К концу танца он и сам стал задыхаться и остановился в открытых дверях «общей комнаты», чтобы подышать прохладой, идущей из холла. Там на него почти налетела Сьюзен, выходившая из комнаты.
– Ах, милорд, – сказала она, вскидывая на него свои большие глаза, – прошу прощения. Я не видела, что вы здесь стоите.
Забавно, усмехнулся лорд Иден. Он полагал, что такую крупную мишень, как он, нельзя не заметить. Последние годы Сьюзен столько раз наталкивалась на него, что это становилось забавным.
– Я хотела выйти наружу, – пояснила она.
– Не «наружу», а «в холл», надеюсь. На улице довольно прохладно, а, Сьюзен?
– Здесь жарко, – сказала она. – Кроме того, в амбаре у нас три котенка, и я боюсь, что собаки их покусают, хотя папа и Ховард говорят, что бояться нечего. Бедные крошки. Они такие беспомощные. – И глаза у нее подозрительно заблестели.
– Ну ладно, Сьюзен, – сказал он. – Мы просто побьем этих зверюг палкой. А вы покажете мне котят?
– Ах, но вы должны оставаться здесь. Вам хочется танцевать. Мне бы и в голову не пришло вывести вас на холод, милорд.
Он улыбнулся.
– Несколько минут не испортят мне настроения, – сказал он. – Особенно, когда можно полюбоваться новорожденными котятами.
– Вы очень добры, – сказала она, когда они отправились на поиски своих плащей.
– Какой вы счастливец, – заговорила она, когда они шли по двору фермы; лорд Иден держал в руке фонарь. – У вас такие любящие родственники, к которым вы всегда можете приехать. Вернуться в отчий дом. И такие знатные к тому же.
– Да, – согласился он. – Вернуться домой – это хорошо.
– Мой муж тоже был из знатной семьи, – сказала она. – Я так скучаю по нему! Без него мне так одиноко!
– Вот как, Сьюзен? – Войдя в амбар, лорд Иден аккуратно повесил фонарь на гвоздь, вбитый в дверь, и взял Сьюзен за маленькую ручку. – Погодите. Ведь еще не прошло и четырех месяцев.
– Я знаю. Но я такая беспомощная и одинокая. Он был очень сильный и надежный. И так заботился обо мне.
Он вынул из кармана платок и протянул ей.
– Ах, – продолжала она высоким дрожащим голосом, – Я так несчастна! Вы понимаете, конечно, что я притворяюсь веселой, чтобы никто не заметил и не стал меня жалеть. Но я очень несчастна.
Внезапно она оказалась в его объятиях, распластав руки у него на груди и спрятав лицо на его жилете под плащом. Лорд Иден обхватил ее руками и принялся укачивать успокаивающими движениями.
– Тише, тише, – бормотал он. – Никто не станет упрекать вас за то, что вы плачете, Сьюзен. Это вполне естественно.
– Ах, – проговорила она, справившись со всхлипываниями, – вы так добры. Вы всегда были так добры ко мне.
Она подняла залитое слезами лицо, и лорд Иден поцеловал его. Он стирал губами слезы с ее глаз и щек, целовал маленький пухлый ротик, который казался ему когда-то таким соблазнительным.
– Ах, – сказала она, вздыхая и прислоняясь головой к его плечу, – я всегда чувствую себя в безопасности, когда я с вами.
– Так оно и есть, – отозвался он, целуя ее в макушку. – Пойдемте же, Сьюзен, вы должны показать мне этих котят, а потом я провожу вас обратно. Звуки музыки подбодрят вас.
– Да, подбодрят, – сказала она, взглянув на него глазами, полными благодарности; она наклонилась над соломенной подстилкой и стала подносить к лицу котят – одного за другим. Что-то напевая, она целовала их по очереди. Лорд Иден смотрел на нее улыбаясь; когда она положила последнего котенка на солому, он протянул руку к фонарю.
– Я пока не могу войти в дом, милорд, – сказала она. – Одежда у меня, наверное, не в порядке, а глаза красные. Нельзя, чтобы кто-нибудь застал меня в таком виде. А вы ступайте. Я побуду немножко с котятами. Возьмите фонарь. Я найду дорогу и в темноте.
– Нелепо полагать, что я способен бросить вас, Сьюзен, – возразил он. – Впрочем, с вашими глазами, на мой взгляд, все в порядке. Я в жизни не встречал человека, который бы так плакал, как вы, а глаза не краснели бы. Давайте потихонечку пойдем к дому, согласны?
Они шли; она тяжело опиралась на его руку.
– Пожалуй, нам лучше войти в дом, – проговорила она со вздохом. – Я уверена, что нас хватятся и все будут гадать, чем это мы заняты. И ждать от нас каких-то объяснений.
– Ну… ясно, не стоит тогда подвергать такому испытанию вашу репутацию, верно? – сказал он улыбаясь. – Кроме того, Сьюзен, все ведь знают, что вы так преданы памяти вашего мужа, так что пройдет много времени, прежде чем вы решитесь на новый брак. Мне кажется, вашему доброму имени ничто не угрожает.
– О да, – сказала она, – вы совершенно правы, милорд.
– И потом, – сказал он, – все знают, что мы с вами, Сьюзен, друзья детства, и вполне понятно, что мы обращаемся друг с другом с большей свободой, чем позволено людям малознакомым. Вам незачем беспокоиться, дорогая, я слишком уважаю нашу дружбу, чтобы бросить на нее тень какими-то ухаживаниями. – Он ласково ей улыбнулся и подал фонарь слуге, входя в дом. – Дружба на то и существует, Сьюзен, чтобы помогать и защищать друг друга. Подумайте над этим.
* * *
Эллен танцевала с мистером Мортоном, затем с лордом Эджертоном, затем с сэром Перегрином. Ей даже удавалось улыбаться и поддерживать разговор. Но она ежеминутно ощущала присутствие неестественно оживленной Дженнифер, а в ушах звучали ужасные слова: «Вы шлюха и потаскуха».
Она так и не решила, что разумнее: отозвать Дженнифер в сторонку и еще раз попытаться поговорить с ней или дать девушке время обдумать ее слова. Эллен остановилась на последнем – по совету вдовствующей графини. Своей будущей свекрови.
Как ни странно, но рассказать все леди Эмберли оказалось совсем нетрудно. Наверное, Эллен все еще была настолько огорчена своей ссорой с Дженнифер, что просто не почувствовала смущения, рассказывая правду матери Доминика. Ей сразу стало легче на сердце, когда эта леди обняла ее за плечи и назвала своей «дорогой бедняжкой».
– Я очень рада, что вы с Домиником собираетесь пожениться, милочка, – сказала графиня, поцеловав ее в щеку, когда Эллен рассказала ей всю историю. – Я так боялась, что вы окажетесь настолько глупы, что позволите себе расстаться.
– Значит, вы хотите, чтобы я стала вашей невесткой, сударыня? – спросила Эллен.
– Я просто представить себе не могу другой леди, которую мне хотелось бы видеть женой Доминика, – отвечала графиня. – Вы будете для него настоящей спутницей жизни. И еще той единственной женщиной, которую ему было предназначено любить самой судьбой, хотя он оказался таким глупцом, что не понимал этого.
– Я действительно люблю его, – сказала Эллен. – И выхожу за него не потому, что оказалась в таком положении. Вдова щелкнула языком.
– Ну конечно, я вижу, что вы любите друг друга, – сказала она. – А теперь пойду-ка поищу вашу падчерицу. Она славная и разумная девушка. Ей нужно какое-то время, чтобы привыкнуть к новой ситуации, вот и все. Не давите на нее. И пока предоставьте ее мне.
И Эллен приняла этот план, вовсе не будучи уверенной, что не выбрала трусливую позицию.
– Потанцуете со мной, Эллен? – спросил лорд Иден, когда мисс Летиция и Коулин заиграли вальс.
Она хотела держаться от него подальше в этот вечер, не желая еще больше усложнять ситуацию.
Но то был вальс, и Доминик улыбался ей, и она не могла не вспомнить, как удивительно они провели время перед возвращением домой.
– Хорошо. – И Эллен подала ему руку, кладя вторую на плечо.
– Вы полагаете, что мисс Симпсон очень огорчена? – спросил он, когда они закружились в вальсе. – Судя по тому, как отчаянно она пытается веселиться, полагаю, что очень.
– Она уверена, что я была неверна Чарли задолго до его смерти, – ответила Эллен. – И не желает слышать никаких резонов.
– А если я поговорю с ней, все, конечно, станет еще хуже?..
Эллен кивнула.
– Сегодня с ней говорила ваша матушка. Я была у нее и рассказала ей все.
– Я очень этому рад, Эллен, – сказал он. – Мне хочется, чтобы все велось в открытую. И хочу объявить о дате нашего венчания.
– Вот как? Не знаю, Доминик. Мне все еще не кажется, что это правильно.
Он крепче сжал ее руку.
– О нет, нет! Вы ведь не собираетесь опять передумать, Эллен? Только не это! Вы слышите, музыка просто оглушает. Мисс Летиция и Коулин прилагают воистину героические усилия, чтобы звучать как целый оркестр. Давайте же потанцуем с удовольствием, а?
Спустя две минуты волшебство вальса завладело ею. Ни один танец не дает такого ощущения партнера. Она вспомнила, когда вальсировала с ним на балу у герцога Веллингтона. Вспомнила, как ее толкнули к нему и она впервые ощутила его всем телом.
Она снова почувствовала запах его одеколона.
– Чем вы моете волосы? – спросил он; его улыбающиеся зеленые глаза были так близко. – Совсем не похоже на то, чем пользуются другие мои знакомые дамы. Необычайно волнующий запах.
* * *
Спустя несколько часов мистер Кортни сердечно простился со всеми своими гостями. Но он хотел кое-что сказать графу и графине Эмберли – строго конфиденциально. Мистер Кортни свой секрет хотел сообщить sotto voce . Но поскольку его обычный голос соседи сравнивали с негромким мычанием, то не стоило удивляться, что даже его шепот был слышен каждому уходящему гостю.
– Кажется, Сьюзен приняла предложение лорда Эджертона. Конечно, пока речь не идет ни о публичном, ни об официальном объявлении, – добавил сияющий папаша. – Сьюзен будет носить траур до будущего лета. Но можно ждать венчания в конце лета. Моя дочка станет графиней Эджертон! – Он просто лопался от гордости. – Скажите, милорд, ну кто мог подумать такое, а?
Сьюзен зарделась, потупилась и стрельнула глазками в сторону своего будущего жениха.
Глава 23
Эллен уложила волосы в пучок. Она не привезла с собой в деревню Пруденс, поскольку привыкла обходиться без горничной.
Она поняла, что возится слишком долго. Давно было пора спуститься к завтраку. А какая красота за окном! Несмотря на голые ветви деревьев, в чистом синем небе и ярком солнце было что-то летнее.
А она все возится. И когда в дверь ее комнаты внезапно постучали, сердце у нее екнуло.
Взглянув в зеркало, она увидела, что в комнату вошла Дженнифер. Вошла и тихо закрыла за собой дверь. Эллен положила расческу и повернулась на табурете.
Девушка была бледна, как тогда, когда Эллен впервые приехала домой из Бельгии.
– Доброе утро, – проговорила она несколько скованно.
– Доброе утро, Дженнифер. – Эллен стиснула руки, лежащие на коленях.
– Вы были правы, – торопливо проговорила девушка. – Когда я хорошенько подумала, то поняла, что вы сказали правду. И леди Эмберли говорит: она уверена, что лорд Иден не мог бы вести себя так бесчестно и вы тоже вряд ли способны на такое. И лейтенант Пенворт говорит, что такие вещи часто случаются, когда женщина ухаживает за раненым мужчиной. И кроме того, я думаю, что я знала бы. Папа нет, а я – знала бы.
Она умолкла так же внезапно, как заговорила.
Эллен на мгновение закрыла глаза.
– Спасибо, – сказала она. – Вряд ли я смогла бы вернуться к жизни, если бы вы меня ненавидели.
Дженнифер подошла к окну и остановилась, глядя в сад.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Но хотя я вам и верю, но все равно не могу вам простить. Я постараюсь не ненавидеть вас, но вряд ли смогу снова полюбить.
– Мне тоже жаль, – очень спокойно проговорила Эллен. – Я действительно любила вашего отца, Дженнифер. – Вся моя жизнь была сосредоточена на том, чтобы он был счастлив. И кажется, мне это удалось. Я все еще люблю его. И всегда буду любить.
– Нет, – возразила Дженнифер. – Вы никак не могли его любить. Вы собираетесь замуж за лорда Идена. Его вы тоже любите, да?
– Да, – ответила Эллен.
– Ну, стало быть, все сказано. – Дженнифер повернулась спиной к окну; глаза ее были суровы. – В жизни нельзя любить дважды. Либо вы любили папу, либо вы любите лорда Идена. Либо вы вообще никого не любили.
– Ах, Дженнифер! – Эллен умоляюще взглянула на девушку. – Вы очень молоды, дорогая. Наверное, каждая молодая девушка считает, что настоящая любовь бывает только раз в жизни. Каждая мечтает о том, чтобы встретить того единственного человека, с которым она сможет жить в блаженстве до конца дней своих. Но так бывает не всегда. Любовь – это великий дар, но не все это понимают. Оттого, что я люблю Доминика, я не стала меньше любить вашего отца. И я не буду любить Доминика меньше, потому что всегда любила вашего отца. Я не могу выбирать между тем и этим чувством и сказать, что одно сильнее, чем другое. Я могу только сказать вам, что осталась бы верна вашему отцу и любила бы его всю жизнь, если бы его у меня не отняли.
– Мне очень жаль, Эллен. – Девушка посмотрела на нее несчастными глазами. – Я хочу вас простить. Я люблю вас гораздо больше, чем тетю Дороти и дядю Филипа, и даже больше, чем дедушку. Вы казались мне родным человеком – хотя и не были мне матерью, – потому что папа был с вами счастлив. Мне хочется, чтобы все было так, как было до вчерашнего дня… Но ведь это теперь невозможно, правда?
Эллен покачала головой.
– Нет, – сказала она, – никогда нельзя вернуться назад, Дженнифер. Двигаться можно только вперед. Но я ничем не отличаюсь от той, кого вы любили вчера утром. И вы не отличаетесь. Только вы уязвлены и сбиты с толку. Наверное, вы как бы вознесли меня на пьедестал, да? А я с него упала. Увы, я всего лишь человек. Но вы мне нужны. Из-за того, что у меня будет Доминик и ребенок, вы можете подумать, будто вы мне больше не нужны. Но вы – единственное, что меня связывает с моим первым мужем, Дженнифер. Если я и вас потеряю, моя потеря станет куда более горькой.
Дженнифер нерешительно смотрела на нее, теребя рукой ткань платья.
– Вы будете жить в его доме в Уилтшире, – сказала она.
– Вероятно. Если захотите, это будет и ваш дом тоже. Доминик знает, что я считаю вас своей дочерью.
– Я вам буду не нужна, – возразила девушка. – У вас будет свой сын или дочь. Я вам буду не нужна.
– Дженнифер! – Эллен встала впервые за все это время. – Вы разве не слышали, что я сказала? Вы родной мне человек. В настоящий момент вы чуть ли не единственный родной мне человек. Я еще не замужем, и дитя мое еще не родилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38