А они всего-навсего «занимаются любовью» в постели.
Глаза и голос у него смягчились. Правда, только на мгновение. Когда он снова заговорил, в его голосе послышались металлические нотки.
– Но почему вы сочли возможным нанести визит на Сент-Джеймс-сквер и представиться ее светлости? – спросил он. – Вы полагаете, что знакомство с моей тетушкой служит для вас оправданием?
Она словно со стороны наблюдала, как поднялась ее рука и ладонь с растопыренными пальцами звонко хлестнула его по лицу. И тут же сжалась от ужаса в ожидании ответного удара. Но он не последовал. В каком-то оцепенении она смотрела на красные полосы на его щеке.
– А вы не догадались поинтересоваться у них самих? – вопросом на вопрос ответила Гарриет. – Вам не пришло в голову, что я была приглашена?
– А это так и было? – спросил он. – Ну и зачем же вы пошли?
– Вероятно, просто из вежливости, – ответила Гарриет. – Я люблю леди Софию, хотя кто-то и не поверит, что можно нежно относиться к глухой старухе. И не знала, что это ваш дом и что золовка леди Софии – на самом деле герцогиня Тенби, до той минуты, пока в комнату не вошли вы.
– Вы не знали, где мой дом? – нахмурившись, усомнился герцог.
– Почему я должна была знать? Наверное, вы воображаете, что, страдая от неразделенной любви, я днем и ночью бродила вокруг него?
– Но ведь я сообщил вам, что в город приезжают мои бабушка и тетя, – сказал Тенби.
– С какой стати мне было связывать это событие с приглашением, полученным мной от леди Софии? – удивилась Гарриет. – В Лондон каждый день кто-то приезжает. Сейчас сезон.
– Гарриет, я был к вам несправедлив, – принужденно сказал герцог. – Я прошу у вас извинения.
– Считайте, что вы его получили. – Гарриет с удовольствием слушала свой голос – он звучал так же сухо, как и его.
– Ну что ж… – Тенби отвел от нее глаза и посмотрел в сторону спальни. – Однако мы попусту теряем время. Нас ждет постель.
– Нет, – сказала Гарриет.
– Нет? – Вздернув брови, он снова повернулся к ней.
– Нет, – повторила Гарриет, и на какое-то мгновение ее охватил страх: неужели сейчас все кончится? И дальше, до конца сезона – до конца жизни, – ее ждет пустота? – Я не могу… ваша светлость.
Он посмотрел ей в глаза. Потом заложил руки за спину и крепко сплел пальцы.
– Извольте объясниться, – произнес он.
– Мы рассердились друг на друга, – неуверенно начала она. – Вы извинились, но лишь из вежливости, на самом деле вы не простили меня. И я вас тоже. И все же зовете меня в постель. Мы пришли к согласию, что в наших отношениях не должно быть ни любви, ни романтики. Только обоюдное наслаждение. И тем не менее мы сами не какие-то безликие существа. Это не просто акробатические упражнения. Хотя вы и сказали, что я не проститутка, мне будет больно почувствовать себя таковой.
Он долго молчал, неподвижно стоя перед ней. Гарриет, потупившись, рассматривала свои руки. Потом произнес мягко, как говорил прежде:
– Гарриет, я искренне сожалею, что разговаривал с вами в таком тоне. Я был в высшей степени несправедлив. Простите мое высокомерие. Вы не менее чем я достойны быть представленной моей бабушке, и у меня не было никаких оснований вести себя столь бестактно. К тому же я был искренне тронут вашим добрым отношением к тетушке Софи. Очень многие находят ее утомительной. Прошу вас, простите меня!
Гарриет, не поднимая глаз, едва заметно кивнула.
– То, что между нами, не любовь, – сказал он, – и не романтическое увлечение. Но, Гарриет, неужели вы воспринимаете наши встречи здесь как «акробатические упражнения»? Ни одна женщина еще не дарила мне таких наслаждений. Вы все та же прелестная, строгая, маленькая Гарриет, которая очаровала меня шесть лет назад. Обворожительная малышка Гарриет, однако с твердым характером. Мне он нравится. – Герцог приподнял ее лицо своим длинным пальцем. – Когда вы со мной в постели, я каждое мгновение ощущаю, что вы – Гарриет.
Она заглянула ему в глаза, но так и не поняла, что таит его улыбка – насмешку или одобрение? Но голос его звучал ласково. Да, ей было достаточно знать, что она для него не просто какая-то очередная женщина. Это не любовь. Любви не может быть. Она и не ждала любви.
– Гарриет! – Он провел костяшкой пальца от ее уха до подбородка. – Вы правы. Вчера я обращался с вами так. словно вы и впрямь падшая женщина. Я привык к другому типу… ну, скажем, любовниц. Умоляю, простите меня! Больше такого не случится.
– Арчи… – Гарриет легко коснулась его груди и тут же отдернула руку. – Признаться, я так же растерялась и пришла в такой же ужас, как и вы, когда поняла, в чьем доме оказалась.
– Вы меня простили? – спросил он.
– Да. – Она подняла глаза и встретила его горящий взгляд. К ее удивлению, он взял ее руку и поднес к своим губам. Потом наклонился и поцеловал в губы.
Однако это очень похоже на любовь, подумала Гарриет, обвивая руками его шею. Слишком он с ней ласков. Он целовал ее с такой нежностью, какой она прежде не замечала. Она прильнула к нему, повторяя про себя как молитву, что является для него лишь источником наслаждения. Она не должна думать о том, что они пришли сюда, чтобы любить друг друга. Она только тогда выдержит их разрыв, только тогда сможет жить дальше, если, не щадя себя, будет смотреть правде в глаза: любви и вовсе не было. Они оба снова повторили это сегодня. Они окончательно решили, что любви и не должно быть.
Ах, но этот поцелуй – разве он не любовный?
– В постель? – спросил он, касаясь губами ее уха.
Гарриет кивнула и содрогнулась. Она только что отказывалась лечь с ним в постель, потому что они ничего не чувствуют друг к другу. Теперь она испугалась, что чувство проявилось слишком явно. Ей хотелось повернуть время вспять. Пусть бы он обращался с ней, как в прошлый раз: совершенно безразлично, словно она всего лишь объект для утоления его страсти.
– Сегодня мы будем не спеша наслаждаться друг другом. Вы согласны, Гарриет? – сказал Тенби, подводя ее к кровати. – И более… нежно. Быть может, так вам больше понравится. Я постараюсь забыть о том, как мало нам отпущено времени. Эта мысль приводит меня в неистовство. И мы будем отдыхать, когда устанем от ласк. Это ведь тоже наслаждение. Вы должны научить меня быть таким любовником, какой вам нужен.
Она пристально смотрела на него, когда он раздевал ее, но не нашла и тени усмешки в его глазах.
Странное предложение! Мужчина обычно требует от женщины, чтобы она подчинялась его желаниям. Неужели ее чувства, ее предпочтения и впрямь важны для него? Или он стремится угодить ей, потому что она рассердилась и хотела сегодня отказать ему?
– Вам это будет приятно?
– Да, – ответила она.
– Тогда ложитесь и ждите, когда я разденусь, и мы заключим друг друга в объятия и займемся любовью.
«Займемся любовью»! Она снова почувствовала – и сильнее, чем прежде, – что играет с огнем. И что спасения нет: она может сгореть в этом огне. «И он тоже», – подумала Гарриет, глядя в его таившие улыбку глаза. Он намеревается заняться с ней любовью. Дать ей то, чего, по его представлению, она хочет.
Но знает ли она сама, что ей надо?
* * *
– На ужин я приглашу двадцать четыре человека, – сообщила герцогиня Тенби, вручая внуку список гостей, когда они, отобедав в семейном кругу, удалились в гостиную выпить портвейна. Слуги в таких случаях в гостиную не допускались. – Тенби, я включила всех твоих знакомых, о которых ты упомянул нынче утром. Все остальные предложения – мои. Ты заметишь, что я вписала Кингсли и их дочь леди Лейлу. Она начала выезжать в свет этой весной, хотя ей недавно минуло семнадцать. Может быть, тебе захочется взглянуть на нее. Девушки со школьной скамьи бывают более покладистыми женами, чем те, кто выезжает уже третий сезон. И она дочь маркиза.
Девица эта слегка напоминала лошадь. Брюс, конечно же, как всегда злословил, однако на сей раз был прав. Узкое лицо, выступающие вперед зубы и длинный нос более чем способствовали этому сходству. Нехорошо так говорить о девушке. Она еще совсем ребенок и зачастую выглядит испуганной. Ее матери следовало бы настоять на том, чтобы она хотя бы еще год не покидала школьной скамьи. Мысль о том, что он подчинит ее своей воле, ему нисколько не улыбалась.
Тенби в раздумье проглядывал список.
– Как видишь, – сказала бабушка, – я вовсе не стремлюсь затянуть петлю на твоей шее. В списке двадцать три человека, включая леди Филлис. Жажду хорошенько ее разглядеть!
Бабушка – удивительная женщина, думал герцог. Два дня как в Лондоне – после двух лет отсутствия – и, пожалуйста, знает всех, кто тут находится и кто достоин быть приглашенным на смотрины его предполагаемой невесты.
– В списке значатся двадцать три имени, – проговорил Тенби.
– Что-что? – Тетушка налила себе чай и заинтересовалась разговором.
Тенби прокричал ей то, что он сказал.
– Нужна еще одна дама, – сказала бабушка. – Я не знала, Тенби, кого ты предпочтешь – леди Тревор, леди Хауден или леди Прайд. Хотела с тобой посоветоваться.
– Вы о чем? – потребовала объяснений леди София. Герцогиня повторила.
– Арчибальд, а есть ли в списке моя дорогая леди Уингем? – громовым голосом спросила старушка. – Я говорила Сэди, чтобы она включила ее, но расслышала ли она меня? Иной раз мне кажется, что Сэди начинает глохнуть.
Герцог чуть не стиснул в пальцах список гостей.
– Ее имени нет, тетя.
– Так впиши его, Арчибальд, – велела тетя София, – и посади ее за стол подле меня! Она единственная разговаривает со мной достаточно громко. Могу поклясться, все остальные только и делают, что секретничают, потому и шепчутся.
– Боюсь, Софи, – прокричала герцогиня, – леди Уингем будет не очень уютно в такой компании. Может быть, лучше снова пригласить ее на чай на следующей неделе…
– Ты ведь знаешь, Сэди, я не люблю создавать трудности, – сказала леди София. – Я самый сговорчивый человек на свете, не правда ли, Арчибальд? Не трудись отвечать, мой мальчик. Однако я не выдержу этот ужин, если моей крошки не будет рядом. Никогда не могла простить Уингему, что он женился на этой девушке, – ведь я намеревалась взять Гарриет в компаньонки после смерти ее матери. Но признаюсь, он был ей хорошим мужем, так что в конце концов я должна смилостивиться к нему. Арчибальд, добавь, пожалуйста, в список леди Уингем.
– Твое мнение, Тенби? – Герцогиня внимательно посмотрела на внука. – Ты не возражаешь?
– Нисколько, бабушка, – ответил Тенби. – Мне показалось, что леди Уингем искренне привязана к тете Софи.
И, предоставив герцогине повторить его слова тетушке Софии, он подошел к бюро, обмакнул перо в чернильницу, чтобы добавить еще одну фамилию и тем самым сделать число гостей четным. Гостей на вечер понедельника.
Тенби не сразу отошел от бюро. Просматривая список еще раз, он задержался взглядом на трех фамилиях: леди Филлис, леди Лейлы и Гарриет. И тут им овладела тоска. При нормальных обстоятельствах он сегодня поужинал бы дома, а потом посидел бы и подумал. Ну а если бы он пошел обедать в клуб, то присоединился бы к шумной компании приятелей и здорово пображничал бы с ними. Или поискал бы, где играют в карты. Быть может, даже уговорил бы Брюса и еще кого-нибудь из друзей отправиться к Аннет. Нет! Так он бы не сделал. Но придумал бы какое-то развлечение. А вместо всего этого ему сейчас предстоит снова – по крайней мере еще час – развлекать бабушку и тетю.
Ему хотелось поразмыслить и понять, что произошло вчера.
Вчера все было по-другому. Он должен был загладить свою вину перед Гарриет. И может, потому, что он любил ее, а может, потому, что совесть в нем заговорила, он решил быть с ней нежным. Но как отделить нежность от любви? Он дарил ей любовь, хотя и не называл это любовью, и она, без сомнения, не приняла это за любовь.
Бог мой! Все возведенные им оборонительные укрепления рухнули в одночасье – он любил ее! Никогда прежде ни с одной женщиной он не вел себя так, и это испугало его. Не то чтобы он потерял голову, напротив, он контролировал себя еще строже, чем обычно. Каждым своим прикосновением в течение того времени, которое осталось у них после ссоры, он старался доставить ей наслаждение, которого жаждала она. Чтобы это были не «акробатические упражнения», а встреча мужчины и женщины, которые питают друг к другу нежные чувства. Тело полностью повиновалось ему, но вот что касается чувств – каждый его жест дышал любовью.
Сумеет ли он теперь соединиться с другой женщиной, не испытывая этих чувств? И он вдруг понял, почему этот акт называется «заниматься любовью». Но как же он расстанется с ней к концу июля? Можно ли убедить ее остаться с ним в связи и после его женитьбы, думал он. Вряд ли. Еще совсем недавно, обнаружив, что она хочет отдаться ему, пожертвовать своей добродетелью, он был даже несколько разочарован. Однако теперь ничуть не сомневался в том, что Гарриет не захочет быть вовлеченной в адюльтер.
Будущее грозило тоскливой пустотой.
– Ты удовлетворен списком, Тенби? – Он и не слышал, как сзади подошла бабушка и положила руку ему на плечо.
– Да, – сказал он. – Мне ведь не нужно спрашивать, готовы ли приглашения к отправке? Завтра ты разошлешь их, не так ли?
– Разумеется, – ответила герцогиня. – Ты исполнишь просьбу Софи?
– Насчет леди Уингем? – спросил Тенби. – Конечно же, исполню. Отчего бы мне быть против?
– Я только надеюсь, что ты не слишком радуешься этому приглашению, – промолвила бабушка. – Гарриет очень красивая женщина. Живая, обаятельная, она выделяется на фоне наших дам.
– Не спорю.
– От меня не укрылось, Тенби, как ты вчера смотрел на нее.
– Я – смотрел? – Тенби засмеялся. – Я всегда смотрю на хорошеньких женщин, бабушка. А на леди Уингем заглядывается сейчас половина мужского населения Лондона. Ты, вероятно, заметила в парке, сколько у нее поклонников?
– Заметила, дорогой, – подтвердила бабушка. – Однако иногда мужское самолюбие не может устоять перед таким вызовом… Но в понедельник предоставим ей место компаньонки Софии, хорошо?
– Тетя не оставит нам выбора, даже если мы решим иначе, – сказал Тенби.
Бабушка потрепала его по плечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31