и еще что-то сделал с глазами. Гранту определенно не терпелось избавиться от этого психа и вернуться к Фестивалю кинокомедии Сильвестра Сталлоне. Ну почему именно в мое дежурство?
Раджани решила еще немного его подтолкнуть:
– Я помню, как Джон рассказывал о том, как вы пошли на рыбалку, и за вами погнались собаки. Он говорил, что ужасно злился на вас за то, что в итоге все укусы достались ему одному. Но потом, когда тот парень с фермы выходил его и открыл в нем новые желания, Джон стал считать этот случай большой удачей.
Чувство вины хлынуло из Гранта, как нефть из пробитого трубопровода. В ответ на это Раджани послала ему свой вариант:
Не хотелось бы, самому менять ей, карточку. Как только она пройдет, так обязательно во что-нибудь влипнет, а виноват окажусь я. Может, она еще захочет вернуться в тот же день?
Эта идея ему явно понравилась, и Раджани продолжала разжигать ее в нем. Грант лучезарно улыбнулся ей из-за перегородки.
– Знаете что, поскольку вы подруга Джона, я дам вам временный пропуск. Когда войдете, получите карточку в центре. Таким образом, вы можете сохранить свою старую карточку на случай, если захотите уехать.
Он подмигнул ей, чтобы она поняла, какую честь ей оказали.
– О, Боб, да вы просто классный парень! – Она спрятала свой кусочек жести, поскольку поднос для карточек уже уехал в стену. Грант быстро нацарапал что-то на листке бумаги, подписался и на подносе переправил листочек Раджани. Она схватила пропуск, едва не расхохотавшись при виде нечитаемой росписи, и подмигнула Гранту:
– Может быть, я зайду к тебе как-нибудь, когда устроюсь на новом месте?
– Обязательно. Выпивка за мной! – улыбнулся он, хотя испытывал в тот момент только панический страх и смятение.
Раджани подбавила ему паники и усилила его замешательство до такой степени, что прошло аж четыре дня, прежде чем он вспомнил, что, получив пропуск, она почему-то направилась обратно в лагерь.
Служащий иммиграционной службы у восточных ворот принял у нее временный пропуск и за считанные секунды выдал ей постоянную карточку. "Лесли Грант" с двумя приемными детьми на законных основаниях вошла во Флагстафф.
Как только они прошли через ворота, командование на себя взяла Дороти. Мики позволил Раджани взять себя за руку, и они вместе плелись следом за девочкой.
Раджани почувствовала разочарование Дороти, когда они добрались до места назначения:
– Черт, опять тут все переделали. Это был наш контиминимум, но я его не узнаю.
– Ты, наверное, хотела сказать кон-до-мк-ниум'! – Раджани посмотрела на здание, возле которого они остановились. Стены, как обычно, были выкрашены в цвет хаки. Издали было похоже, что они обиты листовым железом. В каждой квартире было одно окно, смотрящее на улицу. С торца здания не было ни окон, ни дверей, а во двор выходили балкончики, соединенные лестницей, которая и вела внутрь.
На доме не было обычного номера, но под каждым окном было крупно выведено восьмизначное число.
– Какой у вас адрес, Дороти?
– Мы живем в № 49337629. – Она указала на третий этаж. Всего же их было четыре. – Да, раньше это было здесь, но теперь тут все по-другому. И я хотела сказать контиминимум. Что, у вас там в Фениксе все такие неграмотные?
Мики вытянул вперед руку:
– К'ан!
Дороти посмотрела туда, куда показал брат, и улыбнулась.
– Да, кран. Пойдем.
Взяв Мики за руку, она зашагала вниз по улице. Они прошли несколько похожих домов, которые отличались один от другого по виду и высоте, но все состояли из одинаковых квартир-кубиков.
Похоже на норы, – подумала девушка. Она увидела, как кран поднял очередной блок и водрузил его на вершину здания.
Хранить вещи в контейнерах люди научились еще до того, как меня погрузили в стасис. Только теперь они еще придумали прорезать в них окна и жить.
Блок встал точно на место, и двое рабочих принялись соединять его с кубиками предыдущего ряда.
– Вон наша квартирка, в самом низу.
Дороти пошла через дорогу, направляясь к строящемуся зданию.
Раджани схватила ее за руку:
– Погоди. Они же еще работают, разве это не опасно?
Дороти непонимающе нахмурилась.
– Чего же тут опасного? Немного проедешься, потом – бум! – и живешь себе дальше, как обычно.
– То есть, когда эти блоки перевозят, люди так и сидят внутри?
Дороти вытаращила на нее глаза.
– Неужели ваш контиминимум ни разу не переезжал?
Раджани покачала головой:
– Нет, никогда. А зачем они его переставляют?
– Ну, наверно, мормоны переселяют сюда своих людей, чтобы разбавить этот район.
Она освободила руку и двинулась к дому. Крановщик что-то закричал ей, но она только отмахнулась и пошла к блоку номер № 49337629. Мики крепко держал Раджани за руку и тянул ее через дорогу.
Когда они вошли в квартиру, первое, что поразило Раджани, это страшная вонь, смесь запаха пота и кислого пива. Она сначала подумала, что здесь кто-то умер, но потом уловила некоторую мозговую активность в районе кресла.
Мики вырвался от нее, бросился вперед и обхватил ноги худого, бледного человека, сидевшего перед черно-белым телевизором, свет которого придавал его лицу мертвенно-серый оттенок. Человек держал в одной руке банку с пивом, а в другой пульт и не мигая смотрел, как скачут картинки. Казалось, он даже не заметил своего сына.
Раджани обернулась на луч света; Дороти открыла холодильник.
– А, опять пивная диета.
В ее голосе смешались боль, гнев и страх за брата и отца.
Раджани проглотила комок в горле.
– Это и есть ваш отец? – В голосе ее слышалось презрение. Мики резко поднял голову. – Это и есть человек, ради которого ты так стремилась домой?
Дороти закрыла холодильник, и в комнате опять стало темно.
– Да, это мой отец, это наша семья. – Она не объясняла, но Раджани и так поняла, что лучше цепляться за плохого человека, чем остаться совсем одной.
Человек в кресле шевельнулся:
– Дот? Подкинешь папе пивка?
Рука его разжалась и банка упала на пол с бульканьем, по которому Раджани определила, что он не допил.
– Конечно, па. – Холодильник открылся, и Дороти достала запотевшую банку:
– Лови!
Мики пригнулся. Дороти швырнула банку на кресло. Человек даже не пошевелился, чтобы поймать ее.
Раджани рванулась вперед и поймала банку, когда она уже падала ему на живот.
Банка была такой ледяной, что у нее по спине побежали мурашки. Раджани посмотрела на Дороти:
– Пойди умой брата. И уложи его спать. – Она сунула банку в руку мужчине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30