Они словно попали в другой мир, казалось ему, – может быть, в рай? Здесь им не надо оправдываться и разрешать многочисленные проблемы. Они сейчас отделены от всего мира и просто существуют.
Выйдя на берег то ли через десять минут, то ли через целую вечность, они остановились и наконец взглянули друг на друга. Вода текла с них ручьями. Но пространство и время скоро настигнут их. То, что казалось ему неизбежным, можно предотвратить. Он обещал ей…
Но чувство, которое Найджел испытывал все эти несколько минут – или вечность, – было таким сильным, что наверняка не осталось безответным. Он видел по глазам Кассандры, что она разделяет его желание оттянуть момент возвращения к реальности.
– Да, – Кассандра коснулась рукой его груди. И повторила, чтобы у него не осталось никаких сомнений:
– Да.
Возможно, она горько пожалеет о своем решении. Так скорее всего и случится. Станет во всем винить его. Но ему сейчас не хотелось об этом думать. И ей тоже.
Найджел расстелил на траве кафтан и камзол и стянул с себя мокрую одежду. Она сдернула сорочку. Ее красота поразила его – Кассандра словно стала частью окружающей природы, как наяда или нимфа. Ее мокрые волосы рассыпались по плечам.
Не говоря ни слова, они обнялись. Их поцелуй был горячим и страстным, руки ласкали и возбуждали, языки, встречаясь, переплетались. Найджел изголодался по ней, тело его горело в огне. И ее ответные ласки приводили его в трепет.
Земля слишком твердая, а ему сейчас не до нежностей. И ей, впрочем, тоже. Когда он окажется сверху, его страсть причинит Кассандре боль. Да, на земле ей будет жестко.
– Иди ко мне, – попросил Найджел, опускаясь на свой камзол и привлекая жену к себе. – Тебе будет хорошо. Клянусь. – Он раздвинул ее бедра так, чтобы она села на него сверху, обнял рукой за шею и поцеловал. Потом слегка отстранил от себя жену и начал целовать ее груди, лаская губами и языком затвердевшие соски, слегка покусывая их зубами, пока с губ Кассандры не сорвался стон наслаждения.
Найджел взглянул ей в лицо. Она смотрела на него, ее влажные волосы упали на лоб и щеки. Глаза Кассандры подернулись поволокой, во взгляде сквозила страсть, как и в его взгляде, – он это знал. Но вместе с тем Кассандра ясно сознавала, кто он, чем они собираются заняться, и она дала на это свое согласие.
Страсть на мгновение отступила, и они посмотрели друг другу в глаза. Обхватив руками ее бедра, Найджел медленно вошел в нее. Она слегка сдвинула брови, но не отвела взгляд. Он почувствовал, как ее мышцы сомкнулись вокруг него, и страсть снова охватила их обоих.
– Оседлай меня, – настойчиво прошептал Найджел. – Оседлай меня и раскачивайся сильнее.
Она начала раскачиваться с неистовой страстью, опираясь обеими руками о его плечи. Но Найджел не мог спокойно лежать под ней, как предполагал сначала. Стараясь подстроиться под заданный ею ритм, он вонзался в нее снизу, охая от боли, желания и наслаждения.
Найджел не знал, кто из них вскрикнул первым. Наверное, это произошло одновременно. По телу Кассандры пробежала дрожь, тогда как его напряжение выплеснулось в нее вместе с семенем. Он обхватил жену обеими руками и притянул к себе, разогнув ее ноги, так что она легла на него, вытянувшись и положив голову ему на плечо.
Найджел смотрел в голубое небо. Нет, счастье – по крайней мере в его жизни – нельзя ухватить, удержать надолго. Оно приходит ниоткуда и исчезает в никуда, оставляя только сожаление, желание, граничащее со слезами.
Да, именно со слезами.
И страхом.
На несколько мгновений тот давно забытый юноша, которым когда-то был он сам, вновь вернулся к жизни и завладел его телом, мыслями и чувствами. Этот юноша был способен на любовь и нежность.
Наивный мальчишка, которого необходимо убить в себе, чтобы не испытать вновь невыносимую боль.
В течение нескольких минут Найджел любил Кассандру и позволил ей любить себя.
Он закрыл глаза, медленно возвращаясь на землю. Хорошо, что она уснула.., после близости. Похоть – вот название тому, что их связывает.
Похоть – и больше ничего.
Никто из них не произнес ни слова после того, как Найджел велел ей (она вспоминала об этом со смущением) оседлать его. Они любили друг друга, уступив безрассудной страсти и похоти, а потом задремали, утомленные и пресытившиеся. Проснувшись, Кассандра с удивлением обнаружила, что их тела все еще составляют единое целое. Найджел приподнял ее и уложил рядом с собой.
Она лежала, все еще не открывая глаз, а Найджел осторожно убрал волосы с ее лица. Кассандра боялась встретиться с ним взглядом. Что она увидит в его глазах – ликование, насмешку, нежность? Зачем это знать? Если она посмотрит ему в лицо, то придется что-то сказать или по крайней мере подумать. А ей не хотелось думать. Не хотелось признаваться себе, что похоть возобладала над разумом. А то, что чувствовала Кассандра, иначе и не назовешь: сводящее с ума желание лежать с ним обнаженной, чувствовать руки Найджела на своем теле и ту твердую, длинную часть его внутри себя, которая толкается в нее, доводя до экстаза.
Нет, она не станет думать о том, что, возможно, увидит в глазах Найджела именно нежность. Ей не нужна его нежность.
Внезапно он перестал гладить ее лицо, и Кассандра уже не чувствовала рядом тепло его тела. Она осторожно приоткрыла глаза и увидела, что Найджел поднялся и пошел к берегу.
«Он отлично сложен, – неохотно признала она, разглядывая его. – Мускулистый, стройный. Шрамы от кнута покрывают спину сверху донизу». Ей стало не по себе: она вдруг представила, как кнут со свистом рассекает плоть, услышала его стон. Кассандра поспешно опустила глаза – она не переносила жестокости. И хотя больше не любила его так, как раньше (сегодня была не любовь, а только похоть), ей все равно стало больно от того, что Найджел испытал страдания.
Взгляд Кассандры невольно задержался на его правой лодыжке. Там краснел ровный шрам шириной несколько дюймов. Она нахмурилась. Что бы это значило?
Кассандра открыла было рот, чтобы спросить его об этом, но передумала. Он все равно ничего не скажет. Да и вряд ли ей надо знать ответ. Голова у Кассандры закружилась. Нет, ей незачем выяснять правду. Она снова перевела взгляд от шрама на ноге к рубцам на спине.
И тут ее обуял настоящий страх.
Кассандра вскочила и быстро оделась. Руки ее тряслись. Должно быть, Найджел услышал, что она встала, но не повернулся. Сунув ноги в туфли, Кассандра помедлила мгновение, потом проворно подхватила мокрую сорочку и шляпку и закусила губу. Он по-прежнему стоял к ней спиной, не оборачиваясь, и смотрел на гладь водоема и водопад.
Она бросилась прочь. Быстро взбираясь по узкой каменистой тропинке, Кассандра ни разу не остановилась, чтобы перевести дух. И только очутившись на вершине холма, взглянула вниз, но Найджела уже не было видно.
«Кто он?» – стучало в ее голове, пока Кассандра бежала по лужайке к дому.
Кто же этот незнакомец, за которого она вышла замуж?
Глава 17
– Стало быть, ты разыскал ее? – Уильям Стаббс укоризненно щелкнул языком при виде мокрых панталон хозяина. Заметив грязные пятна на кафтане и камзоле Найджела, Уилл мрачно нахмурился. – Я бы на твоем месте, Найдж, медаль бы давал тому, кто у тебя в камердинерах служит. Как прикажешь мне теперь все это отчищать?
– Я плавал, – сказал Найджел в свое оправдание.
– Да еще и верхом покатался, – добавил Уильям, чистя щеткой его камзол. – И не думай, что я имею в виду твою поездку с этим Кобургом. Ты, надеюсь, хоть разрешения-то спросил у нее, прежде чем юбки ей задрать? Отвечай, да смотри не увиливай – со стариной Стаббсом шутки плохи. Я ведь понял, что после брачной ночи тебе ни разу не перепало. Я да ее горничная – от нас ничего не укроется. Я, само собой, не берусь осуждать малышку. Ты, часом, не изнасиловал ее, Найдж? Если так, то я сейчас с тобой по-свойски расправлюсь – получишь у меня по носу, будь уверен.
– Ты, как я вижу, взял на себя роль сторожевого пса ее сиятельства? – заметил Найджел скучающим тоном и надел чистую сорочку, не дожидаясь помощи Уилла. – Я, конечно, не могу запретить тебе узнать это, что называется, из первых рук. Но если осмелишься на подобную дерзость, то я, выражаясь твоим же языком, крепко съезжу тебе по носу, чтобы ты не совал его куда не следует.
– Ну это мы еще посмотрим, – проворчал Уилл. – И что, ты все уладил? Малышка снова счастлива? Надеюсь, она не даст тебе позабыть, что ты у нее по гроб жизни в долгу? Я только о том молюсь, чтобы она с тобой помирилась, хотя ты того и не заслуживаешь. Ты ведь парень что надо – красавчик, слов нет. Да и всегда был хорош – особливо когда откормился немного после возвращения. И то сказать, все мы там были кожа да кости. Помнишь старину Леддера? Худющий, как скелет.
– А за жизнь цеплялся крепко, – промолвил Найджел. – Отвечая на твой вопрос, Уилл, замечу, что по-прежнему не теряю надежды. Но должен тебя разочаровать, мой друг: я не намерен обсуждать мою личную жизнь даже с тобой. Ну а что ты сам решил? Помнится, пару лет назад ты клялся всеми святыми, что если снова окажешься в Лондоне, то больше оттуда никуда не поедешь. Теперь, когда моя жизнь как-то устроилась, ты, наверное, вернешься в город?
– Хочешь поскорее отделаться от меня?
– Нет, что ты! – заверил его Найджел. – Но тебе здесь тоскливо. Я ведь замечаю, что ты все чаще пропадаешь в деревенском трактире. Однажды вечером даже не вернулся ночевать, а значит, не помог мне раздеться.
– Помню-помню! Я помогал миссис Доркинс перетаскивать бочки с элем.
– Миссис Доркинс? – Найджел сдвинул брови, потом расхохотался:
– Да ты никак ухаживаешь за ней, Уилл?
– Она трактирщица, – пояснил Уильям. – Вдова. Остра на язык, нрава крутого, пышногрудая, пышнотелая бабенка. Похожа на ту, с которой я переспал, когда мне было тринадцать лет от роду. Шлюха порядочная.
– И ты помогал бедной вдове таскать бочки?.. – Найджел снова рассмеялся. – Черт возьми, ты и в самом деле решил приударить за ней? Держу пари – уже воображаешь себя деревенским трактирщиком?
– Поначалу она приняла меня за бродягу и разбойника, – усмехнулся Уильям, – и осыпала такой отборной бранью, что и последней потаскушке не снилось. А узнав, что я служу в доме, огрела меня пивной кружкой по голове и заорала, что, мол, всем расскажет, кто я такой, и меня вздернут за бродяжничество и воровство! Но я-то и сам ругаться умею ничуть не хуже, а даже и получше. Уж мы с ней поругались всласть, а потом я сказал ей, что служу у тебя.
– Боже правый, какое трогательное ухаживание! – съязвил Найджел. – Так ты в самом деле хочешь стать трактирщиком? Неужели мне придется лишиться лучшего слуги, да к тому же и на редкость дерзкого, чего уж греха таить?
– Да, у нее под юбками найдется чем поживиться, – заявил Уильям, держа камзол на вытянутых руках и хмуро разглядывая пятна, так и не исчезнувшие после чистки. – Сказать по правде, я еще не проверял, Найдж. Когда миссис Доркинс увидела, что силы у меня хоть отбавляй, я для нее стал чем-то вроде тех машин, которые десять работников заменяют. Ну и пошла подлизываться: мистер Стаббс – то да мистер Стаббс – это. Думает, Уилл Стаббс будет плясать под ее дудку, коли она сделает из него второго мистера Доркинса – а может, таких мистеров у нее уже с десяток перебывало. Да она любого нормального парня до смерти заездит – что своим языком болтливым, что своими юбками необъятными.
– Что ж, остается только порадоваться, что ты у нас ненормальный, Уилл. А она знакома с твоими верительными грамотами?
– С моими – что?
– Ну, с твоим прошлым, – пояснил Найджел.
– А вот это миссис Доркинс не касается, парень! – отрезал Уильям. – Если только я не решу сделать ее первой миссис Стаббс. А я ни о чем таком и думать не думаю.
Найджел усмехнулся:
– М-да.., мы с тобой на верном пути к семейному благополучию, Уилл. Еще немного – и заживем как в раю. Кто бы мог предсказать, что все так сложится, когда мы впервые встретились?
– Было время, я бы много чего отдал, чтобы только увидеть, как ты валяешься у меня в ногах и молишь о пощаде, – охотно подхватил Уилл, встряхнув камзол. – Мне для счастья ничего больше и не надо было. Как бы я радовался, если бы тебя удалось сломить, да не без моей помощи! Я-то думал, долго этого ждать не придется.
– А я мечтал о том, чтобы вы все – а в особенности ты, Уилл, – поняли, что сломить меня невозможно. Я уже и с жизнью распрощался. Но перед смертью мне хотелось доказать вам, что меня так просто не возьмешь.
– Да, старина Стаббс – упрямый малый, – промолвил Уильям, бросив на хозяина смущенный взгляд. – Немало времени прошло, пока я сдался. Чем сильнее ты сопротивлялся, тем упорнее я старался тебя сломить и всех настроил против тебя, Найдж. И остался ты без друзей, с одними врагами, а я был самый жестокий из них. Ума не приложу, как тебе удалось выстоять?..
– Клянусь, Уилл, ты тоже оказался крепким орешком – я ведь постоянно раздражал тебя своим присутствием. Но в конце концов я обрел друга – настоящего друга, который раньше был самым злейшим моим врагом.
Уильям погрозил ему пальцем:
– Ты, Найдж, лучше забудь про семейные радости. Малышка на тебя ох как обижена! И не надейся, что, раз вы с ней неплохо недавно позабавились, она простит тебе все, что ты ей сделал. Ты должен порядком потрудиться, чтобы она тебе снова поверила, и не только у нее под юбкой, Найдж, хотя ты парень не промах, да и орудие у тебя что надо.
– Благодарствую, черт побери! – холодно отрезал Найджел. – Без тебя я бы ни за что об этом не догадался, Уилл. Ты настоящий знаток женской души.
– Этот зануда опять вернулся, – неожиданно сообщил Уильям.
Найджел вскинул брови:
– Хэвлок?
– Да нет, тот, что помоложе. Ну, тот, у кого целых два имени – видать, он такой серый да неприметный, что его никто и не запомнит, будь у него всего одно.
– Барр-Хэмптон? – догадался Найджел. – Он здесь?
– В маленьком домике, под холмом. Найджел улыбнулся:
– Ну наконец-то, клянусь Иовом! Одна юная леди, Уилл, очень обрадуется его приезду. Уж она-то не считает его занудой, поверь мне.
– Он прислал записку твоей малышке, – продолжал Уильям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41