Или гранит. Странно, но Кассандре пришлось признать, что он выглядел еще элегантнее, чем обычно. Но что-то ушло – часть его души, часть его самого. Исчезло без следа или спряталось еще глубже под оболочкой надменной холодности.
Найджел вычеркнул ее из своей жизни. Для него это, оказывается, так просто. Правда, муж ведь не так глуп, как она. Он знает, что дружеское расположение и чувственное влечение не имеют ничего общего с настоящей любовью. Лучше бы Кассандра продолжала придерживаться своего убеждения, высказанного ею накануне совершеннолетия, – что романтической любви не существует.
Но ее чувства к мужу за исключением тех нескольких дней перед свадьбой едва ли можно назвать романтическими. И она не в силах так легко от них отказаться.
Он потерян для нее навсегда!
Отца она тоже потеряла.
Ах, если бы повернуть время вспять! Кассандра ни за что не повторила бы свою ошибку и не пошла на поводу у собственного любопытства. И ничего такого не случилось бы. Куда благоразумнее принять настоящее таким, какое оно есть, и оставить прошлое в покое.
Только в это она тоже не верила.
Мистер Герберт Крофт, поверенный, прибыл в Кедлстон на следующий день около полудня, когда Кассандра и Найджел обсуждали в библиотеке с управляющим работы по обновлению фермерских домиков. Дворецкий проводил мистера Крофта, предварительно доложив о нем.
– Крофт? – переспросил Найджел, после того как поверенный учтиво им всем поклонился. – Какой.., э-э.., приятный сюрприз!.. – Кассандра заметила, что муж прямо-таки излучает холодное высокомерие. Значит, он настороже.
– Мистер Крофт, – промолвила она, – рада с вами познакомиться. Вы были поверенным моего отца?
– Да, миледи, – ответил он. – Осмелюсь попросить уделить мне ваше драгоценное время и побеседовать со мной по одному важному вопросу.
Найджел не возразил. Поднеся лорнет к глазам, он лениво процедил:
– Я сейчас провожу ее сиятельство в алую гостиную и позову горничную. Там вы будете иметь удовольствие беседовать наедине с миледи, Крофт. Надеюсь, составите нам компанию за обедом и погостите в Кедлстоне хотя бы до завтрашнего утра?
, – Да, мистер Крофт, прошу вас! – подхватила Кассандра, улыбаясь поверенному.
– А я, с вашего позволения, хотел бы получить у вас совет по одному личному вопросу, – промолвил Найджел, с поклоном предлагая жене руку.
Кассандру крайне удивляло: что за неотложное дело привело поверенного отца в провинцию? Неужели передача Кедлстона Найджелу произошла не по правилам? Может, возникли сложности? Но ведь Крофт уверял Робина, что все было сделано на законных основаниях. Что же случилось?
– Итак, сэр? – обратилась к поверенному Кассандра, когда они наконец остались одни. Она опустилась в кресло напротив Крофта, а ее горничная скромно села в углу комнаты. – Чем я могу быть вам полезна?
Он откашлялся:
– У меня к вам весьма необычное дело, миледи. Правда, я приступаю к своей миссии с некоторым опозданием. Покорнейше прошу простить за эту досадную проволочку. Мой помощник, главный клерк, который работал с моим отцом более сорока лет, полгода назад скончался, а тот, что заступил на его место, еще не совсем освоился и забыл вовремя напомнить мне о вашем деле.
Кассандра придала своему лицу любезно-вопросительное выражение.
– Я должен был приехать к вам спустя ровно год после печальной кончины графа Уортинга, вашего покойного батюшки, – продолжал мистер Крофт. – А в результате опоздал на два месяца. Это непростительно. Еще раз прошу покорнейше извинить меня, миледи.
– Ну конечно. Мой отец поручил вам что-то передать мне, мистер Крофт? То, что он не мог сообщить своему душеприказчику?
– Нет, речь идет не о графе, миледи. – Поверенный полез в карман своего тесноватого кафтана и вытащил плоский пакет. – И не обо мне. Это письмо было оставлено моему деду вашим дедом. Нет, даже не так. Письмо передал дед покойного графа. То есть ваш прадед, миледи, граф Уортинг.
Кассандра нахмурилась, потом рассмеялась:
– Насколько я поняла, сэр, мой прадед передал письмо вашему деду с тем, чтобы это послание вручили мне через год после смерти моего отца? Какая нелепая история!
– Все не так просто, миледи, – возразил мистер Крофт, вытаскивая из того же кармана огромный носовой платок и рассеянно вытирая вспотевший лоб. – И хотя я согласен с вами, что история и в самом деле весьма необычная, не мне об этом судить. В мои обязанности входит передать вам указания – и только.
Кассандра молча ждала дальнейших объяснений.
– Граф Уортинг, ваш прадед, – снова начал поверенный, сунув платок в карман, – передал моему деду три одинаковых пакета, миледи. Первый следовало вручить его сыну, то есть вашему деду, через год после смерти графа. Нам надлежало предупредить его сиятельство, что после прочтения письма он вправе действовать по своему усмотрению, полагаясь исключительно на свою совесть. Но графа также предупредили, что, уничтожив письмо, он ничего не добьется, поскольку точно такие же пакеты будут переданы его наследнику через год после его смерти, а после и сыну его сына. Только вот вы, миледи, конечно, не сын, а дочь, которая тем не менее унаследовала титул.
«Что за странную игру вел мой прадед?» – подумала Кассандра, разглядывая пакет в руках поверенного.
– Письмо следовало передать трем поколениям графов Уортингов, – сказал он. – Вы последняя, кто получит его, миледи. И я говорю вам, что вы вправе действовать по своему усмотрению, полагаясь исключительно на свою совесть. Ваше решение будет окончательным. Если вы уничтожите письмо, его содержание канет в Лету.
Кассандра почувствовала, как холодная змейка страха проползла по ее спине.
– А вам известно содержание письма, мистер Крофт? – осторожно спросила она.
– Нет, миледи. Но я исполню все ваши приказания. Ваш отец и дед после прочтения сего документа не сделали никаких распоряжений. Но я проведу у вас неделю. Я уже снял комнату в деревенской гостинице. Впрочем, с удовольствием воспользуюсь любезным приглашением его сиятельства и задержусь в вашем доме до завтра. Крофт поднялся и протянул Кассандре пакет. Письмо жгло ей руку – нет, это только показалось: просто поверенный держал пакет в руке, и он нагрелся.
Кассандра сгорала от любопытства – вот это верно. Но последние два месяца любопытство было ее самым злейшим врагом. У Кассандры и так хватает сложностей. Но что страшного может содержать письмо, составленное ее далеким предком, которого она никогда не знала? Кассандра даже не помнила, как он выглядит на портрете. Ах да! Это один из близнецов на портрете, который висит перед портретом ее отца и дяди Сайруса.
Она последняя из трех поколений графов получила этот пакет. Если уничтожить его, вместе с ним навсегда уйдет тайна их семейства. Кассандра вправе поступать по своему усмотрению, «полагаясь исключительно на свою совесть». Нет, это не игра – это гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд.
Но первым ее побуждением было выбежать из комнаты, найти огонь и бросить в него письмо – в кухне печь наверняка уже разожгли Не хочет она ничего знать о прошлом. Что бы это ни было, ей все равно.
Конечно, это не так. Любопытство – самый страшный порок и самое сильное искушение.
– Благодарю вас, мистер Крофт, – промолвила Кассандра, поднимаясь и сжимая пакет обеими руками. – Моя горничная проводит вас в комнату для гостей и сообщит, когда настанет время обеда.
Она взяла письмо с собой в розовый сад. Внезапно похолодало, хотя на небе не было ни облачка. Кассандра села на скамейку спиной к живой изгороди, которая заслоняла ее от ветра.
Но холод прокрался к ней, и она вздрогнула.
– Надеюсь, вы обсудили все вопросы с ее сиятельством к вашему обоюдному удовлетворению, Крофт? – осведомился Найджел, кивком отпуская горничную жены и сопровождая гостя в библиотеку.
– Да, милорд, благодарю вас, – ответил поверенный. Но, как лицо официальное, он не прибавил лишнего слова.
Барр-Хэмптон, конечно же, приезжал к Крофту, чтобы убедиться – и убедить Кассандру, – что все сделано по закону. Найджел спрашивал себя, кто вызвал поверенного в Кедлстон – Барр-Хэмптон или Кассандра? Что заставило Крофта согласиться нанести визит в провинцию?
Приезд поверенного застал Найджела врасплох. Но еще удивительнее, что он только накануне задумал ненадолго съездить в Лондон и увидеться с Крофтом по одному делу. И вот пожалуйста – поверенный в Кедлстоне, собственной персоной.
– Насколько мне известно, – начал Найджел, когда лакей прикрыл за ними дверь, – родственник графини мистер Робин Барр-Хэмптон нанес в прошлом месяце вам визит?
Поверенный насторожился:
– Несмотря на все уважение к вам, милорд, я не вправе обсуждать с третьим лицом частные дела моих клиентов.
Вот как! Что ж, он честен и прям – Найджел так и думал. Вскинув брови, он поигрывал лорнетом.
– Вы правы, сэр. Не соблаговолите ли обсудить со мной кое-какие вопросы, касающиеся Кедлстона? Это поместье не майорат, хотя принадлежало графам Уортингам в течение нескольких веков. Сейчас его хозяин я. Этот факт не оспаривается?
– Нет, милорд, – заверил его Крофт, усаживаясь с рюмкой портвейна в предложенное ему кресло. – Мы с вашим поверенным подготовили необходимые бумаги, и все они должным образом подписаны. Поместье принадлежит вам.
– Но оно не майорат? – спокойно осведомился Найджел.
– Конечно, милорд, – подтвердил мистер Крофт.
– В таком случае нам с вами надо кое-что обсудить, сэр.
Почерк был старомодный и оттого с трудом поддавался прочтению. И все же постепенно, слово за слово, Кассандра постигала содержание письма.
«У меня на совести один неблаговидный поступок, – писал граф Уортинг, ее прадед. – Я всю жизнь убеждал себя, что не стоит терзать свою душу подобными сомнениями. Говорил себе, что должен смириться, – что сделано, то сделано. Я в ответе перед своим отцом, своей семьей и теми, кто зависит от меня. Но совесть нельзя так просто заставить замолчать. Поэтому я решил привлечь к этому вас, моих потомков – в трех поколениях. Был ли я прав? Прав ли я сейчас? Все еще можно поправить. Это письмо будет существовать при жизни трех поколений – даже больше, быть может. Каждый из вас должен решить, прав я был или нет, и действовать, полагаясь только на свою совесть. Если все вы придете к выводу, что я поступил правильно, значит, так тому и быть. Давняя несправедливость, которую я вовсе таковой не считал, прочно закрепится в истории. Ты, третий из моих потомков, мой правнук, можешь уничтожить это письмо и содержимое прилагающегося к нему пакета, и все это канет в вечность. У тебя – и только у тебя! – находится оригинал. Мой сын и внук получат копии. Так что самая большая ответственность ложится именно на твои плечи, мой правнук. Мне остается надеяться, что твои плечи достаточно широки, чтобы выдержать эту ношу…»
Кассандра, поглощенная письмом, не сразу поняла, что речь идет о ней самой. Но леденящий ветер снова подул ей в спину, и она вздрогнула. Следовало взять с собой накидку.
Итак, можно уничтожить письмо и не читать дальше. Какая глупая мысль! Она вернулась к письму:
"Я близнец и родился спустя всего полчаса после моего брата – моего старшего брата, как все думали. Его воспитывали как будущего наследника. Мы очень дружили – ведь мы даже ближе друг другу, чем обычные братья, – но между нами было мало общего. Грэм рос необузданным, дерзким, безответственным. Он поехал на континент, когда ему исполнилось двадцать лет, и вскоре слухи о его безнравственном поведении и дебошах дошли до нашего отца. Наконец стало известно, что он женился и везет жену домой.
Это случилось как раз в то время, когда я случайно упал с лошади и семейный доктор обнаружил у меня на правом бедре родинку в форме звездочки – такую же родинку он видел у старшего из близнецов двадцать один год назад. Доктор письменно подтвердил этот факт, как и экономка Кедлстона (теперь уже отошедшая от дел), которая присутствовала при рождении близнецов. Разыскали повивальную бабку, и та подтвердила то же самое. Поверенный записал ее рассказ, поскольку бабка была неграмотна, а она поставила под ним подпись.
Следовательно, я старший сын и наследник! Оказывается, уже целый год я шестой граф Уортинг. Мой брат вернулся, но его ярость ничего не могла изменить. Поэтому он уехал вместе со своей женой, и больше я ничего о нем не слышал.
И вот, потомки мои, приступаю к самой трудной части повествования. Наверное, я должен был сохранить в тайне то, о чем теперь известно только мне. Но я предоставляю решать вам – будущим членам моей семьи. Это был обман. Все объяснялось просто: отец высоко ценил мою порядочность и твердость характера и презирал моего старшего брата за распутство. Так продолжалось многие годы, пока наконец поспешная женитьба Грэма не подтолкнула отца к исполнению замысла, который он давно вынашивал в своем сердце. Меня убедили согласиться, а свидетелей подкупили.
Я удачно женился и считал себя хорошим мужем, отцом, землевладельцем и хозяином. Я прожил жизнь честно, был верным слугой Господа и примером юношеству.
Но поступил ли я правильно? Рассудок говорит мне, что да, хотя я потерял любимого брата, который был частью меня самого. Я спрашиваю свою совесть, и она отвечает мне, что я прав (или это я убеждаю ее, что прав). Единственного человека, знавшего истину, не удалось подкупить. Нашу старую няню, жившую в пятнадцати милях от Кедлстона. Вскоре после смерти моего отца она пришла ко мне и принесла голубую ленточку с надписью «Грэм». Няня сама повязала ее вокруг запястья первого появившегося на свет близнеца, а моя матушка несколько часов спустя подписала на ленточке имя. Я взял у нее ленточку, сделал вид, что глубоко озабочен такой несправедливостью, и пообещал все уладить. Ленточка находится в пакете с письмом. Первые два пакета, если помните, содержат только копии ленточки.
Могу ли я считаться настоящим графом Уортингом? А вы, мои потомки? Каждый из вас должен самостоятельно ответить на этот вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41