Несмотря на почти классическое притворство Рекса, напряжение между ним и друзьями было невыносимым. Им оставалось одно – оставить новобрачных вдвоем, притворясь, что они заехали всего лишь на пару дней по пути.Поэтому на следующий день они отправились в Лондон, хотя лорд Роули успел все же, отведя их в сторону, сообщить, что ему всегда была известна история его жены. Они догадались, что это она сама все рассказала ему накануне. Кеннет был так потрясен своим промахом, что почти забыл о собственных неприятностях. Оп ужасно боялся, что помешал браку, который и без того с самого начала был довольно непрочным. Но как же могла леди Кэтрин выйти замуж за Рекса, не рассказав ему о своем позоре? И как Рекс воспринял открывшуюся ему истину теперь, когда он уже женат? Впрочем, его это не касается, уверял себя Кеннет.Но прошло немногим более недели, как это его коснулось. Спустя два дня после его приезда в Лондон в городе неожиданно появился виконт Роули с женой, и Рекс спросил у троих друзей, будут ли они на балу у Минделлов, куда он решил отправиться с леди Роули вопреки презрению света. Ему нужны были моральная поддержка и надежные партнеры для жены в танцах.Обстановка накалилась, когда на балу среди гостей оказался сэр Ховард Коупли, тот самый человек, который обесчестил леди Роули шесть лет назад. Сама Кэтрин пока не видела его – когда он появился в зале, она танцевала, – и, едва заметив ее, он исчез в комнате, где шла карточная игра. Посовещавшись, четверо друзей разработали план действий. На следующий танец – кадриль – леди Роули приглашал Кеннет, а остальные покинули бальную залу. Когда танец окончился, лорд Роули сообщил ему новость: дуэль состоится послезавтра рано утром. Секундантом Рекса будет Идеи, но Нэт и Кеннет, конечно, поедут с ними.Данбертон и все личные затруднения вылетели у Кеннета из головы. Осталась только какая-то гнетущая тяжесть, которая не давала ему спать ночью, а когда, он все же засыпал, сны его были отрывочны и беспокойны. У Рекса трудности были куда серьезнее, чем у него. За прошлую неделю стало ясно одно: Рекс отчаянно влюблен в свою жену, и, похоже, она отвечает ему тем же. Кеннет был счастлив, поняв это, – только бы Рекс уцелел! На войне он тысячу раз смотрел в лицо смерти и стрелял прекрасно (для дуэли были выбраны пистолеты). Но разве можно быть в чем-то уверенным на дуэли, особенно если имеешь дело с негодяем вроде Коупли? Поговаривали, и не без оснований, что леди Роули не единственная его жертва.Следующий день тянулся до бесконечности. Леди Роули пригласила друзей мужа на обед, и они сидели за столом, а потом в гостиной, смеясь, болтая и предаваясь воспоминаниям по ее просьбе. Ей очень хотелось знать о том времени, что они провели вместе. Вечер вполне удался, но когда Кеннет приехал домой, почувствовал, что очень устал и переволновался. Если бы назавтра дуэль предстояла ему, он, разумеется, нервничал бы, ему было бы очень не по себе. Знакомые ощущения! Подобное он чувствовал перед каждым боем. Все, кто утверждает обратное, просто лгут. Но при этом он уже знал, что, едва опасность станет реальной и он столкнется с ней лицом к лицу, все сомнения и страхи сменятся холодной сосредоточенностью и его правая рука будет тверда как сталь. Но дуэль ждет не его. И было намного тяжелее от сознания того, что тебе придется стоять в стороне и беспомощно смотреть, как целятся в сердце твоего лучшего друга.За весь день он так и не вскрыл пакет, прибывший из Данбертона, адрес на котором был аккуратно написан рукой его управляющего. Пакет подождет. Сегодня вечером он все равно не сможет как следует сосредоточиться на делах. Но и уснуть он тоже не сможет, это ясно. Мозг его был возбужден. Может быть, оп успокоится, если прочтет несколько скучных отчетов? Возможно – призрачная надежда, – они даже убаюкают его? Он вскрыл пакет, нашел там, как и ожидал, отчеты управляющего и еще запечатанное письмо, надписанное незнакомой рукой. Рука, судя по всему, женская. Любопытство заставило его разрезать конверт.«Милорд, – прочел он в первых строках, – я разорвала помолвку с сэром Эдвином Бейли. Я ношу ребенка три месяца. Это не призыв о помощи. Но все же я пришла к выводу, что вы имеете право знать об этом. Ваша покорная слуга Майра Хейз».Несколько минут он смотрел на письмо, потом тщательно сложил его, повторяя все сгибы, затем судорожно скомкал его и швырнул через всю комнату. Три месяца! Проклятая… дрянь! Три чертовых месяца! Рука его сжалась в кулак, и он крепко зажмурил глаза.Когда он спрашивал ее, не беременна ли она? В конце января. Два месяца назад! Даже больше. Тогда она уже должна была знать. Ведь он спросил ее напрямик. А что ответила она? «Разумеется, нет. Смешно даже предположить такое». Он как сейчас видел презрение на ее лице. И тогда она все знала! Но и у Тревелласов, за неделю до его отъезда из Данбертона, она тоже ничего не сказала. Он заговорил с ней, пытался быть добрым, а что получил в ответ? Она посмотрела на него с вызовом и притворилась, что забыла обо всем. Будучи почти три месяца беременной!Проклятая… дрянь!Дождалась, пока он уедет, чтобы сдержанно и спокойно сообщить – она, дескать, три месяца как беременна! И еще успокоить его, что вовсе не просит о помощи. И эта официальная подпись – «Ваша покорная слуга»!– «Покорная»! – Он выговорил это слово, стиснув зубы. – Вот уж воистину покорная, мисс Хейз. Клянусь, вы таковой и пребудете – до конца вашей несчастной жизни. Благодарите провидение, что вы далеко от меня в эту минуту. Молите Бога, чтобы я поостыл к тому времени, когда вернусь в Корнуолл.«Разрешение на брак, – подумал он. – Понадобится особое разрешение!» Утром он как можно быстрее достанет его – и в путь. Но ведь завтра рано утром Рекс дерется на дуэли! Быть может, его убьют. И тогда будут похороны…Он вскочил и провел обеими руками по волосам.– Пропади все пропадом! – вскричал он.На самом деле выругался он куда крепче. Однако его браку нехватка страсти не грозит, угрюмо подумал он и громко рассмеялся. И страсть эта называется «отчаянная ненависть».Его браку. Его браку! Он станет женатым человеком. Через шесть месяцев станет отцом. А Майра Хейз не просит его о помощи.– Пропади ты пропадом! – прошептал он. – Пропади ты пропадом, Майра!..Рекс Эдамс, виконт Роули, не погиб на дуэли с сэром Ховардом Коупли. А сэр Коупли на дуэли погиб и вполне заслужил смерть, поскольку в дополнение к своим прежним грехам, счет которым легион, нарушил дуэльные правила и выстрелил прежде, чем был подан сигнал. Он ранил лорда Роули в правую руку, но не вывел его из строя. После этого Коупли пришлось стоять и ждать, пока противник неторопливо и тщательно целился. Казалось, он размышлял, убить ли негодяя или только ранить, и, в конце концов, убил.Когда Коупли выстрелил и ярко-красное пятно появилось на рукаве рубашки виконта, мистер Гаскон прицелился из своего пистолета. Кеннет и лорд Пелем стояли оцепенев. Они не знали, насколько серьезна рана виконта.Но когда все осталось позади, Роули подошел к ним размашистым шагом, с мрачным выражением лица и стал одеваться, даже не взглянув на доктора и ни на кого не обращая внимания. Но потом он резко отвернулся, еще не надев сюртука, и его вырвало на траву. Друзьям хорошо была знакома эта реакция на только что закончившееся сражение. Человек никогда не привыкнет смотреть в лицо смерти.– Завтракать! – сказал Роули, одевшись. Лицо его было пепельно-серо и решительно. – В «Уайт-клуб»?– В «Уайт-клуб»! – И мистер Гаскон хлопнул друга по здоровому плечу. – Все равно бы ему не жить, Рекс. Не ты, его убил бы я.– Может быть, лучше не в «Уайт-клуб», а ко мне? – предложил лорд Пелем. – Посторонних не будет, и все такое.Кеннет глубоко втянул в себя воздух.– Я должен немедленно уехать, – сказал он. – Я должен вернуться в Данбертон.Он с удовольствием избежал бы этого разговора, но это было невозможно. Друзья повернулись и с удивлением посмотрели на него.– В Данбертон? – переспросил, нахмурившись, лорд Роули. – Прямо сейчас, Кен? Сегодня утром? Даже не позавтракав? Я думал, ты пробудешь в Лондоне до конца сезона.Теперь, когда все происходящее нужно было облечь в слова, оно приобрело четкую реальность.– Когда я вернулся домой вчера вечером, – сказал Кеннет, – меня ждало письмо. – Он попытался улыбнуться, но тут же понял, что не в состоянии скрывать свои истинные чувства перед этими людьми, знающими его почти так же хорошо, как он знает себя сам. – Кажется, через полгода я буду отцом.Наступила странная тишина, если учесть, что их было четверо и только что закончилась дуэль. Доктор все еще стоял на коленях перед телом сэра Ховарда Коупли.– Кто она? – спросил наконец лорд Пелем. – Она из тех, с кем мы познакомились, когда были у тебя, Кен? Она леди?– С ней вы не знакомились, – угрюмо отвечал Кеннет. – Да, она леди. Я должен ехать домой и жениться на ней.– Позволено ли мне будет заметить, что вид у тебя далеко не счастливый? – мрачно спросил мистер Гаскон.Все смотрели на Кеннета с одинаковым выражением лиц – смущенно-озабоченным.Он засмеялся.– Наши семьи враждовали с давних пор, – сказал он. – И вряд ли я когда-либо испытывал большую антипатию к женщине, чем испытываю к ней. Пожелайте мне удачи. – Он снова засмеялся и тут же почувствовал, что предал ее. Он не имел права говорить так даже своим самым близким друзьям.– Кен, – спросил лорд Роули, – мы чего-то не поняли?..Но Кеннет сказал уже достаточно. Более чем достаточно. Она должна стать его женой, а он рассказывает им, с какой антипатией к ней относится. Идеи обозвал ее бледным чучелом и бесцветным трупом.– Ничего такого, что мне хотелось бы открыть вам. Мне нужно ехать. Рекс, я рад, что сегодня утром все обернулось так удачно. Прежде чем вы уедете отсюда, доктор должен осмотреть рану. Рад, что ты не пощадил Коупли. Я опасался, что ты решишь оставить ему жизнь. Такие негодяи не имеют права жить.И Кеннет зашагал к своей лошади. Он шел не оглядываясь. Ему нужно получить особое разрешение на брак. Это не займет много времени. Потом предстоит проделать долгое путешествие с такой скоростью, на какую он только способен.А в конце этого путешествия ему предстоит встретиться лицом к лицу с женщиной. С Майрой Хейз, его будущей женой. Матерью его ребенка. Да поможет ей Бог – и ему тоже!.. Глава 14 Вскоре сэр Эдвин Бейли ответил на письмо Майры. В своем письме он называл Майру женщиной необыкновенно разумной. Она, стало быть, поняла, что он сожалеет о той порывистости, с которой искал счастья для себя в то время, когда его дорогая матушка была серьезно больна. Стало быть, мисс Хейз поняла, какое чувство вины пробудило в его груди потакание собственному увлечению в то время, когда он мог быть только защитником и руководителем своих трех осиротевших сестер. И стало быть, у мисс Хейз достало духа, самоотречения и доброты освободить его от этого обещания. Она и ее достойнейшая матушка окажут ему честь, если будут рассматривать Пенвит-Мэнор как их собственный дом, по крайней мере до тех пор, пока он не почувствует, что свободен возобновить свои ухаживания, – быть может, по прошествии одного-двух лет. Он остается их покорным и смиренным слугой.– Исключительно любезное письмо, – сказала леди Хейз, прочтя его. – Итак, мы можем жить спокойно еще годик-другой, Майра.– Да, – ответила дочь.– А ты можешь почувствовать, что теперь бремя снято с твоих плеч, – продолжала мать. – Не воображай, милочка, будто я не понимала, что ухудшение твоего здоровья связано с чувством вины и с беспокойством. Теперь наконец ты сможешь оправиться. Ты принимаешь укрепляющее, что прописал тебе мистер Райдер?В ответ Майра уклончиво улыбнулась. Она решила, что дает графу две недели. После этого откладывать будет уже нельзя. По крайней мере, мама должна все узнать. Она уже давно заподозрила бы истину, не будь эта истина столь невероятна. Несмотря на похудевшее лицо, живот у Майры уже слегка круглился под ее модными платьями свободного покроя с высокой талией.В глазах матери она заметила беспокойство. Конечно, мама боится за нее и пытается убедить себя, что весенний воздух и укрепляющее средство, а теперь еще и облегчение, испытываемое в связи с последним письмом сэра Эдвина, – все это вернет дочери здоровье и цветущий вид. Нехорошо заставлять мать думать, будто она серьезно больна, тогда как можно объяснить ей истинную причину ее недомогания.Майра уже презирала самое себя. * * * …Он приехал сырым апрельским вечером. Майра подняла голову и прислушалась. Неужели экипаж? Выйти из дому не было никакой возможности. Да и вряд ли в Пенвите могли появиться гости. Майра вовсе не была уверена, что теперь соседи станут посещать их даже в самую благоприятную погоду. Она уже рассказала Хэрриет о том, что ее помолвка разорвана по обоюдному согласию ее и жениха, и позволила подруге распространить эту новость. Без сомнения, теперь об этом знают уже все. Майра сидела с матерью в гостиной за вышиванием, а дождь с такой силой хлестал в окна, что смотреть в сад было просто бессмысленно. Ей снова почудился стук колес.Но поскольку гостиная находилась в задней части дома и расслышать что-либо сквозь шум дождя было невозможно, она решила, что ей просто показалось. Кроме того, ехать сейчас по долине – дело весьма рискованное. Майра опустила голову и снова взялась за иголку, но тут же вновь резко вскинула голову, услышав совершенно четко стук молотка в парадную дверь.– Господи, кто же это в такую погоду? – спросила леди Хейз, оживившись. Она воткнула иглу в свое вышивание, отложила работу в сторону и встала как раз в тот момент, когда горничная открыла дверь гостиной.– Граф Хэверфорд, сударыня, – сказала горничная и отступила в сторону.Дамы даже не успели сообразить, что к чему, – граф вошел в гостиную сразу же вслед за горничной. Высок, элегантен, мужествен и охвачен холодным гневом, отметила Майра, втянув воздух и затаив дыхание.– Леди Хейз. – Он чопорно поклонился, щелкнув каблуками сапог. – Мисс Хейз.Майра заметила, что мать всполошилась.– Ах, лорд Хэверфорд, – заговорила леди Хейз, – ужасная погода, совсем не для визитов, хотя мы, разумеется, рады вас видеть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38