Хотя все остальное было. Комната была готова в любую минуту принять гостей. Ее размеры, обстановка, сами стены, казалось, создавали не только чувство комфорта, но и ощущение покоя – для глаза и души.
Во всяком случае, так ее восприняла Кристина. Ей нравился этот дом, так же как нравилось умение Адриана в самых неприятных обстоятельствах устраиваться со вкусом.
Она скучала по нему.
Ей нужно было помещение, в котором во всем, от пола до потолка, не чувствовался бы его вкус.
Кристина уже несколько часов сидела в качалке у камина глядя в окно, выходившее на подъездную дорогу. Адриан задерживался.
Они с Сэмом молчали. Тишина стала мирным соглашением между ними. В комнате было тепло, она словно светилась дружелюбным весельем. Лишь окно не скрывало правду жизни и казалось темным квадратом на фоке красивых обоев. Порой ветер швырял в окно горсти снега, и это казалось шуткой дурного вкуса. В движении снежинок за стеклом мерещилось возвращение Адриана, но непогода только создавала ему новые сложности. Шел густой снег. Хоть Кристина и сознавала, что это всего лишь игра света и тени, но за последний час у нее не раз подпрыгивало сердце, ей казалось, что она видит Адриана. Но видение исчезало, и только снежинки лепились к оконной раме.
– Почему бы вам не прилечь? – Сэм вышел из спальни. – Он разбудит вас, когда приедет, я уверен.
– Пора бы ему уже быть здесь.
– Не обязательно… – Сэм подошел к камину и подбросил новое полено. – Я сложил ваши вещи в передней спальне. Она маленькая, но я уверен, что Адриан захочет видеть из окна, что происходит перед домом и по сторонам. – Сэм помолчал, словно подбирая слова. Будто слова могли преодолеть заточение, в котором они оказались. – Конечно, это только мои предположения. Знаете, он никогда не претендовал на какую-нибудь комнату. Он очень внимательно выбирал подходящее место, дом. Потом тщательно его обставлял, содержал. Но никогда не давал понять, что будет здесь жить.
Кристина понимала, что Сэм сам себя уговаривает и убеждает.
– Хотите чаю? – Она тяжело поднялась с кресла. – Я приготовлю.
Кристина занялась обычной возней с чайником, чашками, блюдцами. Нашла сахар. В ящике за окном было даже молоко.
– Кажется, кто-то едет, – сказал из гостиной Сэм.
Кристина подошла к двери. Чашки с горячим чаем позвякивали на подносе, который она держала в руках.
– Держитесь естественно, – предупредил Сэм. – Когда горит лампа, снаружи гораздо лучше видно, что творится в доме, чем наоборот.
Она поставила поднос на столик рядом со своим креслом и встала за спиной Сэма.
Дом стоял в неглубокой долине. Подъезды к нему вели по долгим пологим склонам. Снег прекратился. Открытое пространство хорошо передавало звуки. Присмотревшись, можно было увидеть в отдалении серый силуэт повозки.
– Займитесь чем-нибудь, – сказал Сэм Кристине, участливо коснувшись ее руки. – Чем-нибудь обыденным. Это может быть кто угодно.
– Адриан…
– Нет. Если только он не лежит связанный по рукам и ногам на дне повозки. В таких возят узников.
Услышав категоричный ответ, Кристина взглянула на Сэма. Холодок пробежал по спине. Она пыталась чем-то заняться, но не могла сосредоточиться. Они с Сэмом для неожиданных гостей изображали супружескую чету, как делали это утром, выезжая из города. Кристина не могла удержаться и поглядывала в окно.
Повозка подъехала ближе, настолько близко, что можно было разобрать спорящие голоса.
– Это не он, – снова сказал Сэм.
– Вы так уверены? – сердито посмотрела на него Кристина.
– Он не приедет в повозке. На дорогах проверки. Он не станет рисковать. И не сможет доехать по дороге, засыпанной снегом.
– А как он приедет?
– Не знаю. Лошадь была бы лучше всего. Если у него будет возможность ее достать. Или пешком.
– Пешком?! Через полстраны в такой буран? Веселая шутка! Неудивительно, что его до сих пор нет. – Кристина кинулась от окна в прихожую, набросила накидку и шаль. – Посмотрю, кто приехал. А если его там нет, пойду за ним.
Сэм молча встал рядом с ней на крыльце и крепко взял за локоть.
– Идите в дом. Я вас никуда не пущу.
Кристина сопротивлялась и, прищурившись, смотрела на него.
– Когда?
– Простите?
– Сколько он велел вам ждать? Когда вы заберете меня отсюда, если он не приедет?
– Завтра.
Она судорожно выдохнула и выдернула руку.
– Завтра? Не слишком большой запас времени.
– Да уж. – Сэм сказал это мягко, словно Кристина наконец все поняла.
Голоса стали более отчетливыми. Слов было не разобрать, но тон понятен. Гнев. Французская речь. Но голоса Адриана не слышно. Это приехал не он.
Резкие французские фразы, неожиданно обрывающиеся в конце, походили на падающие в ночи звезды. Кристина не могла разглядеть людей, но с неестественной четкостью слышала звуки. Раздаваясь над снежной равниной, они вносили определенную ясность в ситуацию: стало понятно, кого привезла повозка. Проклятия, возмущенные выкрики и в противовес им тихие уговоры. Сотоварищи Адриана пытались утихомирить его деда.
– Mon Dieu! Са sens mon petit-fils! Qu'il est enervant! Qu'il aille se faire fiche!
И так далее. Дед Адриана не стеснялся в выражениях, обещая обрушить кары на голову внука, если это очередная его выходка.
Это было неубедительно, неостроумно, неумно. Резко повернувшись, Кристина так толкнула входную дверь, что, повернувшись на петлях, она ударилась о стену. Кристина потянулась к крючку повесить накидку, и тут новый удар: она почувствовала запах сигары.
Накидка и шаль упали на пол. Кристина пошла на запах. В дверях остановилась, оглядывая гостиную. Сэм обернулся.
Шумные гости приближались к дому. Заскрипели ступени крыльца. Но в комнате никого. Только Сэм. С сигарой в руке.
Кристина смотрела на Сэма так, словно он убийца из революционного комитета. Воспоминания смешивались с дурными предчувствиями. Сердитые слова, слова любви, неправильно понятые фразы, эмоции, обыденные детали, монументальные решения – все в ее памяти перемешалось так, что не различить. Словно прорвало большую дамбу.
– С вами все в порядке?
Кристина отрицательно покачала головой.
– Сигара.
– Вас это раздражает? – не понял Сэм. Он повел рукой, и сладковатый запах табака ладаном поплыл в воздухе. Сэм видел, что Кристина не отрывает глаз от сигары, и объяснил: – Адриан попросил меня помочь ему избавиться от них. Он говорит, что они раздражают его желудок. Что с вами?
Глаза Кристины вдруг стали сухими, их жгло и щипало. Ноги не двигались. В ушах зашумело. Предметы расплывались перед глазами. Запах дыма наполнил ее чувства.
– Так пахнет его кожа, – пробормотала она.
Так пахнут его волосы, одежда, простыни. У его губ такой вкус. Грудь заболела так, будто в нее нож воткнули.
Сэм подвел Кристину к качалке. Она побелела как полотно и походила на привидение.
– Мне так…
Входная дверь открылась. Из прихожей потянуло холодом, слышно было, как суетятся люди.
– Сэм! Сэм! – слышались возгласы. – Где ты, черт побери?
Но Сэм не двигался. Он склонился над Кристиной и, нахмурившись, смотрел на нее.
– Вас тошнит? Что с вами? – Он слабо улыбнулся. – Послушайте, он обязательно придет, я уверен. – Снова деланная улыбка. – Он меня убьет, если что-нибудь случится… с вами или с ребенком. Вы… вы…
– Да. – Она покачала головой. – Нет. – Закрыв глаза, она пыталась за что-то ухватиться. – Да, меня тошнит.
Вошли шестеро. Все говорили одновременно. Это только усилило шум в ее голове. Маленький старичок на этот раз кричал по-английски с сильным акцентом и размахивал тростью. Сэм перехватил его руку, грозя отобрать трость. Сюртук Сэма распахнулся, и Кристина увидела пистолет. Кровь застыла у нее в жилах. Комната поплыла перед глазами.
– Где он? Я требую сейчас же выяснить это! – сотрясал воздух голос старого француза. – Кто это? – Длинный костлявый палец повернулся к ней. – Судя по ее виду, мой внук где-то поблизости. – Последовал недовольный вздох. – Я сто раз говорил ему, что тот, кто покрывает корову, кормит теленка. Я имел в виду ответственное поведение, а не разрешение заводить собственное стадо.
Кристина почувствовала, как ей на колени поставили поднос с чаем. Это лучшее, что мог сделать Сэм после таких слов. Кристина не представляла, как справится с чашками, ложками, сахаром, молочником, и разглядывала расписанный вручную лакированный поднос.
Позднее она поняла: на подносе были нарисованы цветы. А тогда ей показалось, что на нем одна из картин Хогарта. Темные края, светлая середина. Двое любовников в лесу. Мужчина держит пальчики женщины, его колено твердо нажимает на ее юбки между бедер. Женщина сопротивляется, но понятно, что долго это не продлится. Потому что у Хогарта есть другая картина с теми же героями. Оба сидят на земле, у женщины юбка поднята выше колен, у мужчины расстегнуты бриджи, оба взъерошенные и усталые. И было что-то в лице этой женщины на первой картине… она лукаво смотрела на мужчину, хоть и отказывала ему…
Кристина оказалась единственной, кто сумел заставить замолчать Филиппа де Лафонтена. Он рассыпался в извинениях.
– Excuzes-moi, madame. Je manquft d'egards, de prevenances, – бормотал он. – Я старый болван. Простите меня.
Он оказался невольным свидетелем ее недомогания. Если Кристине и удалось сохранить хоть какие-то остатки собственного достоинства, то все испортил приступ тошноты, продолжавшийся полчаса. Он и положил конец спору.
Глава 27
В три часа утра Кристина без сна лежала в постели. В доме было тихо. В одной комнате тихонько жужжал разговор. Но теперь Кристина воспринимала его как зудение комара.
Она смутно сознавала, что голодна, но навалившаяся апатия мешала подняться и поесть. Сон не шел. Когда ей наскучило смотреть в потолок, она села и зажгла лампу у кровати. На столике лежала книга. Она рассеянно взяла ее и перелистала. Трактат об акушерстве на французском. Ей захотелось рассмеяться. Книга упала на пол. Кристина не стала поднимать ее. Вскоре послышался стук в приоткрытую дверь.
– Можно войти? – В комнате появился дед Адриана. Он держал в руках поднос с супом и чаем. – Это для вас. – Он смиренно ожидал позволения отдать ей поднос.
Кристина взяла угощение. Француз широко улыбнулся. Он подвинул к кровати кресло, словно, приняв поднос, Кристина согласилась принять и его общество. Тяжелое кресло с высокой спинкой доставило ему немало хлопот. Когда старик наконец уселся, то буквально утонул в нем.
Кристина поставила чай и суп на стол. Филипп де Лафонтен, подавшись вперед, подвинул еду ближе к ней, давая понять, что нужно поесть. Потом снова исчез в кресле, только голова торчала над коленями. Он поднял книгу с пола и подал Кристине. По контрасту со скованными движениями старика его глаза небесной голубизны были удивительно живые, взгляд – прямой и решительный.
Кристина не изобразила даже притворной вежливости. Старик положил книгу на постель. Потом откинулся на спинку кресла, словно обессилев.
– Поскольку обстоятельства не позволили представиться… Я Жан-Шарль Жозеф Франсуа Филипп де Лафонтен. – У старика был сильный акцент, но он охотно говорил на английском и явно имел способности к этому языку.
– Я знаю, кто вы.
Дед Адриана улыбнулся, изогнув сжатые губы. В его глазах светилось неприкрытое любопытство.
– Вы его Кристина?
– Да, меня зовут Кристина. – Она откинулась на подушки. – Кто-то закрыл шторы. Вы их не раздвинете, уходя?
Старик коротко рассмеялся, потом с разочарованием спросил:
– Я должен уйти?
Кристина взглядом показала, что именно это он и должен сделать.
Лафонтен снова засмеялся.
– А я думал, что Адриан всех запугал и превратил в жеманных жаб. – Он поднялся, но замялся и развел руками. – Я всем надоел. – Он явно просил сочувствия. – Мне не нравятся эти люди. Англичане лезут не в свое дело. Кроме того, я ошеломлен. Я хочу, – он заколебался, подыскивая правильное слово и правильную интонацию, – видеть Адриана. Я хотел бы побыть с кем-нибудь, с кем у меня есть хоть что-то общее.
Кристина не ответила.
Француз счел ее молчание согласием и сел. Кристина съела суп, выпила чай, потом снова откинулась на подушки. Месье Лафонтен вскоре затих, уснув в кресле.
Ближе к рассвету в соседней комнате зашумели. Шуршали шаги, звякали шпоры, разговор стал громче. Задремавшая Кристина проснулась от этих звуков.
Филипп де Лафонтен уже проснулся. Приподняв брови, он задумчиво смотрел на нее. Он пробормотал что-то по-французски, потом перевел:
– Что-то происходит?
Кристина потерла глаза, отгоняя сон. Спустив ноги с кровати и обхватив живот, она неуклюже села.
– Вы думали, что он женится на вас?
Она удивленно посмотрела на старика.
– Вы забеременели, думая, что он женится на вас? – пояснил Лафонтен.
– Нет. – Нахмурившись, Кристина наклонилась, чтобы найти тапочки. – Я была уверена, что не забеременею.
– Это удивительно. И вы освоились с мыслью о ребенке?
– Более или менее.
– Адриан, кажется, очень рад. – Лафонтен кивком указал на лежавшую на кровати книгу. – Я помогал ему достать ее для вас.
– Спасибо. – Кристина не знала, что еще сказать.
Старик улыбнулся:
– Он пытался подкупить меня этим ребенком. Говорил, что я смогу навещать его, когда пожелаю, увижу, как он растет.
Кристина нахмурилась, потом отвела глаза из страха, что старик поймет ее намерения: ни он, ни Адриан не увидят, как растет ребенок.
– Я вам не нравлюсь? – вздохнул Лафонтен.
– Ну почему же?
– Не будьте слишком суровы к нему. И к ребенку. Адриан хороший отец. И рад этому ребенку. Это видно по его лицу, когда он говорит о нем. Адриан действительно имеет определенные права. И обязанности.
– Тот, кто покрыл корову?
Старик скривился:
– Простите меня за это. Но…
Кристина покачала головой. В дверях появился Сэм Ролфман. Хлопнула входная дверь. Кристина видела в окно, как группа людей в тяжелых башмаках шла по снегу.
– Ему бы уже пора приехать. – Это была прощальная фраза. Сэм надевал шляпу. – Ле Сент останется с вами. Мы все пойдем за ним.
У Кристины засосало под ложечкой. Сэм, неунывающий оптимист, выглядел усталым и измученным.
– Наверное, вам следовало немного подождать…
Сэм покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41