— Миледи…— Я могу убить или ранить многих, Эгмунд. И ты это знаешь.Он это знал, видел по ее глазам. Она была замечательно метким стрелком. Она же знала, что он видит в ней лишь маленькую девочку, которая в течение многих лет был под его охраной.Однако старый Эгмунд не считал ее ребенком. Он видел в ней взрослую женщину и боялся за нее. Рианон была поразительно красива, с серо-голубыми глазами сирены и золотистыми волосами. Она была кузиной Альфреда и его крестницей, и под его руководством получила хорошее образование. Она могла быть сладкоречивой, послушной и ласковой, как котенок, но могла говорить и колкости, высмеивать. Она умудрялась управлять большим поместьем, которое досталось ей по наследству, с очаровательной легкостью. Она стала бы лакомой добычей для любого викинга, и Эгмунду страшно было подумать, что ей придется просить пощады.— Рианон, я вас умоляю. Я ведь служил вашему отцу. Она подбежала к нему и, одарив теплой улыбкой, взяла его руки в свои.— Дорогой Эгмунд, я не понимаю, почему они нападают с востока. Но я не сдамся, и я не оставлю вас здесь умирать за мою честь. Я буду спасаться бегством, если ничего другого не останется. Но сейчас ты должен знать, что я, как дочь своего отца, не могу бежать, пока мы не отправили этих язычников в ад. Позови Томаса и прикажи узнать, кто из стражи остался. Предупреди рабов и наемников. Поторопись.— Рианон, вы должны быть в безопасности.— Пусть мне пришлют сюда мой лук и колчан. Клянусь, я не уйду со стены.Зная, что дальнейшие пререкания бесполезны, Эгмунд поспешил вниз по деревянным ступеням, на ходу отдавая приказания. Вскоре тяжелые ворота были заперты, несколько воинов оседлали своих лошадей, а крестьяне бросились вооружаться копьями и вилами. Все были в панике. Жестокость завоевателей была хорошо известна.Мальчик принес Рианон лук и колчан. Она вглядывалась в море. Небо стало темно-серым, и ветер хлестал яростно. Она смотрела на приближающиеся корабли, и ее пробирала дрожь: дорого обошлись ей и всей Англии прошлые набеги викингов. Тем не менее, она была готова сражаться. Сдаться в плен, быть убитой без борьбы — это для нее было невозможно.Она не понимала, почему Альфред не предупредил ее. Ведь должен же он был следить за движением датчан.Корабли приближались. Казалось, ничто не могло их остановить.У Рианон подкашивались ноги. Они были уже почти у берега. Одних отвратительных голов драконов на носах кораблей было достаточно, чтобы повергнуть в ужас любого. Рианон мечтала, чтобы ее воины первыми выпустили стрелы. Возможно, они смогли бы поразить нескольких завоевателей до того, как викинги настигнут их. Она закрыла глаза, читая короткую молитву: «Господи, я в страхе, поддержи, не оставляй меня».Она открыла глаза. Она могла уже видеть человека на головном корабле. Он был высок и светловолос и спокойно стоял на носу, скрестив на груди руки; буря как будто не существовала для него. Конечно, это был один из их предводителей, широкий в плечах, тонкий в талии, сильный и мужественный воин Валгаллы.Снова дрожь пробежала по ее телу, и она вынула стрелу из колчана.Ее пальцы дрожали. Она никогда прежде не пыталась убить человека. Теперь она должна это сделать. Она знала, что делают викинги с жителями во время своих набегов.Ее пальцы соскользнули, и она опять почувствовала дрожь. Губы стали сухими, и какое-то теплое облако окутало ее. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь не потерять сознание, а когда открыла их снова, вдруг поняла, что на нее нашло. Казалось, сам ветер нашептывал ей, что этот золотоволосый викинг будет ее судьбой.Нетерпеливо отмахнулась она от этого предчувствия и поклялась себе, что не будет больше колебаться. Трудно ей было целиться в человека, чтобы убить его, но она вспомнила смерть своего отца, и это придало ей твердости.Она снова проверила свой лук, и ее пальцы на этот раз не дрожали. «Убей предводителя, — часто говорили ей отец и Альфред, — его солдаты растеряются». Светловолосый гигант был предводителем. Она должна убить его.В это время Эрик Норвежский и подумать не мог, что его жизнь подвергается такой опасности. Он плыл не как враг, а как союзник, по приглашению Альфреда, короля Уэссекса.Море было свирепо, но он знал его и не боялся. Небо почернело, а потом снова блеснула молния, как будто сам Господь пустил огненную стрелу. Один, бог язычников, повелитель викингов, метал стрелы молний, проезжая по небу в колеснице, запряженной черным жеребцом Зефиром; он колебал море и небо, то освещая их, то вновь погружая в темноту.Эрик стоял, высокий и сильный, как золотоволосый бог, опираясь сапогом о голову дракона. Ветер трепал его волосы, а в синих глазах отражались молнии. Фигура его была словно высечена из камня. Лицо у него было широкое, губы твердо сжаты. Его борода и усы были ровно подстрижены. На нем был малиновый плащ, застегнутый у ворота сапфировой пряжкой. Ему не нужно было пышных одежд, чтобы показать свое благородное происхождение, потому что его осанка и стать приводили людей в трепет. Природа наградила его необычайной силой мускулов, широкими плечами и грудью. Живот его был подтянут, талия тонка. Его ноги упирались в палубу корабля, несущегося по бурным волнам, и были крепки как сталь.И все же он был необычным викингом, потому что был сыном двух народов — ирландского и норвежского. Его отец, великий Северный Волк, был правителем ирландского города Дублина. Олаф, король Дублина, полюбил страну, где жила его ирландка-жена и заключил необычный мир с Верховным королем всей Ирландии. Дед Эрика по материнской линии Аэд Финнлайт правил всеми Ирландскими королями в Таре, а где-то в далекой Норвегии одним из великих ярлов — верховных владык — был дед Эрика со стороны отца.Его образование было всесторонним. Он обучался в больших монастырях под руководством монахов и узнал о христианском Боге, научился писать и читать. При дворе своего отца он часто встречался с чужестранцами, среди которых были искусные ремесленники и ученые. Он учился слушать голоса деревьев и ветра под руководством Мергвина, друида. Он научился сеять и жать, и собирать урожай.Он был вторым сыном. Он ходил в военные походы со своим отцом и старшим братом. Он равно любил и почитал как свою ирландскую родню, так и северных родственников. Его норвежские дяди также брали его с собой в походы, в которых он приобретал знания и навыки уже совсем другого рода. Викинг.Он был воспитан культурным человеком, потому что люди называли его время «золотым веком» Ирландии.Вместе с тем он получил воспитание в походах, которые сделали диких викингов печально известными Европе и даже России. В то время не было более искусных мореходов, чем норвежцы. Не было и более искусных воинов. Но не было и более жестоких людей, чем они.Эрик первый раз участвовал в морском походе еще мальчиком. С воинами своего деда он пересекал бесконечные моря и широкие просторы чужих земель. Он плавал по Днепру, дошел до Константинополя, видел роскошь восточных царей. Он узнал культуру различных народов, познал бесчисленных женщин, завоеванных в бою, или выменянных на пленных. Он был викингом.Когда молния снова осветила небеса, и берег Англии уже отчетливо вырисовывался перед ним, он вдруг смутно ощутил, что в нем происходит какая-то перемена. Что-то с трудом, медленно проникало в его сердце и душу.…Это началось давно, далеко от его северных островов, на побережье Африки. Они сражались с калифом Александрии, а потом люди приходили, чтобы заплатить золотом за свою жизнь и свободу.Ее подарили ему. Ее имя было Эминия. До нее он знал только жестокость, но она научила его нежности. Она знала все восточные премудрости искусства любви, научившись этому в лучшем гареме страны, но ее сердце сохранило нежность. Она была беспрекословно предана ему, и он полюбил ее. У нее были огромные миндалевидные глаза и волосы, темные, как вороново крыло, ниспадавшие до земли. Ее кожа была цвета меда, а вся она пахла жасмином.Она отдала свою жизнь за него.Калиф замыслил предательство. Эминия узнала об этом и попыталась предупредить Эрика. Он узнал позднее, что люди калифа схватили ее за замечательные черные волосы, когда она бежала по дворцовым переходам.Они лишили ее жизни, перерезав горло. До этого он никогда не был тем, кого викинги называли берсеркером — неистовым воином, воином, который теряет разум и чувства и обуреваем только дикой жаждой убивать. Эрик считал, что голова в бою должна быть холодной, и никогда не получал удовольствия от убийства.Но в ту ночь он стал берсеркером. Он погнался за ее убийцами, один, и в ярости перерезал половину охраны калифа, пока правитель сам, на коленях, не поклялся, что он не отдавал приказа об убийстве Эминии. Почему-то, вспомнив ее любовь, он остановил свой меч, занесенный над калифом. Он заново отдал его дворец на разоренье своим людям, а сам сидел, тоскуя, склонившись над телом своей возлюбленной. Потом он покинул эту жаркую предательскую землю.Это было так давно. Много холодных зим прошло с тех пор, а сейчас жестокость снова вскипала в нем. Но теперь он чувствовал, что Эминия дала ему какую-то странную тягу к покою и миру, научив обращению с женщинами.Он был ирландец, и он был викинг. И как отец, который завоевал себе землю, он намеревался сделать то же самое. Его брат Лейф правил Дублином. Эрик всегда был правой рукой Лейфа. Он знал, что ему дадут земли.Его гордость была такой же дикой, как и его сердце, а решения твердыми. Он пойдет своим путем, как это сделал сам Волк. Все они были борцы. Даже его добрая, мягкая, красивая мать-ирландка. Она осмелилась поднять руку на Волка. Она смеялась над этим сейчас, но Мергвин не уставал рассказывать эту историю. Или историю о том, как датчане напали на Северного Волка и его ирландскую невесту.Олаф Норвежский явился в Ирландию ради новых завоеваний. Для ирландцев он стал необычным завоевателем. Аэд Финнлайт, отдав ему земли, сохранил жизнь своим людям и смог вскоре восстановить разрушенное. Между нормандским завоевателем и ирландским королем началась торговля, а Эрин и Дублин перешли к нему миром. Мать Эрика, которая попыталась взять раненого Олафа в плен, могла бы спастись бегством, когда Волк послал за ней, но ослушаться воли своего отца она не могла.Эрик улыбался, думая об отце.Олаф дал Ирландии больше, чем взял. Он служил Аэду Финнлайту, сражаясь с яростным датским завоевателем Фриггидом. И в этой борьбе он сам стал ирландцем. В совместной борьбе за сохранение родного очага и семьи Олаф и его невеста-ирландка обрели любовь. Мергвин был свидетелем всех этих событий.Улыбка Эрика стала суровой, когда ветер ринулся ему навстречу, и соленые брызги омочили лицо. Датчане, которые до сих пор терзали набегами ирландское побережье, называли его Волчьим отродьем, или Повелителем грома, потому что, когда он сражался, казалось, земля сотрясается.И эта земля будет сотрясаться, поклялся он про себя. Его ненависть к датчанам была врожденной, он был уверен в этом. Его просили приехать сюда, чтобы дать им бой.Альфреду, саксонскому королю, удалось, наконец, объединить своих рыцарей против датчан, которые обрушились на их землю, стремясь во что бы то ни стало удержать Уэссекс, Сассекс и южное побережье Британии.Ролло, друг Эрика и его правая рука, неожиданно возник рядом с ним.— Эрик, похоже, нас ждет какой-то странный прием. — Мощный, как старый дуб, Ролло указывал через плечо Эрика в направлении берега.Огромные деревянные ворота портовой крепости были наглухо закрыты. На стенах — вооруженные люди.Эрик почувствовал холодок, побежавший по спине.— Это ловушка! — прошептал он.И действительно, потому что, когда корабли вошли в гавань, он ощутил запах кипящей смолы, которую готовили, чтобы лить со стен крепости.— Клянусь кровью Одина! — прорычал Эрик.Ярость ослепила его. Послы Альфреда приехали в дом его отца. Английский король умолял его приехать, а теперь это!— Он предал меня. Король Уэссекса предал меня!Лучники бежали по стене. Они целились в мореходов. Эрик снова выругался, но вдруг замолчал.Что-то привлекло его внимание при новой вспышке молнии. Какое-то сияние. Он увидел, что на стене стояла женщина, и сияние исходило от ее волос.Она стояла среди лучников и отдавала команды.— Клянусь Одином, и Христом, и всеми святыми! — взвыл Эрик.Туча стрел полетела в них. Эрик уклонился от стрелы, пущенной женщиной, и она вонзилась в голову дракона, не причинив ему вреда. Послышались стоны раненых. Эрик в ярости сжал челюсти.— Мы быстро приближаемся к берегу, — предупредил его Ролло.— Тогда так тому и быть!Эрик повернулся к своим воинам. Его голубые глаза были ледяными от ярости.— Нас позвали сюда на помощь! Нас просили помочь здешнему королю в его правой борьбе! — кричал он своим воинам. — Но нас предали! — Он стоял, не двигаясь, затем поднял меч. — Клянусь зубами Одина и кровью Христа! Клянусь домом моего отца, мы не простим измены! — Он помолчал. — Викинги! Вперед!Корабли подходили к берегу. Ролло взял свой отточенный с двух сторон топор, самое ужасное оружие викингов. Эрик отдавал предпочтение мечу. Он называл его «Мститель», и тот оправдывал свое название.Викинги соскочили в воду и выволокли корабли на отмель. В сапогах, обитых мехом, Эрик и его воины шли к берегу. Раздался звук боевого рога.Внезапно ворота отворились. Появились всадники, вооруженные, как войско Эрика, обоюдоострыми топорами, пиками, мечами и булавами.Эрик больше не дрался как берсеркер. Отец давно научил его сдерживаться. Он сражался спокойно и безжалостно. Нападающие сражались храбро, но даже в пылу сражения Эрик успел подумать, что они гибнут напрасно. Среди них было мало профессиональных воинов. Частично это была королевская свита или охрана, но в большинстве — простые землепашцы, вооруженные кольями и вилами.Они погибали, и кровь их обагрила землю. Викинги вскакивали на их коней. Все больше и больше защитников Уэссекса лежало мертвыми в грязи.Сидя верхом на каурой лошади, взятой у убитого, Эрик поднял свой меч — Мститель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45